Иван Беденко - Код человеческий [litres]

Но нет, нельзя же!

А белокурый ангел провоцировал все больше: она избавилась от заколки и расстегнула верхнюю пуговицу блузки. Волнистые волосы тут же рассыпались по плечам, распаляя желание. В нос ударил дикий аромат молодой самки, закружилась голова. Это стало невозможно терпеть.

– Я тебя хочу, – вскочив с места, прошептал Игорь дрожащими губами и уже наклонился, чтобы подойти к ней, но… наваждение неожиданно спало. Очень резко, грубо. К горлу подкатила тошнота.

Тяжело дыша, он вытер со лба капли пота, снова вернулись привычные запахи. Навалилась сильнейшая усталость, сердце больно колотилось, осаженное с полного ходу. Марина по-прежнему сидела в той же позе, но уже не казалась средоточием соблазна, просто эстетически красивая кукла.

– Что это было? – без сил рухнув на кресло, спросил Игорь.

– Извини, немного переборщила с феромонами, – виновато ответила она. – Резкая смена плюса на минус, называй как хочешь: взболтав твои инстинкты в коктейль, я в испуге срочно оборвала реакцию. Извини еще раз. Просто Алена тоже смогла… ну, в общем, понимаешь.

– Не делай так больше со мной, ладно? – попросил ошарашенный Нерв, стараясь восстановить дыхание.

Марина рассмеялась, сладко потянувшись на диванчике. По всей видимости, она как-то по-своему нежилась там. Но не может же робот получать человеческое удовольствие от объятий мягких подушек? Во всяком случае, ее поведение убеждало в обратном.

– Как себя чувствуешь? – начала она после непродолжительного молчания.

– Нормально, если не считать постоянного кипения мозга, а что?

– Уверена, ты устал, но время поджимает, нужно работать.

Марина неуверенно поднялась – видимо, отдых сказывался на координации ее движений – и, чуть не оступившись, повела Кремова за собой вглубь здания. Милко не составил компанию, он равнодушно проводил взглядом друга и, устроившись на подоконнике, погрузился в свою обычную дрему.

Человек и робот шли темными коридорами под уклон в неизвестном направлении, спускаясь все ниже. Окна, даже маленькие, больше не попадались, лишь неяркие потолочные светильники указывали путь. Наконец Марина остановилась перед черным проемом в стене. Натужно жужжа, старые лампы разогнали темень, озарив небольшой тамбур. Там виднелась монументальная стальная дверь со встроенным монитором ЭВМ. Марина что-то набрала на консольной клавиатуре, в процессе монитор покрывался разными символами, а внутренности машины периодически издавали своеобразное клацанье.

– Игорь, – закончив манипуляции с ЭВМ, окликнула хозяйка НИИ, – это вход в хранилище ДОТа. Сегодня меня не будет рядом с тобой там, внутри.

После таких сжатых инструкций Кремову стало немного не по себе. Стальная дверь бесшумно отъехала в сторону, открыв бетонный коридор. Разгораясь, там уже вспыхивали лампы освещения. Через коридор Игорь вошел в огромный зал, освещенный неяркой голубоватой подсветкой. Вдоль стен тянулись павильоны с красными флагами, треугольничками пионерских галстуков, портретами Ленина, агитплакатами и еще много чем, почти знакомым. Кремов подошел к одному из столов, уставленных вещами. Перед глазами, приколотая к маленькой красной подушечке, поблескивала звезда. В ее центре, в белом кружке помещалось изображение ребенка. Внезапно стена озарилась светом, превратившись в большой экран. Откуда-то сверху, вступая поочередно, донеслись спокойные голоса, мужской и женский: «Октябрята – самые молодые представители сознательных советских граждан. Сегодня они носят октябрятскую звездочку с изображением маленького Владимира Ильича, а завтра самые достойные из них под звуки горна уже будут давать пионерскую клятву…»

На экране проплывали картины: маленькие школьники в форме стоят в длинной шеренге на школьном дворе. В их руках разноцветные шары, флажки, цветы – по большей части гвоздики. Следующий сюжет показывает, как дети сидят за партами в классе и внимательно слушают учителя. Тот стоит с указкой возле доски и объясняет, в какой большой и могучей стране они живут, затем задает вопросы, чтобы закрепить в памяти учеников рассказанное. Мальчик, выйдя из-за парты, громко и с выражением отвечает: «Мы, советские граждане, и наша Родина – Советский Союз!»

Вот уже детвора с гвоздиками и взрослые шествуют по улицам, празднуют какое-то событие.

«…эти маленькие люди повзрослеют, – продолжали дикторы, – и страна получит новых хлеборобов, сталеваров, инженеров, врачей. Каждый из них внесет свой весомый вклад в развитие Родины, переняв эстафету у героического поколения, отстоявшего наше будущее в схватке с фашизмом…»

Игорь медленно брел вдоль постаментов, экранов, экспозиций, уже не вслушиваясь в голосовое сопровождение. Память оживала с каждым шагом. Перед глазами вставали, казалось, давно утраченные образы родителей, квартиры, двора, друзей. Вспомнились отцовская библиотека и чувство покоя. Детство возвращалось удивительным миром: самая могучая страна, самые умные люди, самая надежная армия…

Горло стянуло обручем.

В конце зала имелся еще один коридор, уходивший под небольшим уклоном вниз. Стены, пол и потолок – идеально ровные. Они источали равномерное голубоватое свечение. Войдя в этот коридор, Игорь зачем-то решил посмотреть на ХАЭН и приподнял руку. Глазам предстала фантастическая картина: вместо привычной кисти на фоне голубоватого пола раскинулась кровеносная система, очертаниями своих сосудов обозначавшая пятипалую конечность. Потрясенный Игорь даже не остановился, завороженно наблюдая на ходу, как алые и темно-красные струйки бегут по венам и артериям.

Затем кровеносная система исчезла, проявились контуры мышечных тканей и сеть каких-то проводков, искрящих в местах соединений. Пульсирующее свечение исходило от тела Игоря, будто внутри у него в хороводах вспышек бесновались маленькие молнии. «Нервы!» – пришла догадка, вместе с которой по нейронной сети прокатилась яркая волна света…

Когда волшебство сканирования закончилось, Кремов очутился у диафрагменной двери без каких-либо открывающих приспособлений. Он осмотрел лепестки диафрагмы, провел ладонью по их холодному гладкому металлу и неожиданно для себя произнес:

– Игорь Максимович Кремов. Разрешить доступ.

Над дверью озарилось мерцанием электронное табло. Донесся строгий женский голос:

– Считаю необходимым сообщить, что ваше здоровье не соответствует расчетным характеристикам бюро госплана и системы ДОТ. Это первая информация за последние двадцать лет о ком-то из советских граждан. Рад приветствовать вас.

Игорь мало что понял из сказанного.

– С кем я говорю?

– ЭВМ «Эверест». Прошу приготовиться к входу в центр управления процессами – ЦУП, идет разблокировка запорных механизмов. Вы можете задавать вопросы.