Райан Гродин - Город-крепость [litres]

– Коса всегда сильнее, чем одна прядь. – Мелодичный голос сестры проплывает у меня над плечом.

Нужно сказать, что волосы мои теперь слишком коротки. Что больше нечего заплетать в косу. Но мёд слепляет рот. Не позволяет сказать ни слова. Я пытаюсь обернуться, пытаюсь увидеть её. Но всё вокруг окутывает темнота. Сон закончился.

Сладость мёда на зубах, длинные волосы, голос сестры. Всё исчезает.

В темноте передо мной что-то движется. Дэй. Он поднимается. Крадётся к двери. Словно лента, скользящая по воздуху: беззвучно, грациозно. Так люди движутся, когда не хотят, чтобы за ними кто-либо шёл.

Я не шевелюсь, пока не раздаётся щелчок закрывающейся двери и свет с лестничной клетки вновь не поглощает кромешная темнота. Шаги Дэя похожи на капли дождя. Они быстро затихают.

Он куда-то пошёл. Но зачем?

Замираю у двери. Каждый новый шаг звучит всё тише. Ускользает. Если буду долго мешкать, упущу его. Часть меня хочет снова лечь спать, забыть о случившемся. Та же самая часть, которая хочет довериться Дэю. Хочет поверить, что он достоин доверия.

Но не доверие помогло мне пережить два года сражений и голода. Дэй что-то скрывает… а это, возможно, мой единственный шанс выяснить, что именно.

Я не удосуживаюсь даже завязать шнурки, прежде чем выскочить из комнаты. Ступеньки пролетают под ногами. Две, три за раз. Мой серый кот-спутник не отстаёт ни на шаг. Вскоре я выбегаю на улицу, скрываюсь в тенях и прячусь в закоулках. Неловко спешу, стремясь нагнать Дэя.

Сейчас так поздно, что пусты даже рестораны. В них лишь бочки свежей рыбы и угрей, стрекочущих как электрические сверчки. Нет угольков сигарет в дверных проёмах. Нет стариков, потягивающих на крылечках дешёвое пойло. Даже бродяги спят.

Дэй маячит впереди. Идёт быстро, засунув руки глубоко в карманы.

Следую за ним, держа дистанцию. Дэй достигает конца улицы, где заканчивается линия бесконечных труб, а сырые бетонные стены расступаются навстречу чистому небу. Там, снаружи, звёздная ночь. Пытаюсь найти Кассиопею, но её нет на открывшемся мне кусочке свободы. Там мерцают только задние фары фургона – красные и ядовитые, как драконьи глаза. Ветер врывается в проём: прохладный, беззаботный, тёмный. Здесь граница королевства Лонгвея. Выход во Внешний город.

Но Дэй не пересекает черту. Он прислоняется к стене. Руки скрещены. Нога согнута в колене. Текут минуты. Я жмусь в крошечном закутке у двери, слежу за Дэем. А он наблюдает за Внешним городом. Ждёт.

Затем вдруг снова встаёт прямо, напрягает плечи. В проёме обрисовывается тень мужчины. Заполняет пустое место рядом с Дэем. Капюшон куртки незнакомца глубоко натянут на голову – я не вижу ничего выше переносицы.

Зато слышу. Каждое слово. У мужчины грубый голос. Не громкий, но сильный, как звук гонга.

– Ты не лезешь в неприятности?

Дэй кивает. Резко, больше похоже не поклон.

Мужчина-тень достаёт маленький тугой свёрток из кармана. Протягивает его Дэю.

– Возьми, – говорит мужчина. – Сам знаешь, как сильно она волнуется.

– Я и сам неплохо справляюсь, – хмурится Дэй.

– Ты, наверное, имеешь в виду «рискую головой»? – Тень практически вжимает свёрток Дэю в грудь. Понижает голос: – Ты ведь работаешь сейчас на безопасников, да?

Дэй смотрит на мужчину, злобно кривя рот. Гость вздыхает.

– Слушай, я знаю… знаю, они многое пообещали, но ты им ничего не обязан. Оставаться в безопасности – вот твой главный приоритет, пока мы не придумаем, как вытащить тебя отсюда.

– И когда же это будет?

– Мы работаем над этим…

– Два года прошло! – крик Дэя совсем не громок, но пробирает меня до костей. Дэй всегда так спокоен и уравновешен, как бумажный кораблик в мелкой луже. Но что-то в этом мужчине выводит его из себя. – Два года! Если б вы могли меня вытащить, вы бы это уже сделали. У меня нет столько времени. Нельзя просто сидеть и ничего не делать!

– В том и суть, – не дрогнув, продолжает мужчина, – нужно именно «ничего не делать». Оставаться здесь. Оставаться в живых. Если Лонгвей узнает, кто ты…

Дэй отворачивает голову от мужчины в капюшоне и свертка, прижатого к его груди. Смотрит на улицы города. Тёмный лабиринт безмолвных дверей. Взгляд скользит по крыльцу, на котором я прячусь. Кровь застывает в жилах.

– Где твоя куртка? Ты всё ещё живёшь в комнате?

Дэй пожимает плечами, но так и не поворачивается к своему гостю. Он смотрит вниз: на битые бутылки, слои грязи и извести. А я смотрю на него. Пытаюсь найти ответы на бурю вопросов, роящихся в голове.

Кто этот мужчина? Кто эта «она», о которой они говорят? Кто такой Дэй?

– Она беспокоится о тебе. Я беспокоюсь. Мы уже потеряли…

– Не смей! – Дэй вскидывает голову. Челюсть плотно сжата, подбородок заостряется. – Не смей говорить о нём.

Договорённость, о которой я не знаю, растекается между ними. Дэй складывает руки на груди, баюкая свёрток, как спящего младенца. Точь-в-точь так же я держу Чма.

– Мы не потеряем ещё и тебя. Этому придёт конец, – говорит мужчина. – Обещаю.

– Зачем вы вообще из-за этого паритесь?

– Ты сам прекрасно это знаешь, – отзывается гость.

Дэй не улыбается, не хмурится. Лицо его безразлично, когда парень отворачивается, собираясь уходить.

Я вжимаюсь в стену, но Дэй не смотрит по сторонам. Походка его полна энергии. Цели. Он смотрит прямо перед собой, словно хочет только одного: скорее убраться отсюда. Мужчина-тень стоит на самой границе Внешнего города, наблюдает за каждым шагом.

А потом они расходятся. В проём задувает ветер, издаёт одинокий вой. Он вгрызается в мои кости, пробивает дыру в груди. Кулаки крепко сжимаются, напоминая о боли под повязкой.

В свёртке, который передал Дэю мужчина, должны быть деньги. Откуда иначе у него деньги на комнату и на пистолет, спрятанный под ремнём джинсов без единой дырочки? Но с чего вдруг мужчина-тень приносит ему деньги? И если у Дэя и так есть, на что жить, зачем работать на Лонгвея? Если тень хочет, чтобы Дэй не высовывался, почему он рискует прямо под носом у Братства? Кто такие безопасники? Что Дэй для них делает?

И самый главный вопрос: почему он не может покинуть Хак Нам?

Кажется, у Дэя секретов больше, чем шрамов. Секретов, в которых как-то замешан Лонгвей, из-за которых он «рискует своей головой». А значит, и моей.

Куэна с приспешниками я ещё переживу. Обману, увернусь, спрячусь – этого хватит. Но Дэй… он совсем иная опасность. Сотканная из сна, вкусной еды и безопасности. Она подкрадывается, пока ты спишь, и вонзает нож в спину.

Нельзя было пренебрегать вторым правилом. Нельзя было идти к нему, позволять запереть себя в четырёх стенах. Там, где некуда бежать. Какая польза в запертой двери, когда угроза таится внутри?