Колсон Уайтхед - Подземная железная дорога [litres]

Особенно бесил его один торговец из Делавэра, некий Август Картер. Крепкий, как все англосаксы, с невозмутимым взглядом голубых глаз, что делало его медоточивые велеречия еще опаснее для публики. Самый вредный тип: аболиционист с типографским станком. «Собрание друзей Свободы состоится в 2 часа пополудни в Миллеровском зале, дабы они могли выразить свое возмущение по поводу чудовищной язвы рабства, поразившей наш народ». Все знали, что дом Картера был для беглых перевалочным пунктом – до реки каких-нибудь сто ярдов! – даром что облавы заканчивались ничем. Беглые, заделавшиеся активистами аболиционистского движения, превозносили его щедрость в своих речах из Бостона. Аболиционистские прихвостни в методистской церкви во время утренних воскресных проповедей распространяли его памфлеты, а лондонские газеты перепечатывали эту ересь, не давая опровержения. А все печатный станок плюс друзья в судейском корпусе, по решению которых Риджуэй по меньшей мере трижды проигрывал тяжбы. Проходя мимо него в суде, Картер вежливо приподнимал цилиндр.

Им не оставалось ничего, как только нанести Картеру визит за полночь. На головах у них были ладно подогнанные белые мешки для муки, но вот пальцами он потом два дня не мог пошевелить, потому что так лупил Картера по роже, что разбил себе кулаки. Своим подручным он позволил поглумиться над его женой, как прежде не разрешал им глумиться ни над одной черномазой девкой. Делали, что хотели. Долгие годы при виде костра на его лице мелькало подобие улыбки, потому что запах напоминал ему о замечательном столбе дыма, взметнувшемся над домом Картера. Картер потом вроде бы переехал в Англию, в Вустер, кажется, и стал сапожником.

Матери на плантациях говорили негритятам:

– Не будешь слушаться, придет масса Риджуэй и заберет тебя.

Хозяева плантаций говорили:

– Посылайте за Риджуэем.

Когда его впервые вызвали к Рэндаллу, он согласился взять заказ, хоть и непростой. Способности у него был выдающиеся, но не сверхъестественные. Рабы, случалось, ускользали и от него. Мэйбл удалось уйти, но досада почему-то засела в нем надолго, как враг в крепости, не желавший сдаваться. Теперь, когда ему поручили найти дочь той самой беглянки, он понял, почему его так зацепило прошлое поражение. Ветку подземной железной дороги дотянули-таки до Джорджии. Он найдет ее во что бы то ни стало. Найдет и уничтожит.

причитается каждому, кто доставит владельцу лично либо сдаст в любую тюрьму штата Теннесси для последующей передачи владельцу НЕГРИТЯНКУ со светлой, почти оливковой кожей 18 лет от роду, которая сбежала тому назад девять месяцев. Будучи нраву бойкого, она наверняка станет выдавать себя за свободную гражданку США. Особые приметы: на локте заметный шрам, след от ожога. По дошедшим сведениям, скрывается в окрестностях Эдентона.

Семейство Андерсонов обитало в симпатичном, обшитом тесом внахлест особняке на углу Вашингтон-стрит и Мейн-стрит. От суеты лавок и магазинов их отделяли несколько жилых кварталов, в которых селились состоятельные жители города. Крыльцо с просторной верандой, где мистер и миссис Андерсон любили посидеть вечерком – он с трубкой и шелковым табачным кисетом, она с пяльцами – а дальше, в первом этаже, гостиная, столовая и кухня. Большую часть дня Бесси сновала там, гоняясь за детьми, готовя и убираясь. На втором этаже находилась спальня, общая детская Мейзи и малютки Реймонда и еще одна ванная комната. После обеда, уложив Реймонда, Бесси с удовольствием усаживалась у окна. Мальчик видел сны, а ей были видны только два верхних этажа Гриффин-билдинга со слепящими глаза белыми карнизами.

В тот день она приготовила для Мейзи бутерброды с вареньем, чтобы девочка взяла их с собой в школу, почистила столовое серебро и хрусталь, поменяла постельное белье, потом они с Реймондом забрали Мейзи из школы и все вместе отправились в парк. Под модные мелодии, которые наигрывал у фонтана скрипач, дети играли в прятки и гоняли обруч. Реймонда пришлось подозвать к себе, чтобы не связывался с драчуном, причем Бесси старалась действовать как можно деликатнее, чтобы ненароком не рассердить мать этого сукина сына, которую распознать не получилось. Была пятница, значит, после прогулки надо было еще зайти к бакалейщику за продуктами. Солнце все равно спряталось, и набежали облака. Бакалейщик записал солонину, молоко и прочую снедь для ужина на счет Андерсонов. Против слова «подпись» Бесси поставила крест.

Миссис Андерсон вернулась в шесть вечера. Семейный врач посоветовал ей проводить больше времени вне дома, так что ее деятельность по сбору средств на строительство больницы и совместные ланчи с дамами, живущими по соседству, пришлись как нельзя кстати. Она была в хорошем расположении духа и, подозвав к себе детей, среди объятий и поцелуев пообещала, что на десерт будет сюрприз. Мейзи взвизгнула и запрыгала от радости. Потом миссис Андерсон поблагодарила Бесси за работу и отпустила ее, пожелав спокойной ночи.

До дормитория, хоть он и располагался на другом конце города, было не так уж далеко, и можно было срезать, но Бесси нравилось царившее в центре вечернее оживление, нравилось смешиваться с пестрой толпой горожан, где были и белые, и цветные. Она шла мимо освещенных зданий, подолгу застывая перед большими стеклянными витринами. Вот ателье модистки и ее яркий товар с рюшами и воланами на проволочных распялках, вот полные всякой всячины лавки, эдакий покупательский рай; на каждой стороне улицы по большому магазину, и они конкурируют между собой. Бесси придумала себе забаву: выискивать глазами то, что приказчики добавили на витрину сегодня. Она все никак не могла привыкнуть, что товаров может быть так много.

Более всего ее воображение поражала громада Гриффин-билдинга. Вздымавшееся к небу двенадцатиэтажное здание было одним из самых высоких в стране, и уж конечно ни одна постройка на Юге не могла с ним тягаться. Не зря его называли гордостью города. Первый этаж со сводчатыми потолками, отделанный завезенным из Теннесси мрамором, занимал банк. Там Бесси ни разу не была, а вот на следующие этажи ей доводилось подниматься. На прошлой неделе у мистера Андерсона был день рождения. Она приводила сюда детей, чтобы они поздравили отца, и слышала разносящийся по роскошному вестибюлю звук собственных шагов. Лифт, единственный на сотни миль в округе, доставил их на восьмой этаж. На Мейзи и Реймонда, которые катались на нем много раз, это давно не производило впечатления, но Бесси неизменно охватывала смесь восторга и ужаса, и она в панике отчаянно цеплялась за медные поручни на тот случай, если подъемный механизм сломается.