Колсон Уайтхед - Подземная железная дорога [litres]

Земля слегка задрожала. В грядущем, вспоминая это неожиданное прибытие опоздавшего поезда, она всякий раз будет связывать эту дрожь не с локомотивом, а с беспощадным явлением ей истины, которую она всегда знала: беспризорница. Отщепенка. Без роду, без племени.

Вздрагивающий луч света вынырнул из-за поворота. Кора инстинктивно поправила волосы, понимая, что подземное заключение красоты ей вряд ли прибавило. Но машинист ее не осудит. Все это тайное ведомство представляло собой братство чудиков. Она оживленно замахала обеими руками, упиваясь горячим оранжевым светом, заливавшим платформу.

Поезд промчался мимо станции и скрылся из виду.

Она практически свалилась на рельсы и завыла ему вслед, обдирая себе горло, отвыкшее от звуков за время заточения; стояла, не в силах поверить в случившееся, а ее колотило. Потом она услышала, как поезд остановился и начал сдавать назад.

Машинист пытался загладить свою вину.

– Берите уж тогда и сэндвич, – предложил он, глядя, как она, захлебываясь, сосет воду из бурдюка.

Сэндвич она взяла, хотя раньше от свиного языка нос воротила, а насмешку пропустила мимо ушей.

– На станции не должно было быть пассажиров, – сказал машинист, поправляя очки.

Ему было лет пятнадцать, совсем мальчишка, тощий и горящий энтузиазмом.

– Но я же есть, – ответила Кора, облизывая пальцы. На зубах заскрипела земля.

Заложив большие пальцы за помочи комбинезона и перекатываясь с носков на пятки, паренек вскрикивал «Боже!» и «Мама дорогая!» при каждом новом повороте сюжета в ее рассказе. Его речь ничем не отличалась от речи белых подростков, гонявших мяч на городской площади. В ней слышалась беспечная уверенность, совершенно не вязавшаяся ни с его цветом кожи, ни с делом, которым он занимался. Он мог бы порассказать, как так вышло, что ему доверили водить паровоз, но времени на поразительные истории из жизни цветных мальчишек, увы, не было.

– Станция в Джорджии закрыта, – произнес он, почесывая голову под синей кепкой. – Думаю, патрульщики все пожгли. Теперь там остановка запрещена.

Он слазил в кабину за урыльником и пошел к краю тоннеля, чтобы его опорожнить, продолжая говорить:

– От станционного смотрителя никаких сигналов не поступало. У меня маршрут. И этой остановки в нем нет.

Он рвался уехать немедленно.

Кора колебалась, не в силах отвести глаз от лестницы, на ступеньках которой мог в последнюю минуту возникнуть ее спутник. Не пассажирка, а наказание. Вздохнув, она направилась к кабине.

– Э, нет, – сказал паренек, – сюда нельзя. Не положено.

– Ну не поеду же я там одна.

– Перевозка пассажиров разрешена только в пассажирском вагоне, мисс. У нас с этим очень строго, мисс.

То, что было прицеплено к паровозу, в основании напоминало товарный вагон, который привез ее в Южную Каролину, но выше колес сходство заканчивалось. Потолок и стены отсутствовали, а низкие дощатые бортики крепились прямо к раме с колесными парами. Назвать плоскую открытую платформу «пассажирским вагоном» было явным преувеличением.

Она залезла наверх, и поезд содрогнулся от подготовительных маневров молодого машиниста. Повернув голову, он с преувеличенным пылом помахал пассажирке рукой.

На полу, словно свернувшиеся змеи, валялись ремни и веревки для фиксации крупных грузов. Кора села в центр платформы, трижды обмотала себя веревкой вокруг пояса, потом взяла по ремню в каждую руку и вцепилась в них, как в вожжи, натянув, что было сил.

Поезд нырнул в тоннель. На Север.

– По-е-е-е-ехали-и-и-и!!! – завопил машинист.

«Мальчишка – он и есть мальчишка, – подумала Кора, – несмотря на ответственную должность». Она оглянулась. Ее подземная тюрьма таяла в сгущавшейся тьме. Похоже, она была тут последним пассажиром. Дай Бог, чтобы следующий беглый не вздумал тут задержаться, а ехал дальше, по пути к свободе.

По дороге в Южную Каролину, пока их с Цезарем подбрасывало, Коре все же удалось поспать, притулившись к его теплому боку. Теперь она за всю дорогу ни разу не сомкнула глаз. Ее так называемый «пассажирский вагон» оказался на ходу довольно устойчивым, но стремительный поток воздуха превратил платформу в эпицентр урагана. Время от времени ей приходилось отворачиваться, чтобы перевести дыхание.

Машинист, не чета прошлому, был парнем рисковым и гнал паровоз быстро, заставляя его набирать и набирать скорость. Всякий раз на повороте платформу побрасывало. Море ей было знакомо только по «сменам» в Музее чудес природы, но теперь эти доски дали ей почувствовать, что такое качка и шквалистый ветер. До нее доносилось мурлыканье машиниста, но песни были незнакомые, какие-то обрывки с Севера, которые прибило сюда штормом. В конце концов она сдалась и легла ничком, запустив пальцы в щели между досками.

– Ну, как оно там? – спросил машинист, когда они остановились.

Поезд стоял где-то в середине тоннеля, до станции еще было ехать и ехать.

Кора щелкнула «вожжами».

– Отлично! – одобрительно сказал паренек, вытирая со лба пот и сажу. – Нам еще примерно столько же. Надо размять ноги. Паровоз-то у нас с норовом, даром что старенький.

Он ласково похлопал по котлу.

Только когда они снова тронулись, Кора сообразила, что забыла спросить, куда они едут.

Станция под домом Ламбли в Джорджии оказалась вымощена затейливым узором из цветных камней. Стены платформы, за которой смотрел Сэм, были обшиты досками. Строители станции, на которую они прибыли, просто вырубили ее в толще неподатливой земли, даже не пытаясь с помощью отделки повыгоднее преподнести дело рук своих. Оставшиеся зазубрины, борозды и выпуклости обнажали белые, рыжие и ржаво-красные пласты, пронизывающие стены, словно вены. Паровоз привез их в недра гор.

Машинист взял в руки один из висевших по стенам факелов. Как строительство закончилось, порядок тут явно не наводили. Вся платформа была заставлена оборудованием и инструментами для пробоя штольни, что делало ее похожей на мастерскую. Пассажирам приходилось сидеть на пустых ящиках из-под динамита. Кора подошла к бочке и попробовала воду – свежая! После гравиевого дождя, обрушившегося на нее по пути через тоннель, ее небо и рот превратились в наждак. Она надолго припала к ковшу. Машинист, переминаясь с ноги на ногу, смотрел на нее.

– Где мы?

– В Северной Каролине, – ответил паренек. – И раньше, как мне рассказывали, это была оживленная станция. Теперь все по-другому.

– Кто тут станционный смотритель?

– Я его никогда не видел, но могу вас заверить, что человек он хороший.

Действительно, чтобы работать в такой дыре, нужно было обладать хорошим характером и не бояться мрака. После долгого заточения под домом Сэма Кора на такое была не способна.