Марина Дяченко - Солнечный круг [сборник litres с оптимизированной обложкой]

Он добрался до нижней площадки, приложил ладонь к сенсору. Бесшумно открылась дверь.

– Все прекрасно работает, – сказал он удивленно. – Как солдатская столовая. Почему же терминалы…

– Здесь можно жить? – спросила Кайра.

– Конечно. Как в санатории. – Он помахал рукой, будто приветствуя кого-то в конце коридора. Загорелись лампочки.

– У тех, кто долго тут служил, по возвращении была забавная привычка. – Он зашагал вперед, не оборачиваясь. – Вместо того чтобы включить свет, они «здоровались с призраками»… Так это называлось. Поздороваться с призраком. Махнуть рукой в темноту, чтобы сработали датчики, чтобы загорелся свет… Здесь надо двигаться, чтобы видеть.

Кайра почти не слушала его. Шагая по темному коридору, она примеряла на себя новую реальность: остаться здесь навсегда. В этом бункере. С этим человеком. До конца жизни.

Она не должна показывать ему свой ужас. Он находит в себе силы шутить – Кайра должна шутить смешнее. Что найти смешного в этом коридоре, в лампочках, которые зажигаются в нескольких шагах и потом гаснут за спиной, возвращая темноту на место?!

– Нас как будто сожрали, – сказала она. – Мы как будто в чьих-то кишках. И у нас два выхода…

– Нас выблюют или нами посрут, – отозвался он серьезно.

Она с опозданием поняла, что процитировала бородатый анекдот, и разозлилась. Теперь надо было сказать колкость, придумать изощренное оскорбление, но ее фантазия подло дезертировала.

– А вот это интересно. – Он остановился у стены. – Смотри.

Очередная лампочка осветила рисунок на бетонной стене: лес. Натурально выписанные ветки, тропинка, ведущая в глубь нарисованной чащи. Кайра подошла ближе. Коснулась стены, будто проверяя, существует ли бетон на самом деле; рисунок был стар, частицы краски остались у нее на пальцах.

– Они имели мужество здесь жить, а не просто работать, – сказал Маркус Из-Лета. – Тосковали по родине…

– Мечтали вернуться домой, – сказала Кайра, и звук голоса ее выдал.

Маркус Из-Лета очень внимательно на нее посмотрел:

– У тебя есть родные? Родители, дети?

– Уже нет.

– Как ты сказала тогда? «Единственный способ не потерять родственника на войне – быть сиротой без родни»?

– С отцом я не общаюсь пятнадцать лет. Мать погибла: несчастный случай на производстве. Братьев и сестер нет. Мужа нет. Детей нет.

– Значит, тебе не к кому возвращаться?

– Есть боевые товарищи, мой долг и моя война. – Она запнулась. – И… я просто не хочу так жить. Здесь. С тобой.

– «Хочу», «не хочу», – нет в уставе таких выражений. – Он махнул рукой, сигнализируя датчикам, впереди зажглись сразу две лампочки. – Или у овцемордых по-другому?

Говорить с гиеной, как с человеком, изначально было ошибкой.

Содержимое продуктового склада отлично сохранилось. Протеиновые коктейли, сухофрукты, галеты, консервы – из расчета на двести человек и сто дней, а двоим этого хватит на десять тысяч дней и ночей. Двадцать семь лет.

Кайра пила чистую воду, захлебывалась, откашливалась, плевала на пол и снова пила. Ей будет пятьдесят два года, когда ресурс исчерпается. А если убить Из-Лета, можно жить до семидесяти девяти, в бункере, в одиночестве. Великолепная перспектива.

Она отыскала на дне контейнера кухонный нож.

– Эй, Кайра Из-Тени! – Он позвал ее из-за стеллажей, в его голосе было странное напряжение. – Иди сюда!

Война продолжается, подумала Кайра.

Он поманил ее, датчики поймали движение, и темнота раздвинулась. Этот склад был огромным: стеллажи, коробки, ящики, цистерны с желтыми и красными маркировками; Кайра держала руку с ножом за спиной и не торопилась приближаться.

– Что ты здесь нашел, надувную женщину?

– Батареи для флаера. Заряженные.

Кайра на несколько секунд потеряла самообладание.

– Батареи, – повторила, как диктофон. – Но они же… не могут так долго хранить заряд! Они не могут… этого не может быть…

Маркус Из-Лета перевел взгляд на нож в ее опущенной руке. Кайра спохватилась; он поймал ее в простенькую ловушку. Подал надежду – и выявил настоящие намерения.

– Скотина!

Она давно не тренировалась, да и кухонный нож не предназначен для бросков, но Кайра была очень зла, и лезвие с хрустом вошло в бок контейнера из пенистой пластмассы. На уровне человеческого лица. В двух шагах от Маркуса Из-Лета.

Почему она в последний момент изменила направление броска? Неужели поверила в небылицу о батареях на складе?!

– Я не вру, – после длинной паузы сказал он. – Заряд просел, но на ночь хватит с избытком. Единственная проблема – до заката донести батарею до флаера… Может, я тебе не нужен? Сама справишься?

Кайра закрыла лицо трясущимися руками.

Последние сто метров пути обратно к флаеру, с батареей на плечах, она не запомнила. Вот ее ноги в тактических ботинках проваливаются в песок по щиколотку, шаг за шагом, по глубоким следам идущего впереди. И вот она уже в салоне, лежит в кресле, не в силах пошевелить ни ногой, ни рукой.

– Резервная батарея подсоединена, – женским голосом сказал «Морфо».

Включились экраны. Кайра увидела, что солнце касается горизонта, лежит на нем брюхом и сейчас утонет. Через секунду Маркус Из-Лета попытался подняться по трапу, но сорвался. Она видела, как разжались его пальцы; он вывалился наружу и упал на песок.

Кайра взвыла, поднимаясь. Со стоном и руганью добралась до пилотской двери. Протянула ему руку, рывком помогла забраться в салон, потеряла сознание. Открыла глаза, как после долгого сна: флаер висел над пустыней, небо теряло последние краски, экраны работали. Внизу в исчезающем свете едва различима была башня. Темные кляксы, подвижные, лоснящиеся, облепили запертый люк, подбирая крохи: отшелушившиеся клетки кожи. Упавшие волоски. Капли мочи и пота. Смотреть на это было отвратительно, но она не могла оторвать взгляда – пока внешние экраны не погасли и остался только звук – щелчки. Потрескивание.

Приглушенно горели лампы освещения. Кайра впервые видела салон «Морфо» таким – не полностью темный, не залитый резким светом, он казался жилым помещением и даже, пожалуй, уютным.

Из-Лета сунул ей в руку бутылку с протеиновой смесью. Кайра напилась, подобрала с пола упавшее одеяло, завернулась в запах можжевельника и отключилась, как машина.

– Спасибо, что подала мне руку.

– Ты мой ресурс, – отозвалась она, хрустя галетой. – Я сохранила тебя, как приложение к флаеру.

Небо светлело. «Морфо» висел над пустыней. Кайра жевала сухой паек, добытый в бункере, и запивала холодным кофе. У этой простой еды были вкус и запах жизни.

– Хорошо бросаешь нож, – сказал он небрежно.

– Я перфекционистка.