Александр Смирнов - Бездна и Ланселот

По дороге о делах не говорили, Молотов через русского переводчика весьма дипломатично лишь спросил его о том, как прошел полет и как Черчилль себя чувствует, а потом рассказывал о Крыме и истории его недавнего освобождения от немцев. Однако, по-видимому, телеграмма сделала свое дело, и русские заготовили Черчиллю сюрприз. Дорога до Ялты длиной около ста миль имела множество спусков, подъемов, поворотов, что очень утомляло пассажиров и водителей. Где-то часа через два пути машины остановились, Молотов предложил выйти, размять ноги и подышать свежим воздухом. Черчиллю вовсе не хотелось ничего разминать и покидать ради такого сомнительного удовольствия теплую кабину, однако отказаться от предложения хозяев было бы невежливо, и, кряхтя и ругаясь про себя последними словами, он вылез из лимузина. То, что он увидел, заставило его протереть глаза. Рядом с дорогой прямо на каменистой площадке стоял огромный белый шатер, будто взявшийся из сказок тысячи и одной ночи. Молотов любезно пригласил его внутрь. Из шатра веяло теплом, как оказалось, от жаровен с углями, а на накрытом белоснежной скатертью столе гостей ждали красная и черная икра, балыки, коньяки и вино. Премьер сразу почувствовал себя лучше, а осушив подряд несколько бокалов русского шампанского, которое привело его в восхищение, ощутил настоящий прилив жизненных сил. Пользуясь неожиданной остановкой, он решил бегло посмотреть пачку писем, которая напомнила о себе тяжестью в кармане его полувоенного пальто. Одно из них, скрепленное печатью, привлекло его особое внимание. Сломав печать и раскрыв письмо, Черчилль начал его читать, и по мере прочтения его лицо приобретало все более и более озабоченное выражение. Сложив письмо и сунув его в нагрудный карман своего защитного цвета френча, он подозвал переводчика:

– Пожалуйста, передайте господину Молотову, что мне необходимо сделать по пути еще одну остановку… конфиденциально, в государственных интересах Великобритании. Если, конечно, у вас для этого предусмотрены по маршруту дополнительные пункты отдыха.

Выслушав перевод, Молотов удивленно посмотрел на Черчилля через круглые стекла своих очков, но тут же с готовностью пояснил, что такой пункт действительно имеется по пути следования, в пригороде города Симферополь, где он и оставит господина премьера, с тем чтобы тот имел возможность без помех сделать все то, что должен.

В пригороде Симферополя – этого главного города Крыма – они сделали вторую остановку у дома номер 15 на улице со странным для России немецким названием «Шмидт», однако Молотов объяснил, что его дали этому месту не немцы и к кузнечному ремеслу оно также не имеет никакого отношения, просто так звали одного из известных русских революционеров. Двухэтажный особняк с четырехгранной башней, накрытый синей крышей с остроконечным готическим шпилем, напоминал чародея в широкополой шляпе из английской сказки. Справа к дому примыкал небольшой садик, а внутрь вели ступени крыльца, украшенного мраморным львом с пышной вьющейся шевелюрой. Остановившись на лестнице, Черчилль одобрительно посмотрел на него как на друга и соотечественника и ласково погладил по морде.

Русская охрана осталась у ворот, а Черчилль с двумя личными телохранителями вошел в дверь. Из прихожей наверх вела дубовая лестница. Поднявшись, они обнаружили там большую квадратную комнату с мраморным камином, украшенным резными барельефами каких-то мифических существ. Камин был уже разожжен, в нем приветливо потрескивали дрова, посередине стоял накрытый стол с закусками и бутылками с вином и армянским коньяком, немного поодаль, у окон и двери на балкон, – диван и два кожаных кресла. Охранники помогли премьер-министру снять пальто, после чего он попросил их подождать внизу.

Когда они вышли, Черчилль достал из кармана письмо и вновь перечитал его, затем налил себе в бокал коньяку, достал из специального футляра свою излюбленную семидюймовую «гавану», пробил ее шапочку большой канадской спичкой, обмакнул кончик в стакан с коньяком, зажег и уселся в глубокое кресло, глядя в окно. Там по небу летели серые облака, зимний ветер раскачивал ветви деревьев, которые при особенно сильных его порывах тревожно стучали в оконное стекло. Спускались ранние зимние сумерки, пламя камина отбрасывало на стены багровые отсветы. Ему показалось, что он задремал. Вывел его из этого состояния какой-то шорох за спиной. Обернувшись, Черчилль краем глаза заметил, как с камина будто скользнула на пол какая-то неясная тень. Несмотря на всю свою грузную комплекцию, премьер неожиданно быстро вскочил с кресла и развернулся всем телом, приняв что-то вроде боксерской стойки, готовый отразить возможный удар. Впрочем, боксировать ему в этот день не пришлось, потому что никто на представителя рода Мальборо пока что не нападал. Тем не менее от того, что он увидел, на лбу Черчилля, видавшего разные виды в своей богатой на всякие приключения жизни, сразу выступил холодный пот. Потому что из полумрака на него в упор глядели два горящих угля, и это никак не могли быть глаза человека. Черчилль на миг зажмурился и потряс головой, силясь стряхнуть наваждение, однако когда он снова открыл их, то даже удивился, потому что фантасмагория от этого никуда не делась. Конечно, тварь, загадочным образом оказавшаяся в одной комнате с английским премьер-министром, реально существовать не могла, напоминая одновременно и одну из горгулий, украшавших пылавший рядом старинный камин, и мифического грифона. Ростом она была около шести футов, голова, похожа на птичью, с загнутым острым клювом, на ней небольшие рога, в обе стороны распущены два перепончатых крыла, какие бывают у летучих мышей, что не мешало ей иметь две руки с длинными суставчатыми пальцами, вооруженными длинными когтями, и две ноги, точь-в-точь, что рисуют у сатиров, то есть поросшие мохнатой шерстью и заканчивающиеся копытами. В общем, обычный черт, только без хвоста. Ан нет, не совсем обычный: на груди этого исчадия ада красовались две аккуратные, округлые женские груди, что, безусловно, давало бы повод предполагать принадлежность этой демоницы к дамскому полу, если бы не одна неуместная деталь – артефакт, располагавшийся у твари ниже пояса, да-да, именно там, как раз меж лохматых козлиных ног, – гигантских размеров член, причем в неприлично эрегированном состоянии. Словом, такого существа на свете быть не могло, однако оно было, более того, нагло торчало напротив премьер-министра, нацелившись на него своим устрашающим украшением, и, кажется, разглядывало его с неподдельным интересом.

– Ваал-Фегор, или Бельфегор, – архидемон из средневековых мистерий, собственной персоной, – усмехаясь и затягиваясь своей сигарой, прокомментировал появление нежданного визитера Черчилль, который уже совершенно пришел в себя. – «… И увидел Я отцов ваших, – и пошли они к Ваал-Фегору и предались постыдному, и сами стали мерзкими, как те, которых возлюбили». Надеюсь, Бельфегор, ты явился сюда не за тем, чтобы срывать цветы наслаждения с главой английского правительства?