Александр Смирнов - Бездна и Ланселот

Тут прежде молчавший «профессор» выступил вперед:

– Если позволите, рейхсфюрер! Вы правы – этим миром может эффективно управлять лишь благородная наследственная каста, способная как примером собственного величия, так и твердой отеческой рукой заставить косный и вечно недовольный охлос идти по пути совершенствования. Как вы на самом деле хорошо знаете, я и представляю здесь клуб тех, так сказать, тайных властителей, о которых вы только что упомянули. И мы согласны, что наши цели в главном схожи с вашими. Нам действительно нужен могучий союз, чтобы отстоять цивилизацию от гибели под ударами восточных варваров. Но это должен быть союз крови. Лишь те, в которых течет голубая кровь древних королей, достойны править миром. Вы ведь сами мне говорили, что мистическим образом чувствуете себя реинкарнацией Генриха Первого Птицелова. А ведь все мы – потомки царей, которые происходят от древних богов. Поэтому главную задачу мы сейчас видим в том, чтобы склонить Америку с Англией прекратить войну с Германией и заключить союз против России, в которой власть захватил торжествующий хам. И если древняя и великая раса Кабирим окажет нам в этом помощь, прежде всего своими знаниями, мы вернем Земле ее золотой век, когда людьми правили боги. Мы же в свою очередь желаем, чтобы Кабирим восстановила свое положение во Внутриземье.

Гиммлер слушал «профессора» с живым интересом, а в конце так и просто развеселился.

– Дорогой Рафаэль, это, конечно, очень похвально, что вы желаете Кабириму победить своих врагов. Правда, вы не сказали, чем сможете им в этом помочь. Ну, да ничего, мы что-нибудь потом придумаем. Но если я не ослышался, вы предлагаете употребить все свое влияние на масонов, чтобы помирить англосаксов с немцами, не так ли?

– Можно сказать и так, рейхсфюрер.

– Да, но вы не пояснили, каким образом? Дьявол ведь, как известно, кроется в деталях. Англосаксы, надо признать, всегда уважали только силу и никогда не верили пустым обещаниям. Я такой подход разделяю, но как же нам тогда достичь союза? Ведь если у них будет атомная бомба, они ни за что не согласятся разговаривать с нами на равных.

– Мы через наших людей в правительстве и научных кругах можем затормозить разработку американцами ядерного проекта, по крайней мере до тех пор, пока Германия не реализует свой.

– Вот это уже речь не мальчика, но мужа, дорогой Раффи! – восхитился рейхсфюрер. – Если мы первыми успеем подвергнуть показательной атомной бомбардировке английские города, то сразу же создадим невыносимое давление на западных союзников. Тогда в политическом плане почти невероятно, чтобы коалиционное правительство Черчилля смогло продолжить войну. Вероятнее всего, оно просто падет. А без английских баз и французских морских портов, которые уже и так наши, американцы не сумеют перебросить сюда значительные войска. Следовательно, первыми применив бомбу, мы делаем им шах и мат и, несмотря на общий перевес в силах союзной коалиции, гарантированно выигрываем всю войну!

Ланселот наклонился к уху своего товарища и прошептал:

– По-моему, нам пора что-то предпринять, Томпсон, иначе нам крышка. После этих откровений, нас отсюда живыми не выпустят.

Томпсон, по-видимому, и сам понимал эту неутешительную перспективу, потому что немедленно нанес встречный удар в единственное уязвимое место.

– Раффи, Рафаэль… Рафаил! – повторив на разные лады имя «профессора», воскликнул он, как будто о чем-то вдруг догадавшись. – Ну конечно: Михаил, Гавриил, Рафаил! Этими именами ведь звали не только библейских архангелов, но, по легенде, и троицу верховных жрецов при храме Соломона, которые, будучи сами потомками Авраама, передавали его кровь по наследству послушницам, специально отбираемым из самых знатных родов Израиля. А затем, после разрушения Соломонова Храма римлянами, эти потомки Авраама в конце концов оказались в Европе и создали там Приорат Сиона – могущественный тайный орден – хранитель королевской крови, действовавший сначала под прикрытием тамплиеров, а потом и масонов… Интересно, господин рейхсфюрер, а одобрит ли Гитлер такой ваш союз с тайными сионистами? И не поставит ли это под сомнение вашу верность национал-социализму?

– Не беспокойтесь о моей преданности национал-социализму, Томпсон. Если Гитлер прикажет мне застрелить родную мать, я сделаю это без колебаний и буду горд оказанным мне доверием. Но вам будет трудноватенько доказать еврейское происхождение господина Рафаила Синклера – или Сен-Клера? – и его божественных королей. Скорее уж фюрер поверит в тамплиеров, к которым он и так благоволит… И потом, кто сказал вам, что мы дадим вам возможность что-то кому-то доказывать? Вы столько здесь уже наслушались лишнего, что отпускать вас было бы с моей стороны преступной глупостью. Пожалуй, единственное, что я могу для вас сделать, – так это удовлетворить ваше любопытство относительно состояния наших изысканий в области ядерной энергии. Кстати, герр Синклер как раз вам все и покажет, тем более что именно он занимается у нас здесь всей технической частью этого проекта… Раффи, – добавил он, обращаясь к «профессору», – будьте так любезны, покажите господам из Америки «святая святых», так сказать наш «Ковчег завета».

– Непременно, господин рейхсфюрер, – довольно усмехнулся тот. – Тем более это то, чего как раз не хватает американскому проекту, чтобы стать успешным!

Гиммлер сделал знак рукой, и тут же за спиной у пленников возникли два рослых эсэсовца с автоматами, а Рафаил издевательски вежливым жестом пригласил американцев выйти в дверь и сам последовал за ними.

Но прежде чем за ними закрылась тяжелая дверь, Ланселот вдруг явственно услышал необычный шепот, отзывавшийся, благодаря чудесной акустике, во всем зале: « Ихь атмээ ти-иифь унд оне ангст – я дышу глубоко и без страха». И хотя эта странная фраза была произнесена по-немецки, она напоминала скорее змеиное шипенье, чем человеческую речь, да таковой и не являлась. Мельком оглянувшись, Ланселот внезапно ощутил на щеке сильный укол, как будто его ужалила змея. В провожавшем его взгляде горящих глаз Ваал-Фегора бешено металось черное пламя.

В коридоре в голове процессии заняли место еще два охранника, и в этом составе они отправились в путь по бесконечным коридорам замка, спускаясь по ним все ниже и ниже. Когда они были, наверное, уже глубоко под землей, узкий коридор сменился обширной сетью помещений, напоминающих экспериментальные лаборатории. «Профессор» явно чувствовал себя здесь как рыба в воде. Он с видимым удовольствием примеривал на себя роль радушного хозяина, который рад похвалиться перед гостями всеми теми улучшениями, которые он успел произвести за время их отсутствия в своем доме. Остановившись перед тяжелой, обитой свинцом дверью с надписью «Осторожно, радиация» и маленьким оконцем с толстым стеклом, он приказал охране ее отворить. Она оказалась не запертой, и за ней обнаружилось не слишком просторное помещение с низким потолком, в центре которого стояло несколько темных колонн, с потолка свисали какие-то металлические стержни, а по стенам вились снабженные датчиками трубы, приборы и провода в свинцовой оболочке. Внутри помещения находились двое рабочих, которые заканчивали закручивать тяжелым разводным ключом фитинг одной из труб. Рафаил спросил, закончили ли они работу, те ответили, что да, и торопливо покинули помещение. Хозяин обернулся к своим спутникам: