Эми Эвинг - Белая Роза

Рейвен вылезает из ванны и идет прямиком к Раю. Она хватает его запястье и смотрит на него острым, пронзительным взглядом.

— Ты боишься, — говорит она. — Это хорошо. Ты должен.

Она проходит в спальню. Рай поднимает бровь.

— Я не боюсь, — говорит он.

Эш и я обмениваемся взглядом, но ничего не говорим.

Рай проверяет, чист ли горизонт, затем мы вчетвером быстро спускаемся вниз и выходим через дверь, в которую вошли прошлой ночью.

Территория еще красивее днем. Снег, припорошивший дорожки гравия, сверкает словно бриллианты. Мы запаслись большим количеством свитеров, пальто и шарфов, чтобы не мерзнуть, но мы с Рейвен обе обуты в ботинки Эша с носками, запихнутыми в носы, чтобы они были в пору. Поэтому мы шагаем немного странно.

Мы стараемся держаться у стен общежитий, их окна следят за мной словно пустые глаза. Виднеется крупное здание, одна сторона которого увита плющом. Каменная лестница ведет к впечатляющей двойной дубовой двери.

И в отдалении, на самой дальней стороне рядом со стеной, окружающей территорию, на длинной платформе стоит гладкий черный поезд. Он даже меньше чем тот, на котором я приехала на Аукцион — лишь один маленький вагон, прицепленный к локомотиву. Из его трубы поднимаются огромные клубы дыма, будто он готовился к отправлению.

— Он здесь, — говорит Эш.

— Это странно. Может, расписание изменилось в последнюю минуту. Думаю, судьба на вашей стороне, на данный момент, — говорит Рай. — Он не может отправляться в Жемчужину — мой поезд отправится только завтра, когда доктор и Мадам со мной закончат. Он должен отправиться в низшие округа. — Он хлопает Эша по плечу. — Вам лучше сесть на него, пока остальные все еще на завтраке.

Мой желудок урчит при мысли о еде. Но сейчас на это нет времени.

— Спасибо, Рай, — говорит Эш, пожимая ему руку. — Серьезно. Я не знаю, что бы мы делали без тебя.

— Вероятно, были бы казнены, — говорит Рай, пожимая плечами и усмехаясь. — Значит, ты мне должен.

— Я знаю, — говорит Эш без намека на веселье в голосе. — Будь осторожен во Дворце Озера. Пожалуйста. Тебе не нужно беспокоиться о клиенте — она не заинтересована в компаньонах. Но никогда, ни при каких обстоятельствах, не говори Карнелиан, что ты меня знаешь. Вероятно, она спросит. Тебе нужно солгать.

— Что же, похоже, грядут приятные перемены, — говорит Рай.

Эш натягивает улыбку.

— Мне жаль.

— Перестань это говорить, — сказал Рай. — Это не твоя вина. Перестань вести себя, как будто ты разделяешь бремя всех компаньонов. Это не так.

— Я знаю.

— И береги себя, — добавляет он.

— Я постараюсь.

— Спасибо, — говорю я Раю. Он кивает.

— Знаешь, — говорит он. — Я не думаю, что слышал когда-либо, как суррогат разговаривает.

Я не уверена, что на это ответить. Взглянув на Эша в последний раз, Рай уходит от нас.

Мы втроем разворачиваемся и бежим к станции. Мы подбегаем все ближе, и я вижу окрашенную деревянную вывеску с надписью «КОМПАНЬОНСКИЙ ДОМ МАДАМ КЮРЬО». За вывеской находится небольшая станция, и Рейвен хватает меня за руку и тянет меня за нее, Эш — за нами. Мы быстро научились доверять ее инстинктам. Через несколько секунд, из поезда появляются двое Ратников и начинают прохаживаться по платформе.

— Все чисто, — говорит один другому.

— Он был бы полным дураком, если бы вернулся сюда, — говорит второй Ратник, пока они вдвоем спускаются с платформы и идут в сторону территории. Мы втроем прижимаемся к грубой деревянной стене станции.

— Я не понимаю, почему мы должны работать в две смены, чтобы найти какого-то компаньона, — ворчит первый. — Он же не насиловал саму герцогиню.

— Не дай майору услышать, как ты высказываешься, — говорит второй. — А то будешь отправлен на службу в Болото, прежде чем сможешь произнести «Дом-Основатель».

— Да, да, — говорит первый. — Пойдем, посмотрим, не открыта ли кухня, я умираю с голоду.

Мы ждем, пока их шаги полностью исчезнут, и вокруг наступит тишина.

— Идем, — шепчет Эш. Мы быстро взбираемся по ступеням на платформу. Эш открывает дверь вагона и заводит нас внутрь.

В отличие от поезда из Южных ворот, в компаньонском вагоне есть ряды деревянных сидений, смотрящих в одном направлении. На окнах висят шторы, и проход застелен зеленой дорожкой.

— Где мы должны спрятаться? — спрашиваю я.

Эш останавливается в третьем ряду.

— Здесь, — говорит он. Он наклоняется, и я слышу щелчок. Целый ряд сидений поднимается, открывая длинную прямоугольную нишу. — Вы двое будете здесь. В шестом ряду есть другой отсек. Я спрячусь там. Надеюсь, кто бы ни отправлялся этим поездом, сделает это как можно скорее.

— И, надеюсь, они отправляются к Ферме, — добавляю я. Я смотрю вниз на нишу и меня передергивает. Она жутко напоминает открытую могилу.

— Кажется, я предпочитаю багажник машины Гарнета, — говорю я.

— По крайней мере, это не морг, — говорит Эш.

Я забираюсь в нишу — она немного глубже, чем я думала. Я протягиваю руку Рейвен. Когда она смотрит вниз в пустое пространство, я вижу ее бледное лицо. Даже губы ее побелели.

— Обещай мне, Вайолет, — говорит она, — что, если я войду туда, я снова выйду.

— Я обещаю, — отвечаю я.

Она берет мою руку, и я помогаю ей забраться внутрь. Мы обе ложимся — здесь удивительно много места.

Эш со страдальческим выражением смотрит на нас. — Сидите так тихо, насколько это возможно. Я приду за вами, когда мы приедем… куда бы мы ни приехали.

Сказать или сделать больше нечего, кроме как цепляться за хрупкую надежду, что это сработает. Он захлопывает сиденья над нами, и мы с Рейвен погружаемся в темноту.

Через некоторое время мои глаза начинают приспосабливаться. Серый свет просачивается сквозь деревянные перекладины над нами.

— Вайолет? — шепчет Рейвен.

— Да?

— Как ты думаешь, что это за место, куда мы собираемся в Ферме… ты думаешь, там есть кто-нибудь, кто может мне помочь?

Очертания ее лица мягкие, почти расплывчатые. Я хочу сказать ей, что с ней все с порядке. Я хочу сказать ей, что есть способ исправить то, что сделала Графиня. Но я не могу ей лгать.

Ее губы растягиваются в грустной улыбке.

— Как я и думала. — Она наматывает прядь волос на палец. — Эмиль сказал мне, что я сильнее всех суррогатов, которых он когда-либо видел. Я единственная, кто выжил после зачатия. — Другая ее рука скользит к животу.

— Эмиль, он был твоей фрейлиной? — спрашиваю я. Она кивает. — Ну он был прав. Ты самый сильный человек, которого я знаю. И, кроме того, Люсьен — гений, может быть, он поймет, как тебе помочь.

— Должно быть, он очень заботился о тебе.

— Я напоминаю ему того, кого он знал, — говорю я. — Его сестру. Она была суррогатом. Она умерла.

Мы на время замолкаем.