Эми Эвинг - Белая Роза

Слышится еще больше стуков и царапания, поскольку другие бочки погружаются на, как я представляю, грузовой поезд.

Раздается еще один пронзительный свист, и поезд начинает двигаться.

У меня становится легче на сердце. Мы едем на Ферму.

В этой бочке невозможно устроиться. Бусины сыплются на меня отовсюду, и я жажду вытянуть ноги. Мой живот скручивает от голода. Когда в последний раз я ела? Должно быть, это было у Лили. Чувствуется, будто это было несколько месяцев назад. Я начинаю мечтать о еде, которая у меня была в Жемчужине. Вареные яйца в чашечках с тостами. Копченый лосось и сливочный сыр с крекерами. Ягненок с мятным желе. Утка с инжиром с салатом фризе.

Пыхтение поезда и гул двигателя убаюкивают меня, и я засыпаю. Я просыпаюсь от лязга раздвижных дверей.

— Станция Бартлетт, — слышится голос на расстоянии.

— Какие из них, сэр? — спрашивает молодой человек совсем рядом.

— Те три. — Услышав голос Люсьена, я чуть не разрыдалась. — Осторожно, — говорит он, когда мой бочонок скользит по поезду, и меня снова поднимают в воздух, ставя с неприятным стуком.

— Это последняя, — говорит незнакомый голос.

— Отлично. Держите, это для вас.

— Спасибо, сэр.

Я слышу звон металла по металлу, затем звук хлыста, и транспорт, в котором я нахожусь, начинает двигаться. Через несколько минут я слышу голос Гарнета.

— На нужно их выпустить?

— Еще нет, — отвечает Люсьен. — Доберемся сначала до леса.

Дорога, по которой мы едем дальше, ухабистая и разбитая, и я подпрыгиваю в своей бочке, стукаясь локтями, вокруг меня гремят бусы. Надеюсь, этот лес не слишком далеко. Все страхи за последние несколько дней медленно вытекают из меня, сменяются крошечным гулом волнения. Я на Ферме. Люсьен здесь. И Эш, и Рейвен.

— Ты справился, — говорит Люсьен через некоторое время.

— Я хочу увидеть это место, где бы оно ни было, — говорит Гарнет.

— Да, я считаю, что ты заслужил это право. — Возникает пауза. — Конечно, Сил это не понравится.

— Я ее не боюсь.

Люсьен тихо смеется.

— Ты должен.

Мы сворачиваем на более ровную дорогу, затем на другую, более ухабистую, чем первая. Только ко мне пришла мысль, что теперь должно быть достаточно безопасно, что, возможно, я могу рискнуть позвать Люсьена и напомнить ему, что мы сидели в этих бочка кто знает, сколько времени, как мы, наконец, останавливаемся.

Мое сердце бешено колотится, когда верхняя часть моей бочки открывается, и лицо Гарнета появляется в пространстве надо мной.

— Привет, Вайолет, — говорит он.

— Вытащи меня из этой штуки, — говорю я, протягивая руки вверх, чтобы он мог вытащить меня.

Когда я ступаю на твердую землю, ноги дрожат так сильно, что не могут держать мой вес, и я падаю на него.

— Ладно, — говорит Гарнет. — Давай спустим тебя.

Он практически несет меня к краю тележки и помогает мне спуститься с нее туда, где стоит Люсьен, одетый в толстый меховой плащ.

Я ничего не могу с этим поделать. Я начинаю плакать. Большие, неловкие всхлипы разрывают мне грудь и рваными вздохами вырываются из моего горла, мой желудок напрягается.

— Милая, — говорит он, когда я падаю ему на руки. — Я так горжусь тобой. — Я хочу поспорить с ним, настоять, что я ничего не сделала, кроме как, возможно, усложнила все дело, но у меня нет сил. Я слышу, как Гарнет открывает другой бочонок и ящик.

Эш спускается с тележки, и я обнимаю его.

— Это, конечно, не мой любимый способ путешествовать, — бормочет он, и я смеюсь.

Гарнет помогает Рейвен опуститься. Она оглядывается с восхищенным выражением на лице.

— Воздух здесь, — говорит она. — Такой чистый.

Я не заметила, но теперь, когда она упомянула об этом, я глубоко вздыхаю и осматриваюсь.

Сейчас ночь — два фонаря, висящие у сидения водителя повозки, придают золотистое свечение окружающим нас деревьям. Это все, что я могу видеть. Деревья. Я медленно поворачиваюсь на месте с открытым ртом. Большие и маленькие деревья — одни тонкие с невесомыми веточками, другие со стволами, такими же толстыми, как у старых дубов в Жемчужине в лесу, сквозь который мы ехали к Королевскому Дворцу. Я помню, что тот лес был аккуратным и ухоженным, прежде чем его сменил сад с фигурными стрижками кустов. Но в этом лесу есть что-то еще более красивое, и мне понадобилось мгновение, чтобы указать, что именно.

Это место кажется естественным. Старым. Ему разрешено расти, как угодно, без вмешательства человека.

— Ты так далеко добралась, — говорит Люсьен, накидывая толстый плащ мне на плечи, — и я знаю, что это было сложно, но ты должна помочь нам до конца.

— Что ты имеешь ввиду?

Люсьен указывает на соседнее дерево с бледно-серым стволом. На нем вырезан символ, где C накладывается на A. — Дальше я не могу справиться самостоятельно.

— Что это? — интересуюсь я.

— Метка, которую для меня оставила Азалия, — бормочет он. — Место, куда мы направляемся, почти невозможно найти без помощи того, кто обладает силой Заклинаний.

— Я не понимаю, — говорю я. Я смотрю на Рейвен. Она пожимает плечами.

— Я знаю, — говорит Люсьен. — Но ты поймешь. Ну же.

Он ведет меня к передней части тележки, где мохнатый конь трясет своей гривой, выдыхая белые клубы. Люсьен отстегивает один из фонарей и протягивает мне.

— Иди вперед, — говорит он. Эш идет со мной, но Люсьен поднимает руку. — Нет, — говорит он. — Она должна сделать это одна.

— Куда мне идти? — спрашиваю я.

Люсьен пожимает плечами.

— Следуй своим инстинктам.

Моим инстинктам? Мои инстинкты говорят мне, что это невозможно, и я готова, чтобы кто-нибудь другой взял дело под контроль. Я думала, как только мы доберемся до Фермы, все будет легко. Люсьен — единственный, кто владеет всеми планами и замыслами. Я просто хочу быть в безопасности. Я хочу, чтобы мои друзья были в безопасности, и я больше не хочу бежать. Я думаю обо всем, что случилось с той ужасной ночи, когда мы с Эшем были пойманы, обещания, которые сделал Люсьен, когда мы висели на волоске, умирающая Синдер и Лили, в конце концов. Слезы брызгают из глаз, и я вырываю фонарь из его рук и несусь в лес.

Я не хочу, чтобы кто-нибудь заметил, как я напугана. Я не могу их подвести.

Но я так боюсь, что мои инстинкты ничего не значат.

Я слышу цоканье лошадиных копыт и медленный скрип колес тележки, и я знаю, что они следуют за мной. Я крепко сжимаю плащ в районе шеи и поднимаю фонарь. Деревья кажутся призраками, когда я двигаюсь сквозь них, их ветви тянутся ко мне.

Чем дальше в лес я иду, тем плотнее становятся деревья. Они изогнуты и неестественно тянутся, их стволы изгибаются под странными углами, их ветви иногда ныряют прямо в землю. Я беспокоюсь, что тележка не пройдет через них, если они станут гуще. Я беспокоюсь, что иду в неправильном направлении. Нет никакой тропинки, меня ничего не ведет.