Эми Эвинг - Белая Роза

— Ты права, мы должны им показать, — говорю я Сиенне. — Рейвен?

Рейвен сидит ссутулившись, держа голову руками.

— Что не так? — говорю я, быстро подходя к ней.

— Ей запудрили мозги, — говорит она, смотря под ноги. — Не так, как мне, но… она верит их лжи. Она любит их. Это больно.

Я кладу руку ей на колено.

— Мы можем подождать. Тебе не нужно сейчас нас туда отводить. Все в порядке.

Рейвен вскидывает голову.

— Конечно, я могу вас туда отвести. Там все равно лучше. — Она потирает висок. — Я хотела бы, чтобы она перестала плакать.

Мы выводим Оливию и Инди к пруду. Холод прошлой ночи исчез, солнце сияет на безоблачном голубом небе. Почти тепло.

Эш бегает кругами вокруг поля — он без рубашки, и мышцы спины его двигаются, пока он бежит.

— Кто это? — спрашивает Оливия, впервые перестав плакать.

— Он кое-кто, с кем вы познакомитесь позже, — говорю я. Глаза Инди прикованы к удаляющейся фигуре Эша.

— Давайте сделаем это у пруда, — предлагает Сиенна.

— Куда вы меня ведете? — спрашивает Оливия. Я продолжаю крепко ее держать, и я рада, что у Инди та же самая мысль.

— Какой очаровательный дом, — говорит Инди, оглядываясь на Белую Розу. — И воздух здесь… такой чистый. — Она глубоко вздыхает.

Мы встаем в круг на краю пруда. Рейвен берет Инди за другую руку, а я беру руку Сиенны. Оливию приходится тащить.

— Что она собирается делать? — спрашивает она.

— Мы покажем вам, кто вы на самом деле, — говорю я.

— Так что перестаньте пытаться бороться с этим, — добавляет Рейвен. — Потому что ты не можешь.

Она закрывает глаза. Мы с Сиенной делаем то же самое.

Я слышу слабый крик Оливии, когда скала тянет нас к себе.

На этот раз деревья на скале пойманы ураганом, их ветви дрожат и скрипят под порывами ветра. Сухие коричневые листья летают в воздухе вокруг нас. Я никогда не чувствовала, что это место так заряжено. Я вижу Оливию и Инди на дальней стороне спиральной статуи, и у них тот же самый взгляд на лицах, что и у Сиенны, когда она впервые увидела океан — смесь страха и благоговения.

Мы останемся здесь на несколько минут, позволяя силе этого места впитаться. Когда мы возвращаемся, Оливия и Инди смотрят вниз и видят цветы вокруг себя — темно-зеленые и лимонно-желтые.

— Что это было за место? — спрашивает Инди, наклоняясь, чтобы погладить свои цветы. Даже когда они вянут под ее прикосновением, расцветают новые.

— Что ты со мной сделала? — спрашивает Оливия, шагая назад. — Я чувствую… — Она сжимает грудь. След зеленых цветов следует за ней. — Не знаю…

Аркан начинает жужжать в пучке моих волос.

— Я сейчас вернусь, — говорю я Рейвен и Сиенне. — Оставайтесь с ними.

Я бегу обратно в дом и вырываю аркан.

— Люсьен?

— Это я, — говорит Гарнет. — Мне нужно поговорить с тобой. — Его тон срочный, как той ночью, когда я впервые услышала его по аркану. — Я подумал, что ты захочешь знать. Моя мать получила посылку вчера поздно вечером.

— Что это было?

— Суррогат.

Мое сердце падает.

— Как она могла получить еще одного суррогата? Аукцион еще не состоялся.

— Я не знаю. Я видел, как пришла девушка. Она была в наручниках и с завязанными глазами. И доктор Блайт пришел во дворец этим утром. — Он вздыхает.

— Люсьен знает?

— Я пытался связаться с ним. Я полагаю, что он довольно занят теперь, когда дата Аукциона была перенесена.

— Так ты тоже слышал об этом?

— Да. Здесь кровавая бойня. Не думаю, что кто-то из суррогатов с прошлогоднего Аукциона оставлен в живых. Все знают, что Курфюрстина хочет, чтобы ее дочь правила. Аукцион был перенесен, и все сделано для того, чтобы он состоялся. Поэтому любой суррогат, беременный девочкой, фактически бесполезен.

— Они убивают своих собственных суррогатов?

— Да, — мрачно отвечает Гарнет. — И ты не в безопасности, даже если ты носишь мальчика, потому что можно поспорить, что какой-нибудь соперничающий Дом попытается тебя забрать.

Я содрогаюсь.

— Это будет сложнее, чем мы думали.

— Оно всегда так было, — говорит он. — Я никогда… это будто… — Он расстроенно ворчит. — Теперь я их всех вижу. Суррогатов. Я никогда их не замечал. Только я вижу ее в каждой из них. — Я знаю, что он говорит о Рейвен. — Я вижу и тебя в них, — быстро добавляет он. — Теперь они все люди, напуганные девочки, разгуливающие на поводках и запертые в медицинских комнатах. Это отвратительно.

Я зажимаю рукой рот, пытаясь подавить улыбку. Невероятно, как сильно он изменился с тех пор, как я увидела его впервые, пьяного в столовой Герцогини.

— Как дела в Белой Розе? — спрашивает он. — В последний раз, когда я разговаривал с Люсьеном, он сказал, что посылает тебе новобранцев.

— Я думаю, что с одной из них будут… трудности.

— Мне нужно идти, — внезапно говорит Гарнет. — Я дам тебе знать, если узнаю что-нибудь еще об этом новом суррогате. Мать держит ее под замком и ключом. И передай Рейвен, что я поздоровался. Извиняюсь, что не смог поговорить с ней сегодня.

— Я скажу ей, — говорю я. — И позаботься о себе.

— Я всегда так и делаю.

Аркан падает в мою руку.

ЭШ УХОДИТ НА СВОЮ ПЕРВУЮ ТРЕНИРОВКУ СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ.

Рейвен идет с ним.

Мысль о том, что Рейвен будет драться, нравится мне даже меньше, чем мысль об Охре, но Эш приводит хороший аргумент.

— Она хочет быть в состоянии защитить себя, — говорит он. — После всего, через что она прошла, я думаю, она заслуживает этого. — Он меня слегка целует. — Ты правда думаешь, что я когда-нибудь позволю, чтобы с ней что-то случилось?

После ужина мы с Инди и Оливией гуляем по территории. Я надеюсь, Оливия почувствует ее связь с элементами сильнее. Она может соединиться с Воздухом и Водой, но она, кажется, не имеет никакого интереса к ним.

— Я хочу немного посидеть у пруда, — говорит Инди, проходя мимо водоема. Инди, как оказалось, может соединиться только с водой.

Я киваю, и мы с Оливией продолжаем идти к лесу. Я помню ту первую ночь, когда я пришла сюда. Как Люсьен сказал мне довериться своим инстинктам, и как глупо я себя чувствовала. Я больше не чувствую себя глупо.

Мы ходим в тишине, пока Оливия не говорит:

— Я хочу вернуться в Жемчужину.

— Ты не можешь, — говорю я. Мой разум бешено работает. Должно быть, есть способ перетащить Оливию на нашу сторону. — Я родилась в Южном квартале Болота. Ты из Восточного квартала, не так ли?

— Да, — говорит она.

— У меня есть младший брат и сестра, — говорю я. — У тебя есть братья и сестры?

— Шесть старших братьев и одна младшая сестра.

— Хочешь, чтобы твою сестру протестировали? Забрали из своего дома и продали?

Она пожимает плечами.

— Моя семья получила бы немного денег, если бы ее протестировали.