Георгий Антонов - Буржуйка

— Так! — атаман словно очнулся от благолепной дрёмы. — И какого ж лешего вы, уроды, здесь ещё сидите, преете? Догнать, мать ети! Бери Вольфа, Мухтара — и ату! Преследовать скрытно, на контакт не идти ни при каких… Одеться под местных. Связь по рации. Вперёд, чучело!

Чертанов картинно проводил Подлевского до крыльца и широко, по-отечески перекрестил на дорогу. Овчарки, почуяли забаву и, заскулив, рванули с поводка по свежему следу. Куда-то за город…

«Ещё не было льда…». — напевал себе под нос, путаясь в полах кавалерийской шинели, Глеб, проходя в холл, — «И у берега плавали тайны…». — ущипнув за поджарый зад проходившую девку в сетчатых чулках и кокошнике, он неожиданно возбудился.

— Ты это… Чьих будешь?

— Катя я, Медведяева, — потупилась скромница.

— Дочь, что ли, покойницкая?

«Капитаны подлодок любили и пили вино!» — вместо ответа пропела серебряным голоском строчку из известного декадентского романса девица. Глеб впился в её накрашенный рот пухлыми губами и увлёк в подсобку, где были свалены в углу мешки с мукой.

— Шампанского хочу! — в самый ответственный момент завыпендривалась Катька, по-кошачьи ловко выворачиваясь из объятий атамана.

— Хотеть не вредно! — Глеб, сунув руку под символическую мини-юбку, рванул на капризнице трусики — и на миг остолбенел. В лицо ему упёрся напряжённый член. Нежные пальчики с ярко-алым маникюром с нежданной силой притянули к внезапной находке его одуревшее лицо. Чертанов понял, что сопротивление бесполезно. Так оно и вышло — и вскоре бывший капитан ГИБДД, а ныне атаман ментовской шайки убийц уже, раскинув полы кавалерийской шинели, совокуплялся с непонятным существом во всех возможных и невозможных вариантах.

— Глеб! — послышалось из-за двери.

— На хер не до вас! — рявкнул Чертанов сдавленно, желая и боясь разродиться нараставшим откуда-то изнутри истошным криком наслаждения. Такого с ним ещё не бывало. Ещё! Ещё! О-ох… — вдруг внутри его живота что-то взорвалось, и он понял, что это уже не счастье, а боль. Боль страшная, мучительная, и, главное, неумолимо нарастающая с каждой секундой. Чертанов схватился за живот — и в ужасе отдёрнул руки. Там, где всегда была упруго натянутая поверхность чуть ожиревшего пресса, кисти вдруг погрузились во что-то незнакомо липкое и горячее, с твердоватыми краями. И ничего больнее и страшнее этого не могло быть… Катя Медведяева закатила трупу веко пальчиком в ярком маникюре.

— Да пребудет с тобой Спасатель. Войди с миром в царствие Его! Во имя Конца Света — Вомбат! Вомбат! Святое Соитие и Преполовение!

Обоеполое существо тщательно обтёрло от чёрной крови лезвие опасной бритвы о лацканы кавалерийской шинели трупа. Ну, вот и славно. Кровь, оказывается, какая липкая, фу! Ну, а в целом нормально, хорошо. Отец Пёдор будет доволен.

— Их Преосвященство кардинал Петра Скандалли! — провозгласил Израэль, распахивая бронированную дверь в святая святых.

— А, монсиньора! — хозяин радушным жестом указал на кресло, — прошу вас, присаживайтесь. Сегодня не при параде? — Эфраим Борофф с видимым удовольствием оглядел красивую женщину лет сорока в строгом мини-платье и широкополой малиновой шляпе отнюдь не кардинальского фасона. Её сухощавый профиль с аристократическим орлиным носом повернулся в сторону хозяина — и замер в изумлении. Пухлая рука Бороффа ласково поглаживала тихо квохчущего у него на коленях розового слона. Слон тянулся хоботом к лицу хозяина, прося подачки — он был, вне всякого сомнения, живым, хотя и размером с кошку. «Глюки? Я, вроде, уж неделю, как в завязке», — внутренне запаниковала госпожа кардинал.

— Что, вам не понравился мой Ганнибал? — почёсывая слона за ухом, Борофф добродушно следил щёлочками чёрных глазок за произведённым эффектом. — А вы думали, что старик Борофф на досуге кидается скупать яхты и футбольные команды? Извините, я просто старый бухгалтер, к тому же не умею плавать и ненавижу футбол. У каждого свои хобби.

— Но как вам это удалось? — Петра осторожно потрогала слона за холку, и тот недовольно заквохтал. Она тут же отдёрнула холёную руку и обтёрла её кружевным платком.

— Несколько лет назад я потихоньку от Комитета вложил несколько миллиардов своих личных средств в развитие генной инженерии. Я решил, что скрещивать сою с тараканами — это мелко. И вот — сюрпрайз! В этом слонёнке присутствует несколько генных цепочек курицы. Не бойтесь, курица из Белоруссии, экологически чистая. Как видите, вполне жизнеспособная особь. Одна проблема — Ганнибал подрос и просит себе самочку. А где я ему её возьму, — печально вздохнул старик. — Кстати, у Ганнибала имеется молочный братец, после дам вам взглянуть. Но ближе к делу! Израэль, принесите нам капуччино. Через минуту Петра прихлёбывала кофе из маленькой золотой чашечки, искоса бросая взгляды на удивительного бухгалтера и предмет его хобби.

Это был моложавый шестидесятилетний тучный человек с печальной улыбкой на круглом румяном лице. Он сидел в своём инвалидном кресле, из которого, как сплетничали в Комитете, он иногда, забываясь, вскакивал и принимался бегать по кабинету. Прадед его был тряпичником в Жмеринке, дед побыл комиссаром в революцию и вовремя дёрнул с буржуйским золотишком в Германию. Там неплохо поднялся на поставках в армию фальшивых макарон, но в сорок первом загремел в лагерь, где сразу же устроился при администрации. Когда немцы бежали под натиском советских войск, заключённый Борофф последовал за эсесовцами. Это не помешало ему на Нюрнбергском процессе заявить, что он восемь раз спасался из газовой камеры исключительно по воле Иеговы, и потребовать публичной казни извергов. В Америке его сын — отец нынешнего Эфраима — был в пятидесятых бедным банкиром, но к концу жизни уже входил в тридцатку самых влиятельных людей Уолл-стрита. Так что теперь Эфраим Борофф по праву мог себе позволить не фигурировать ни в каких списках журнала «Форбс» и Федерального Налогового управления — обе конторы и ещё тысячи других кормились из его рук. Потому что он негласно возглавлял пресловутую ФРС — Федеральную резервную систему, и сам решал, когда и сколько долларов напечатать и кому их дать на время поиграться. Впрочем, сейчас весь этот долларовый гешефт вплотную подошёл к своему финалу — в бездонных хранилищах ФРС под засекреченным островом в Тихом океане уже ждали своего часа свеженапечатанные тонны новой национальной валюты — «амеро».

— За что вы так с этим несчастным русским полковником, монсиньора? — укоризненно глянули на госпожу Скандалли цепкие глазки Бороффа. — Это всего лишь мелкий шлемазл, к тому же может ещё быть полезен. Кажется, он угодил в клинику?