Лалин Полл - Лед [litres]

За операцию моей мамы.

За мою потерянную семью.

А чуть ниже кто-то исступленно вывел с таким нажимом, что страница местами была прорвана: ПОКАЖИСЬ, БОГ .

Шон огляделся. Сила этих слов и сам почерк словно бросали вызов всякому, читавшему их. Кто бы их ни написал, он мог находиться сейчас в соборе и даже видеть, как другие читают это. Но Шон видел только хор, туристов в отдалении и нескольких клириков, тихо шедших по своим делам. Он взял ручку и, оставив подобающий интервал после этого воззвания ко Всевышнему, написал: Прости меня .

Он посмотрел на написанные слова, а затем положил десятифунтовую банкноту в ящик для пожертвований и пошел зажечь свечу – не столько потому, что был религиозен, а сколько потому, что ему нравилось казаться таким. К своему ужасу, он увидел, как к нему направляется чета Берк, пассажиров круизного лайнера. Он оглянулся на книгу – если они видели, как он делал запись, и прочитают ее, у них может возникнуть совершенно превратное мнение.

Они приближались к нему, он уже не сомневался, что это именно они – он отчетливо слышал голос Труди Берк. Шон опустил голову, словно погрузившись в молитву, и зашагал в противоположную сторону. Он оказался в приделе с указателями направления в одну сторону и вышел на маленькую площадку над лестничным пролетом, освещаемым свечами, а там увидел новый указатель: в гробницу и к выходу. Второе его обрадовало.

Само собой, бураны и свирепый мороз были в порядке вещей,и что касается буранов арктических районов Северной Гренландии и канадского Грант-Ленда, я могу описать их только одним словом: ужасные, во всех отношениях. Такие бураны – с ветром и снегом или дождем – вызывают полнейший физический ужас от осознания своей абсолютной беспомощности. Я видел, как буран подхватывал булыжники весом в сто и сто пятьдесят фунтов [41] Примерно 44 кг и 68 кг. и швырял их на расстояния в девяносто или сто футов [42] Примерно 27 м и 30 м. к краю пропасти, откуда они скатывались по инерции, кувыркаясь и разбиваясь вдребезги на дне ущелья. Я был там и видел своими глазами, как одного из моих спутников-эскимосов сразил обломок скалы весом восемьдесят четыре фунта, который ударил его прямо между лопаток, буквально выбив из него дух. Я был там и, уж поверьте, мне было страшно.

Даже после того несчастного случая Шон нормально чувствовал себя в лондонской подземке, но как-то несколько месяцев назад он попал в одно происшествие на станции «Кингсбридж», а точнее, в туннеле перед станцией. Спускаясь теперь к гробнице, он вспомнил об этом, но отогнал страх. Если у него разовьется фобия к подземельям, ему придется отказаться от посещения очень многих мест.

Поезд на линии «Пиккадилли» встал на несколько минут в туннеле, ничего необычного. Но был утренний час пик, и Шон стоял в переполненном вагоне, глядя во тьму за окном, когда вдруг шум мотора смолк, а свет погас. В молчаливой толчее он ощущал присутствие других людей, улавливал их движения и слышал дыхание. И всем им казалось, что они попали в подземную ловушку внутри металлического туннеля.

Шон напряженно крутил головой, словно в приступе удушья, и чувствовал капли пота на лице. Он протиснулся через раздвижные двери в соседний вагон и попытался открыть неподатливую створку окна, чтобы впустить больше воздуха. Вокруг светились сотни продолговатых экранов телефонов, жутковато подсвечивая лица людей.

В следующем вагоне было так же. Шон вслушивался в тишину, вдыхая чужеродный технический запах туннеля и испытывая какое-то первобытное чувство. У него возникла мысль, что все они умерли в результате какой-то катастрофы, но его сознание продолжало цепляться за жизнь в уносящей страдания агонии. Но вот-вот ощутит боль от взрыва или еще какого-либо кошмарного бедствия, настигшего поезд. Возможно, его тело уже неотделимо от общего кровавого месива – атомов углерода, превратившихся в звездную пыль, – в туннеле, заваленном на несколько месяцев…

…он снова был подо льдом, ослепленный ужасом, он должен был вертеться, дергаться и пихаться…

Другие люди стали сердито возмущаться его действиями, а высокий человек в проходе между вагонами заорал как сумасшедший, распихивая всех вокруг и дико вращая глазами, но внезапно свет зажегся, поезд продолжил движение. Искаженный динамиками голос машиниста – извинения за задержку. Шон в оцепенении смотрел в лица людей, уставившихся на него. Он был в поезде.

Когда двери вагона раскрылись на станции «Кингсбридж», он выскочил и побежал по платформе и дальше по переходам, вверх по металлическим челюстям эскалатора, затем прорвался через турникет и, только выбравшись на шумную улицу, пришел в себя.

Впрочем, гробница выглядела совершенно буднично и ничем не напоминала грозную тьму в туннеле метро. Она располагалась всего на несколько ступеней ниже основного уровня, и там пахло камнем и ладаном, а не сажей и потом. Шон прошел по проходу до комнатки, где в центре каменного пола горела большая свеча. Там же находились несколько почтительно склонивших головы туристов и гид, рассказывавший им об убийстве Томаса Бекета [43] Архиепископ Кентерберийский (1118–1170) – церковный реформатор и советник короля Генриха II (1133–1189), одна из ключевых фигур в английской истории XII в. В 1170 г. Генрих II, разгневанный реформами Бекета, воскликнул: «Неужели никто не избавит меня от этого мятежного попа?» Слышавшие это четверо рыцарей, желая услужить королю, немедля отправились в Кентербери, где и зарубили мечами Бекета прямо на ступенях алтаря Кентерберийского собора. В 1173 г. папа римский Александр III причислил Бекета к лику святых. , произошедшем в этом самом месте 29 декабря 1170 года.

Кто избавит меня от этого мятежного попа? Томас был смутьяном.

Томас, с которым дружил Шон, определенно был образцовым смутьяном, даже в смерти, столь эффектно явившись этим Беркам.

Шон оглянулся – никто его не преследовал, он просто испугался непонятно чего. Его личная молитва – или называйте это как хотите – никого больше не касалась. Он боялся любой тени и казался просто смехотворным. Шон взбежал по ступеням к выходу и оказался в ярком свете дня. Рядом с ним стояла группка монахов в сером облачении, но в современных походных сапогах и с альпенштоками в руках. Они были молодыми, подтянутыми и больше напоминали путешественников, нежели монахов. Шону ужасно захотелось отправиться в очередную экспедицию. Когда все это останется позади, он непременно найдет что-то подходящее.