Нил Шустерман - Бездушные

– Напротив, – жизнерадостно сообщает Роберта. – Они так и не узнали, что ты где-то скрывался. Я сказала им, что мы отправляемся на Гавайи на несколько недель, а потом ты явишься в их распоряжение. Сказала, что ты хотел бы провести некоторое время в клинике, чтобы духовно и физически подготовиться к своей миссии. И, само собой, туда мы сейчас и направимся. Там ты подвергнешься небольшой кортикальной перенастройке.

– Кортикальной перенастройке?.. – переспрашивает он.

– А чего ты ожидал? После сборки ты проявил значительную склонность к неправильному мышлению. Но сейчас я счастлива сообщить тебе, что нашла эффективный способ, как добраться до неполадок в твоём великолепном мозгу и… выправить их.

Вот теперь, видя, как с лица Кама сползает ухмылка, Роберта может с наслаждением праздновать победу.

Коннор открывает глаза. Он в той же комнате и в той же постели, в которой его транкировали. Этого не может быть. Ведь за ними же приходили! «Нет, стоп, – думает он. – Грейс верно догадалась. Приходили за Камом».

– С возвращением из Транкистана!

Коннор поворачивает голову и видит на стуле около кушетки Соню. Он пытается приподняться на локте, но всё вокруг плывёт, локоть соскальзывает, и голова падает обратно на подушку. В мозгах словно колокол гудит.

– Полегче, торопыга. Я-то думала, тебя столько раз транкировали – ты бы уже должен знать, что нельзя вот так вскакивать.

Он собирается спросить про Рису, но в этот момент девушка появляется на пороге.

– Он проснулся?

– Почти. – Соня опирается на трость и встаёт, уступая место Рисе. – Скоро полдень. Пойду открою лавку, не то, гляди, толпа покупателей двери снесёт. – Но прежде чем покинуть комнату, она успокаивающе похлопывает Коннора по колену. – Позже поговорим. Расскажу вам всё о моём муже. Или, по меньшей мере, то, что ещё сохранилось в моём маразматическом мозгу.

Коннор улыбается.

– Уверен, вы помните абсолютно всё вплоть до каменного века.

– Вечно строишь из себя умника.

Соня уходит, а Риса опускается на стул и берёт Коннора за руку. Он сжимает её пальцы, но, в отличие от вчерашнего, делает это крепко, с жаром.

– Я рада, что ты как следует выспался. Тебе нужен был отдых.

– Во время транк-сна не отдыхаешь. Тебя просто нет. – Коннор прокашливается. – Так что вообще произошло?

Риса рассказывает, как их с Грейс никто даже не искал под кроватью и как Кама сгребли за шкирку и уволокли. Коннор поражается их везению. А может, тут и поражаться особо нечему? Если у этого отряда было задание схватить Кама, с какой стати им морочить себе голову его попутчиками? Раз-два, и дело в шляпе. Нападавшие даже не догадались, что могли получить добычу побогаче. За одним деревом не увидели леса.

– Кам мог бы сдать нас, но он этого не сделал, – говорит Риса. – Пожертвовал собой ради нас.

– Они всё равно забрали бы его, – возражает Коннор. – Так что никакой жертвой тут и не пахнет.

– И всё же отдай ему должное: сдав нас, он мог бы выторговать себе серьёзные поблажки. – Риса на миг задумывается, и её пальцы, стискивающие ладонь Коннора, слегка разжимаются. – Он не такое чудовище, как ты думаешь.

Она ждёт ответа, но Коннор пока ещё слишком устал и раздражён после транка, чтобы согласиться с ней. Хотя, пожалуй, можно и согласиться: Кам ведь выдал им всю информацию о «Гражданах за прогресс» . Но с другой стороны, его мотивы настолько неоднозначны, что иначе как «весьма туманными» их не назовёшь.

– Кам спас нас, Коннор. Ну хоть это-то признай!

Он делает движение головой, которое, если взглянуть на него под неким особым углом, могло бы сойти за неохотный кивок.

– Как думаешь, что они с ним сделают?

– Он их золотой мальчик, – отвечает Риса. – Окисел удалят, подполируют, и он снова засияет. – Она улыбается, уносясь мыслями к Каму. – Само собой, он сразу бы возразил, что золото, мол, не окисляется.

Какая-то эта улыбка чересчур тёплая! Коннор знает, что играет с огнём, но всё же решает высказаться:

– Если бы я не был уверен в обратном, то подумал бы, что ты его любишь.

Риса хладнокровно выдерживает его взгляд.

– Тебе действительно хочется говорить об этом? – спрашивает она.

– Не хочется, – признаётся Коннор.

Однако Риса всё-таки поясняет:

– Я люблю то, что он сделал для нас. Я люблю, что сердце у него чище, чем все думают. Я люблю, что он намного более невинен, чем испорчен, и даже не догадывается об этом.

– И ещё ты любишь, что он от тебя без ума.

Риса улыбается:

– Ну, это само собой, – и взбивает волосы, словно модель, рекламирующая шампунь.

Движение настолько для неё не характерно, что оба хохочут.

Коннор садится на постели. Головокружение прекратилось.

– Я рад, что ты выбрала меня до того, как за ним пришли.

– Я ничего не выбирала, – говорит Риса с едва заметным раздражением.

– Ну ладно, я просто рад, – покладисто говорит Коннор. – На том и остановимся.

Он касается её щеки рукой Роланда. Акула всего в каком-то дюйме от лица Рисы, но Коннор наконец-то осознаёт, что чудище никогда не подберётся к любимой настолько близко, чтобы укусить.

Соня, задержавшаяся в доме Ханны, решает, что ещё чего-то требовать от хозяйки, получившей транк-пулю из-за своих гостей, будет наглостью. После случившегося ночью у неё не хватает духа просить Ханну о дальнейшем одолжении.

– Мне очень, очень жаль, – со слезами на глазах говорит Ханна, – но я прежде всего должна думать о Дирдри.

Держа малышку на руках, она желает своим гостям всего самого хорошего. У Коннора в горле ком при мысли о принесённом аистом ребёнке, которого он спас и которого больше никогда не увидит.

Соня отвозит его, Рису и Грейс обратно к себе на всё том же «субурбане» с затенёнными стёклами. Магазин она сегодня открывать не будет. Все четверо рассаживаются в кладовке – и разговор заходит о вещах настолько весомых, что удивительно, как под ними не проваливается пол. Коннор настаивает на присутствии Грейс; несмотря на то, что та нетерпеливо трясёт коленом и, похоже, совсем не заинтересована в беседе, он знает: внешний вид Грейс ой как обманчив.

– Один надёжный источник, работающий на «Граждан за прогресс», рассказал мне интересную историю, – начинает Коннор. Он не имеет понятия, пережил ли Трейс Нейхаузер авиакатастрофу, но почти уверен, что нет: Трейс никогда бы не допустил побоищ, которые устраивает Старки во имя свободы. Хорошо, что лётчик успел передать Коннору важные сведения до того, как Старки обманул его и заставил угнать самолёт. – Мой источник рассказал, что одно только имя Дженсона Рейншильда наводит ужас на заправил «Граждан за прогресс».

Соня издаёт удовлетворённый и одновременно зловещий смешок.