Нил Шустерман - Бездушные

Коннор ворочается в постели и лупит левым кулаком свою набитую лебяжьим пухом подушку. Вскоре он меняет руку, сообразив, что если бить кулаком Роланда, то удовлетворение гораздо больше. Коннор специально тренировал левую руку, так что теперь она по силе почти не уступает правой; но когда дело касается чисто физического выражения ярости, то если задействовать руку Роланда, в мозгу вырабатывается больше эндорфинов.

Он не может представить себе, каково это – когда не только рука, а ты весь постоянно объят диким желанием разрушать всё и всех вокруг. Ну да, в Конноре тоже есть частичка этого неистовства, но оно охватывает его только изредка и ненадолго. А вот Роланд был чем-то вроде наркомана – постоянно под кайфом от собственной злости.

По временам, когда Коннора никто не видит и не слышит, он разговаривает с пришитой рукой.

– Ты просто безмозглый кусок мяса! – сообщает он кулаку, когда тот не желает разжиматься. Иногда кулак в ответ показывает ему средний палец, и Коннор взрывается смехом. Он понимает, что импульс жесту подаёт он сам, но воображает, что это Роланд; и тогда он испытывает одновременно и удовольствие, и боль. Это словно расчёсывать рану – делаешь самому себе хуже, а остановиться не можешь.

Как-то на Кладбище Хайден заставил Коннора съесть порцию лечебного шоколада, чтобы хоть немного расслабиться. Как выяснилось, лекарство, в основном содержавшее генетически модифицированный каннабис, оказывало намного более сильное галлюциногенное действие, чем курительный транк. В ту ночь акула на руке Коннора завела с ним разговор, причём голосом Роланда. По большей части чудище извергало искусно составленные многоэтажные ругательства, но над некоторыми из его высказываний стоило задуматься.

«Сделай меня опять целым, чтобы я мог выбить из тебя всё дерьмо», – сказала акула. Ещё она посоветовала: «Разбей пару-тройку носов, тогда ты сразу почувствуешь себя лучше». И: «А тех, кто не слушается, отколошмать на фиг собственноручно! »

Но была одна вещь, которую акула повторила несколько раз:

«Сделай так, чтобы всё это было не напрасно, Акрон! » Интересно, что она имела в виду под «всем этим»?

Разборку Роланда? Его жизнь? Или, может, жизнь Коннора? Акула выражалась раздражающе туманно – как это частенько бывает в галлюцинациях. Коннор никогда никому не рассказывал об этой беседе. Он даже Хайдену не признался, каким образом подействовал на него шоколад. После этого акула хоть и продолжала хищно скалиться, но больше не разговаривала. Однако её загадочное требование «сделать так, чтобы всё было не напрасно», с тех пор эхом отзывается в синапсах между двигательными нейронами Роланда и его собственными.

Ярость, которую Роланд испытывал к своим родителям, была намного острее, чем у Коннора, и понятно, почему. В семье Роланда сложился отвратительный треугольник страдания. Отчим избивал его мать, поэтому Роланд отколотил его до бесчувствия – и после этого мать встала на сторону мужа, измывающегося над ней, а сына, который пытался её защитить, отдала на разборку.

«Сделай так, чтобы всё это было не напрасно… »

Злость Коннора на родителей горит ровно и постоянно, словно неугасающий огонь в очаге большого зала, но, в отличие от ярости Роланда, всплески её случайны, словно вырывающиеся из костра языки пламени. Гнев Коннора подпитывается не обидой на родителей, отдавших его на разборку, а тем, что он сам не может найти ответы на мучительные вопросы.

Почему они так поступили?

Что подтолкнуло их такому решению?

И самый главный вопрос:

Узнай они, что Коннор жив – что бы они ему сказали? И что бы он им ответил?

Коннор спешит в Огайо, чтобы найти там Соню, но в глубине души сознаёт, что таким образом он мучительно близко подходит к родному дому. И не здесь ли кроется истинная причина того, что он так стремится туда?

Вот почему он яростно ворочается на своей роскошной постели в этой спартанской комнате, морально разбирая самого себя собственной противоречивостью.

Лев понимает, что, узнав о его желании остаться в резервации, Коннор взбесится. Но разве Лев не заслужил право хотя бы раз в жизни поступить эгоистично?

– Ты можешь жить у нас столько, сколько тебе захочется, – говорит ему Элина.

Пивани же высказывается более практично:

– Ты можешь жить у нас столько, сколько тебе потребуется .

Вопрос: сколько в желании Льва остаться потребности , а сколько хотения .

Бок у него всё ещё сильно болит; без быстродействующих медицинских наноагентов, которых арапачи не применяют, повреждённым рёбрам и внутренним органам нужно довольно длительное время для исцеления. Можно, конечно, попробовать убедить Коннора, что ему, Льву, необходимо остаться здесь до окончательного излечения, но тот, само собой, и слушать не захочет – и будет прав. На них лежит ответственная задача, и нельзя уклониться от её выполнения только ради собственного комфорта. Значит, Лев найдёт себе миссию, равнозначную по важности.

Подходит к концу вторая неделя их пребывания у арапачей, и тут ситуация резко меняется, оставив всех в состоянии средней степени контуженности.

Вечер. Сегодня за столом собирается совсем небольшая компания – трое гостей да хозяева: Элина, Кили и Чал, муж Элины, наконец вернувшийся с судебного разбирательства. С Львом он общается, как истинный законник – корректно и сдержанно, словно боится выказать юноше какие-либо эмоции.

– Элина мне всё рассказала. Я рад видеть тебя здесь, – произносит Чал, здороваясь с Львом. По тону его голоса невозможно определить, искренне он рад или просто произносит вежливую формулу. На присутствие Коннора и Грейс хозяин дома реагирует столь же сдержанно.

Пивани приходит на ужин с опозданием. На лице охотника написана озабоченность, отчего первоначальное раздражение Элины сменяется беспокойством.

– Взгляните-ка, – говорит Пивани, сначала обращаясь к Элине и Чалу, а затем поворачиваясь к Льву с Коннором. – Вам тоже не мешало бы это увидеть.

Все встают из-за стола, Пивани включает телевизор в большом зале и, пробежавшись по каналам, находит нужный.

Если до сих пор кто-то ещё надеялся провести вечер в мире и покое, теперь надежды улетучиваются.

За спиной ведущего – экран во всю стену, и оттуда на них смотрит лицо Коннора.

– … Инспекция по делам молодёжи, желая положить конец слухам и домыслам, подтвердила, что Коннор Лэсситер, в течение целого года считавшийся погибшим, жив. Лэсситер, также известный как Беглец из Акрона, был одним из главных действующих лиц мятежа в заготовительном лагере «Хэппи Джек», в результате которого девятнадцать человек погибло, а несколько сотен кандидатов на разборку вырвались на свободу.