Нил Шустерман - Бездушные

Следуя за распорядительницей в кабинет, Кам различает в зале несколько знакомых лиц. Сенаторы и конгрессмены, скорее всего. Люди, которых он видел на различных приёмах для высокопоставленных чинов. А может, это лишь игра его воображения. Все эти исполненные чувства собственной значимости сановники, считающие себя столпами политики и экономики, через некоторое время становятся на одно лицо. Кам подозревает, что как раз те люди, которых он не узнаёт – вот кто на самом деле заправляет делами. Лоббисты супертаинственных интересов, в которые ему даже не хочется вникать. У «Граждан за прогресс» нет монополии на тайное влияние.

– Покажи себя с наилучшей стороны, – внушает Роберта.

– И с которой же это? – усмехается Кам. – Ты ведь знаешь меня лучше, чем я сам.

Она пропускает его шпильку мимо ушей.

– Просто помни: то, что произойдёт сегодня, определит твоё будущее.

– И твоё, – замечает Кам.

– Да, – вздыхает она. – И моё.

Генерал Бодекер и сенатор Кобб уже на месте. Генерал поднимается навстречу новоприбывшим, сенатор тоже пытается выскользнуть из-за стола, но ему мешает объёмистое пузо.

– Пожалуйста, не вставайте, – просит Роберта.

Сенатор сдаётся.

– Бургеры берут своё, – сокрушённо признаёт он.

Все садятся, обмениваются неизбежными рукопожатиями и подходящими случаю любезностями. Беседа начинается с погоды: ах, какая она стала непредсказуемая, вот только что шёл дождь, через минуту солнце… Сенатор поёт хвалу жареным гребешкам – блюду дня.

– Анафилаксия, – выпаливает Кам. – Простите, я имел в виду, что у меня аллергия на морепродукты. Вернее, у моих плеч и верхних частей рук. Буду жутко чесаться.

Генерал заинтригован.

– В самом деле? Только там?

– Держу пари: этот молодой человек откажется лизать нам задницы на том основании, что у его языка аллергия на такую пищу! – Сенатор гогочет так, что стаканы на столе звенят.

Все заказывают, и как только им приносят закуски, высокопоставленные мужи приступают непосредственно к делу.

– Кам, – начинает генерал, – ваше будущее видится нам в военной области. «Граждане за прогресс» согласны с нами.

Кам ковыряет вилкой в салате.

– Хотите сделать из меня бёфа.

Генерал вспыхивает:

– Так именовать молодых людей, готовящих себя к военной карьере, крайне невежливо и несправедливо!

Сенатор Кобб отмахивается:

– Да ладно вам. Мы все знаем, что военным это слово не нравится. Но, Кам, ты вообще минуешь эту стадию. Вместо традиционного тренинга ты пойдёшь по программе для офицеров, причём ускоренной. Раз-два – и ты в высшем составе!

– Род войск – на ваш выбор, – предлагает Бодекер.

– Тогда пусть будет морская пехота, – встревает Роберта и, уловив на себе взгляд Кама, добавляет: – Ну… я думаю, ты именно это имел в виду… К тому же у них самая нарядная форма!

Сенатор рубит ладонью воздух:

– Словом так: ты быстренько проходишь программу для офицеров, в темпе учишься всему, что надо, и мы тебя делаем официальным общественным представителем армии со всеми вытекающими из этого положения привилегиями.

– Вы послужите примером для всей молодёжи, – вставляет Бодекер.

– И для таких, как ты сам, – добавляет Кобб.

– Таких, как я, больше нет! – вскидывается Кам, и оба государственных мужа устремляют на Роберту вопросительные взгляды.

Та кладёт вилку и отвечает, осторожно подбирая слова:

– Кам, ты как-то сравнил себя с концепт-каром. Наши дорогие сенатор и генерал подразумевают, что концепция им нравится.

– Понятно.

Прибывает основной заказ. Каму приносят говяжью спинку – любимое блюдо какой-то части его мозга. Первый же кусочек напоминает ему о свадьбе сестры. Кам не имеет понятия ни кто его сестра, ни где состоялась эта свадьба. У сестры были светлые волосы, но воспоминаний о её лице в его мозгу нет. Кам задумывается: был ли у этого парнишки – у любого из составляющих его парнишек – шанс получить «нарядную» форму? Ответ, конечно же, «нет», и Кам чувствует себя оскорблённым за своё «внутреннее общество» .

Тормоза на мокрой дороге. На них надо нажать очень осторожно, не то эту беседу занесёт неизвестно куда.

– Это очень щедрое предложение, – молвит Кам. – И я польщён вашим вниманием. – Он прочищает горло. – Я понимаю, что вы принимаете мои интересы близко к сердцу. – Он смотрит в глаза сначала генералу, затем сенатору. – И всё же это не та дорога, которую я бы выбрал на данном… – он подыскивает обтекаемое «вашингтонское» выражение, – этапе.

Сенатор, вперив в Кама взгляд, произносит:

– Не то, чему бы ты хотел посвятить себя на данном этапе?.. – Недавняя оживлённость пропала из его голоса.

Роберта тут же вмешивается, предсказуемая, словно хронометр:

– Кам хочет сказать, что ему требуется некоторое время на обдумывание.

– Помнится, Роберта, ты говорила, что дело в шляпе?

– Э… если бы вы подошли к вопросу несколько деликатней…

Генерал властно воздевает длань, призывая к молчанию:

– Похоже, вы не совсем в курсе, – веско говорит он. – Позвольте мне вам всё объяснить. – Он ждёт, пока Кам положит вилку, и продолжает: – До прошлой недели вы считались собственностью «Граждан за прогресс» . Но они продали свои права на вас за весьма значительную сумму. Вы теперь собственность армии Соединённых Штатов.

– Собственность? – переспрашивает Кам. – Что вы хотите этим сказать – «собственность»?

– Ну-ну, Кам, – говорит Роберта, пытаясь исправить положение, – это всего лишь фигура речи…

– Это не просто фигура речи! – взрывается Кам. – Это вполне конкретное явление, которое, согласно эксперту по истории в левом полушарии моего мозга, было объявлено вне закона в 1865 году!

Сенатор начинает закипать, но генерал сохраняет хладнокровие.

– Это касается индивидуумов, каковым вы не являетесь. Вы – подборка из очень специфических кусков, каждый из которых имеет определённую денежную стоимость. Мы заплатили более чем стократ за тот уникальный способ, с помощью которого эти куски подогнаны друг к другу; но в конечном итоге, мистер Компри… – генерал делает паузу, – куски – это всего лишь куски.

– Ну что, получил? – ехидно вставляет сенатор. – Хочешь уйти? Валяй, уходи. Вот только эти самые куски оставь здесь.

Кам не может контролировать своё дыхание. Десятки разных реакций внутри него соединяются в единую вспышку. Перевернуть бы стол, и пусть тарелки летят в морды этим господам!

Собственность!

Он для них просто собственность!

Самые худшие его опасения стали явью. Даже люди, восхищающиеся им, смотрят на него прежде всего как на предмет потребления. На вещь.

Роберта, увидев выражение лица Кама, хватает его за руку:

– Смотри на меня, Кам! – приказывает она.