Нил Шустерман - Бездушные

– Твоё присутствие здесь доказывает, что ты существуешь.

– Да, но в качестве чего? Скажите мне, что я не ложка! И не чайник!

– Я не улавливаю в твоих словах смысла. Прости, но у меня длинная очередь на исповедь…

– Нет! Это важно! Мне нужно услышать от вас, что… Мне очень нужно знать… что я человек!

– Но ты ведь знаешь, что церковь официально не определила свою позицию относительно разборки.

– Я не об этом спрашиваю…

– Да-да, я понимаю. Понимаю. Понимаю…

– Что вы как духовное лицо думаете…

– Ты требуешь от меня слишком многого. Я здесь для того, чтобы давать отпущение, не больше.

– Но ведь у вас есть своё мнение, не так ли?!

– …

– Когда вы впервые услышали обо мне…

– …

– Что вы подумали, святой отец?

– Я не вправе отвечать на это, а ты не вправе спрашивать!

– Но я спрашиваю!

– Ответ не послужит тебе на пользу!

– Тогда, святой отец, я подвергну вас испытанию. Вот оно: скажете ли вы мне правду или солжёте в собственной исповедальне?

– Я подумал…

– Да?..

– Я подумал тогда… что твоё явление в этот мир ознаменовало конец всего того, во что мы свято верим. Но это мнение – плод опасений и незнания. Признаю! И сегодня я вижу ужасное отражение своих собственных суждений. Ты понимаешь?

– …

– Я признаю, что твой вопрос посрамил самонадеянность моих выводов. Как могу я судить, носишь ли ты в себе божественную искру?

– Просто скажите да или нет!

– Никто на всей земле не сможет ответить вам, мистер Компри, и вы должны бежать от всякого, кто возьмётся утверждать, что знает ответ.

Кам бесцельно бродит по улицам, не зная, куда его занесло, да это его и не волнует. Наверняка Роберта уже организовала поисковую экспедицию.

И что будет, когда его найдут? Ну отведут домой. Роберта пожурит его. Потом простит. А завтра, или послезавтра, или после послезавтра он наденет на себя новенькую форму, что висит на двери, ему понравится, как он выглядит, и он позволит передать себя в руки новых хозяев.

Он знает, что этого не избежать. И ещё он знает, что в день, когда это произойдёт, последняя тлеющая в нём искра погаснет навсегда.

Навстречу по мостовой приближается автобус, его фары прыгают вверх-вниз – колёса попали в выбоину. Может, сесть в него и отправиться домой? Или наоборот, куда-нибудь подальше от дома? Но в сознании Кама сейчас бьётся совсем иная мысль…

И он молится на девяти языках дюжине разных божеств: Иисусу, Яхве, Аллаху, Вишну, мирозданию и даже великой, лишённой божественной сути пустоте.

«Пожалуйста, – молит он, – пожалуйста, дайте мне хотя бы одну-единственную причину, чтобы не броситься под колёса этого автобуса! »

И когда ответ приходит, он звучит на английском языке, и вовсе не с небес, а из открытых дверей бара:

– … подтвердили, что Коннор Лэсситер, также известный как Беглец из Акрона, всё ещё жив. Предполагается, что он скрывается от властей вместе с Львом Колдером и Рисой Уорд…

Автобус проезжает мимо, забрызгав джинсы Кама грязью.

Спустя сорок пять минут Кам возвращается домой с новым для себя чувством умиротворения, как будто ничего не произошло. Роберта задаёт ему взбучку. Роберта прощает его. Всё как всегда.

– Тебе пора научиться не поддаваться сиюминутным настроениям! – упрекает она.

– Да знаю, знаю.

Кам сообщает ей, что принимает предложение генерала Бодекера.

Роберта, как и следовало ожидать, на вершине счастья.

– Это важнейший шаг для тебя, Кам! Ты просто обязан его сделать. Я так тобой горжусь!

Интересно, думает Кам, как бы среагировал генерал, если бы я отказался? Наверняка бы военные всё равно явились и забрали его насильно. Раз он их собственность, они имеют право делать с ним, что хотят.

Кам отправляется к себе в комнату и сразу же берётся за гитару. Сегодня он играет не просто ради удовольствия, сегодня у него есть цель, известная только ему одному. Музыка несёт с собой отражения воспоминаний, словно образ на сетчатке, остающийся после ярко освещённого пейзажа. Определённая аппликатура, определённая последовательность аккордов ещё больше высвечивают картину; и Кам старательно работает над ними, вслушивается, варьирует… Он устремляется вглубь.

Созвучия кажутся атональными и случайными – но это лишь кажется. Для Кама они всё равно что поворот диска на замке сейфа. Можно раскусить любую комбинацию, если обладаешь достаточным навыком и знаешь, к чему прислушиваться.

И наконец после целого часа игры головоломка начинает складываться. Из хаоса звуков на поверхность всплывают четыре аккорда, необычные в своей последовательности, но могучие в своём пробуждающем память воздействии. Кам играет их снова и снова, пробует различную аппликатуру, добавляет и убирает ноты, меняет гармонию… Он полностью слит со своей музыкой.

– А этого я ещё не слышала, – говорит Роберта, просовывая голову в дверь. – Что-то из нового?

– Да, – лжёт Кам. – Совершенно новое.

На самом же деле эта музыка очень стара. Гораздо старше его, Кама. Ему пришлось копать глубоко, чтобы вытащить её наружу, но стоило ему только найти эти звуки – и теперь кажется, будто они всегда сидели в кончиках его пальцев, жили на краю его сознания и только ждали своего часа. Мелодия наполняет его безмерной радостью и безмерной скорбью. Она поёт о высоко парящих надеждах и низверженных мечтах. Чем дольше он играет, тем ярче воспоминания.

Пару часов назад, войдя в бар и увидев на экране телевизора лица Беглеца из Акрона, его любимой Рисы и клаппера, ранее предназначенного в жертву Льва, Кам остолбенел. Во-первых, от самой вести, что Коннор Лэсситер жив, а во-вторых и в-главных, от ощущения ментальной связи, при которой завибрировали все его швы.

Этот предназначенный в жертву… Это невинное лицо… Оно было Каму знакомо, и не только по бесчисленным статьям и выпускам новостей.

Он был ранен.

Ему требовалось исцеление.

Я играл для него на гитаре.

Песнь исцеления.

Для Мапи.

Кам не имел понятия, что это всё значит, чувствовал только энергию связи, соединение синапсов в сложной мозаике его нейронов. Он – или, по меньшей мере, кто-то из членов его внутреннего сообщества – знаком с Львом Колдером; и это знание каким-то образом связано с музыкой.

Вот почему Кам сел играть.

Лишь в два часа ночи он наконец выуживает достаточно драгоценных крупиц из своей музыкальной памяти, чтобы воссоздать полную картину. Льва Колдера некогда приютили у себя арапачи. Никому из ищеек, идущих по его следу, не известно об этом, из чего следует, что для Льва резервация арапачей – идеальное убежище. Зато Каму известно. Ощущение власти, которое даёт ему это знание, пьянит его. Потому что если правда, что Лев скрывается вместе с Рисой и Коннором, то искать их следует в резервации арапачей – месте, в котором инспекторы не имеют никакой власти.