Орсон Петерсен - Работа над ошибкой [litres]

– Я извиняюсь, конечно. Какие еще варианты у меня были? Ужас как неприлично. Но делать-то нечего, – говорил сам с собой Эмиль.

В этот момент петух прокричал в третий раз. Времянкин быстро заправил штаны и трусцой побежал на встречу с Василисой. Перед самым залом он замедлился. «Постойте, а чего я так несусь? – рассуждал он. – Верю в чудеса? Предвкушаю подарок? Или просто нравится девушка? Может, это обычный флирт, и никакой магии нет и не будет. Самообман – одно из моих любимых занятий. Я смешон. Глупец».

Эмиль вбежал в лимбус. Все пространство сияло от яркого света. В центре зала, прямо напротив скульптуры Посейдона, на высоком постаменте громоздился внушительный трон, сплетенный из тех же белых волокон, украшенный барельефами с морскими коньками. На троне восседала Василиса. Величественный наряд, расшитый драгоценными камнями, жемчужные рясны, утопающие в пышной копне рыжих волос, сверкающий сапфирами лучистый венец и прочие инсигнии соответствовали ее стати. Василиса была восхитительна настолько, что Эмиль потерял дар речи. Все мысли о флирте вдруг показались ему следствием нелепой самоуверенности. Перед ним предстала богиня, недосягаемая для простого смертного. Василиса улыбнулась, увидев его.

– Ты взмок. Торопился? Как мило.

Времянкин стер ладонью пот со лба.

– Да, вот петух прохрипел.

– Ха-ха. Да, он такой. Все правильно. Хорошо спалось?

– Да! Благодарю за теплый прием. И за одежду. И вообще, за все.

– Решил что-нибудь?

– Вы о нашем вчерашнем разговоре? Кое-что решил. Если это возможно, я хотел бы стать семилетним.

– Семилетним?

– Ну да. Я подумал, а чего там… До семи лет и исправлять-то нечего. Я до семи лет себя даже не помню. Пусть будет начало сознательного пути.

– Что ж, будь по-твоему, Эмиль. Приступим.

– Настоящая церемония? Все серьезно. Целый ритуал.

Эмиль заметно волновался. Над верхней губой проступила испарина. Василиса улыбнулась:

– Обычный рабочий день.

– Мне стыдно, что я сомневался в вашем величестве. Просто… Когда человек без одежды или в халате, трудно определить его статус.

– Не бери в голову. Итак. Чтобы стать семилетним, обернись вокруг себя семь раз.

– Эээ… В какую сторону? Вправо или влево?

– Допустим, влево.

– Допустим, влево?

– Точно влево.

Времянкин потер руки, как гимнаст перед снарядом, закрыл глаза и, бормоча, досчитал до семи. Затем начал медленно вращаться вокруг своей оси. На пятом обороте раздался смех девушки. Эмиль остановился и посмотрел на нее. Василиса хохотала во весь голос.

– Сделал что-то не так? – не мог понять Эмиль.

Василиса перестала смеяться и утерла слезу.

– Прости, я пошутила. Просто не удержалась. У тебя был такой серьезный вид. Все происходит совсем иначе.

– Понятно.

Времянкин сунул руки в карманы и отвел взгляд. В конце зала он увидел небольшой бассейн с водой, которого не заметил, когда оказался в лимбусе в первый раз. На поверхности воды дрейфовала большая деревянная бочка.

– По правде говоря, нужно пролезть в игольное ушко и искупаться в кипятке, – шутила Василиса.

Эмиль тяжело вздохнул.

– Ладно, ты прав. Это слишком. Итак, семь лет.

Василиса встала с трона и начала спускаться с высокого постамента. Длинный шлейф платья послушно тянулся за ней по ступеням.

– Вот мое условие: как только тебе снова исполнится сорок один год, ты вернешься в мой аллод и останешься со мной. Навсегда.

Она сошла с пьедестала и медленно приблизилась к Эмилю.

– Приняв дар, ты соглашаешься на мое условие. Преждевременный отказ от дара приведет тебя сюда раньше срока. И ты все равно станешь моим. Навечно.

Василиса была очень убедительна в роли опытной повелительницы. Ее слова звучали весомо, значительно. Трудно было при таком антураже не воспринимать их всерьез. Она обошла Эмиля вокруг, не сводя с мужчины глаз. Времянкин стоял как вкопанный. Василиса остановилась напротив него.

– Что скажешь, Эмиль?

– Зачем вам я, если можно пальцами щелкнуть и лучшие из мужчин будут у ваших ног? Еще и ждать столько.

– Все дело в твоей игре. Будешь музицировать для меня. Станешь мне мужем. Я готова подождать. Хотя, признаюсь, предложение щедрое. Возможно, мне стоит пересмотреть…

– Я согласен, – прервал ее Эмиль.

– Так быстро? Уверен?

– Да.

– Что ж. Тогда слушай внимательно.

Она подошла к Времянкину вплотную и положила ладонь ему на грудь.

– Будет у тебя во всех твоих приключениях верный помощник.

Василиса опустила руку. На месте, где была ее длань, на лацкане пиджака осталась приколотой обсидиановая брошь в форме морского конька. Эмиль сразу заметил изящное украшение.

– Красивый аксессуар! Это мне?

– Морской конек – мудрый советчик. Захочешь поговорить с ним, опусти конька в воду и приложи к той воде ухо. Это ценная вещь, береги ее. Всегда держи при себе. Понял?

– Да.

Времянкин сделал глубокий вдох носом.

– Ты пахнешь… волшебно, – произнес Эмиль на выдохе. – То есть вы пахнете, – исправился он. – Я снова чувствую запах. Блеск!

– Так и должно быть. Теперь ступай к воде.

Василиса указала на бассейн. Эмиль посмотрел под ноги. Шлейф платья владычицы собрался вокруг него в кольцо. Он перешагнул через материю и направился к водоему.

– Что дальше?

– Полезай в бочку.

– Очередная шутка? – расстроился Эмиль.

– На сей раз серьезно. Выйдешь из воды сухим и семилетним к тому же. Ты уже придумал, куда податься мальчику первым делом?

– К сестре, наверное. В Пушкино. Больше некуда.

Времянкин снял с покачивающейся на воде бочки крышку, положил ее на край бассейна и полез внутрь дубового сосуда.

– Точно лезу?

– Смелее, Эмиль. Есть в этом городе речка – Серебрянка.

– Есть такая.

– Там и выплывешь.

Бочка оказалась вместительной. В ней было достаточно пространства, чтобы сесть, поджав колени. Времянкин потянулся за крышкой.

– Это все?

– Пока да. Не теряй времени, – напутствовала Василиса.

Эмиль занес крышку над головой, опустился в бочку и закупорил ее изнутри. Практически сразу он почувствовал рывок, заставивший его плюхнуться на дощатое дно. Времянкин уперся конечностями в остов кадки. Массивный сосуд несся куда-то с огромной скоростью, попутно вращаясь вокруг своей оси. В это же время Эмилю начало казаться, что бочка увеличивается в размерах. В действительности же уменьшался сам Эмиль. От ускоряющегося вращения его словно пригвоздило к стенке дощника. Он зажмурился, ощущая, как его тело становится короче. Из одежды, которая оставалась взрослой, как из мешка, торчала голова Времянкина. Его ноги и руки утопали в длинных рукавах и брючинах. Туфли слетели со стоп и начали биться о стенки сосуда, то и дело молотя Эмиля по разным частям. Внезапно он почувствовал взлет и затем свободное падение. Через мгновение бочка приводнилась. Времянкин грохнулся на дно кадки. Движение стало медленным и плавным. Эмиль понял, что бочка всплыла на поверхность воды и следует за легким течением.