Гвенда Бонд - Подозрения [litres]

Она заслужила угощение. Этим вечером все прошло по плану. Элис теперь в безопасности, как и все они. Если Бреннер умен, он оставит их покое. А уж она постарается придать огласке все, чем он занимается.

А теперь… почему ей кажется, будто перед глазами темнеет?

Боль прошла через все тело, а эпицентр находился в районе живота. По внутренней поверхности бедер вдруг потекла вода.

Терри схватилась за кухонную стойку.

– Ох… – простонала она.

«Ребенок».

Терри крикнула:

– Бекки! Она на подходе!

На втором этаже хлопнула дверь, и сестра быстро сбежала вниз по лестнице.

– Что… У тебя отошли воды! – Бекки застыла на миг. – Она раньше срока.

– Нужно ехать. Больница, – проговорила Терри. У нее кружилась голова. – Немедленно.

Они добрались до машины. Бекки спросила, почему поврежден передний бампер, но у Терри не было объяснения.

– Просто поезжай, – сказала она.

– Все будет хорошо, – повторяла Бекки по дороге. – В этой больнице хорошие специалисты.

Но они обе прекрасно знали, что именно там скончались их родители после автокатастрофы.

– Быстрее, – сказала Терри. Каждая из схваток пронзала тело, словно молния. Больно. Очень больно. – Надо доехать.

Бекки послушалась и действительно поехала быстрее. Наплевала на вероятные опасности, а затем ударила по тормозам, когда въехала по подъездную дорожку отделения экстренной медицинской помощи.

Бекки помогла Терри выбраться из автомобиля. Та уже едва соображала, где находится, – настолько больно ей было.

– Она рожает! – крикнула Бекки.

– Помогите мне, – произнесла Терри. – Спасите моего ребенка.

«Малышка Джейн должна родиться здоровой. Ты держись там, малышка Джейн».

Терри окружили врачи и медсестры. Ее положили на каталку и быстро повезли внутрь здания. Бекки поначалу бежала рядом, но потом пропала из виду. Девушке поставили капельницу. Голоса рядом говорили что-то про болеутоляющие. Терри увидела монитор, на котором красной линией показывался ее пульс: всплеск и ровно, всплеск и ровно. Это выглядело настолько знакомо, что на миг ей почудилось, будто она снова в лаборатории Хоукинса.

– Ребенок на подходе! – крикнул кто-то.

Рядом с ней находилось несколько врачей и медсестер, но вся картина словно распадалась на составляющие: хирургическая форма, маски, писк аппаратуры, стук инструментов о металлический поднос, запах дезинфицирующего средства… Терри изо всех сил старалась оставаться в сознании. Каждая схватка взрезала внутренности, словно нож. Но Терри молилась о малышке Джейн и принимала эту боль…

– Тужьтесь, – раздался чей-то голос. Лицо мужчины было скрыто маской.

И Терри сделала это, уже на пределе сил. Перед глазами что-то ярко сверкнуло… А потом она услышала самый прекрасный звук на всем белом свете.

Джейн кричала громко, будто это был боевой клич. Словно она уже готова была сказать миру, что о нем думает. Джейн появилась на свет.

«Вот она».

Кто-то передал ее ребенка мужчине в хирургической робе и маске. Но Терри узнала глаза – голубые, словно льдинки. Нужно остановить его.

«Это моя дочь».

Сознание ускользало от нее.

«Это моя дочь».

Когда Терри очнулась в больничной палате, Бекки сидела у ее постели.

– Где она? – требовательно спросила Терри и попыталась приподняться на кровати. – Где Джейн?

То, как тихо Бекки ответила на этот вопрос, было красноречивее всяких слов.

– Мне так жаль, Терри… Возникли осложнения. Ее не смогли спасти…

– Нет, я слышала ее крик, – Терри вырвала капельницу из руки и схватилась за Бекки, чтобы встать с кровати. – Ты не понимаешь. Я видела его. Это он забрал ее. Он забрал Джейн!

– Терри, нет. Ребенок умер. Ты должна меня выслушать…

Но никто не слушал саму Терри.

Ее дочь была жива. Абсолютно точно.

И Терри найдет способ доказать это.

Ноябрь 1970 года

– Просто положите ее сюда, – велел доктор Бреннер медсестре, которая присматривала за ребенком.

– Вы можете… – начала она, но тут же поправила себя: – Я могу подержать ее на руках.

Она прижимала к себе ребенка с таким видом, словно Бреннер представлял для него угрозу.

– Лучше мне сделать это одному. Вы можете подождать в коридоре?

Сложно было назвать это достойной просьбой, но ничего достойного не было и в том, чтобы самому управляться с младенцем, особенно если он срыгнет или сходит под себя. Грудные дети такое делают, и неважно, как сильно вам хочется этого избежать.

Медсестра очень-очень медленно опустила ребенка в коляску.

Девочка сразу начала вертеть почти лысой головкой с пушком и пытаться что-то рассмотреть слегка расфокусированным взглядом. Когда же она начнет выглядеть как человек?

«Терпение, – подумал ученый, – ты всему научишься, так или иначе. Она тебя заставит».

Если кто-то и сможет заставить его что-то делать, то только этот объект.

Но чтобы подчеркнуть, кто тут все-таки главный, Бреннер толкнул коляску вперед и жестом велел медсестре-няне открыть дверь. Она помахала перед ребенком в воздухе пальцами в знак прощания. Как будто младенец способен понять что-то, кроме своих биологических потребностей.

Спать. Есть. Испражняться. Еще спать. Еще есть. Повторить.

Но однажды… Однажды она станет венцом всех его достижений.

Восемь об этом понятия не имела, но ее и нового ребенка разделяли всего две запертые двери. Одна – со сложным кодом, другая – с обычным замком. За ней скрывалась комната, обустроенная как детская.

Восемь отказывалась работать и закатывала истерики несколько месяцев, так что Бреннер снова перестал ее навещать. Заходил только в случае крайней необходимости. У него было то, что заставит объект вернуться к прежней жизни, и сегодня пришло наконец время им познакомиться. Все обиды будут прощены.

По словам няни, с малышкой скоро можно будет играть. Это пойдет на пользу обеим девочкам. Он уже распорядился, чтобы стены в детской покрасили в яркие цвета, которые понравятся Восемь.

– Пришли, – сказал Бреннер.

Он катил коляску по плиточному полу. Медсестра-няня открыла дверь в комнату Восемь, но когда она попыталась пройти следом за ним, Бреннер остановил ее:

– Ждите в коридоре, пожалуйста.

Женщина настороженно проводила глазами коляску, но осталась стоять там, где велели.

Восемь лежала на верхнем ярусе кровати и смотрела в потолок. Бреннер заметил, что она нарисовала там радугу цветными карандашами. Возможно, он предложит сделать то же самое в детской.

По крайней мере, она наконец нарисовала хоть что-то. В последнее время Восемь слишком много смотрела в потолок. Во всяком случае, так ему передавали.

– Смотри, кого я принес, – объявил Бреннер. – Новая сестренка.