Эдуард Веркин - Звездолет с перебитым крылом [litres]

Остановились уже ближе к вечеру, когда солнце сдалось на убыль и сделалось прохладно. Надо было определяться с ночевкой, на это потребовался час, я искал место повыше и посуше, с трескучим синим мхом и хрупкими ветками под ногами, чтобы в темноте был слышен каждый шаг. Ну и чтобы сосна поразлапистей, как вчерашняя.

Лес просторный, сосны, можжевельник, воздух пропитан хвоей, на можжевельнике остались прошлогодние ягоды, я выбрал, где деревья собирались погуще, и велел организовывать лагерь.

– Может, сегодня не на сосне? – спросил Лютер. – Кости ломит…

– Наверху безопаснее, – возразил я.

– А если Тыквер подожжет?

Мы посмотрели на Ярса.

– Он прав, – кивнул Лютер. – Тыквер может и поджечь, он беспринципен. Прыгать во сне не хочется. Лучше переждать на грунте.

– На грунте спать нельзя, – возразил Ярс. – Встанешь на грунт – подхватишь грунтовую болезнь…

– Вы уж определитесь, – перебил я. – Или грунтовая болезнь, или Тыквер.

– Тыквер и есть грунтовая болезнь, ее худшая разновидность…

Терра-синдром, грунтовая болезнь, вакуумные контузии и пястные гипертрофии, а я вроде в айболиты не записывался.

– Тогда остаемся на земле, – сказал я. – И надо подготовиться к ночевке.

Особо утруждаться не потребовалось – я надергал мха, срубил несколько можжевеловых веток, устроил их сверху, получилось… Я не знал, как правильно это называлось.

– Лежбище, – перехватил мои мысли Ярс.

И тут же завалился на мох и стал расшнуровывать ботинки.

– Лагерь, – поправил я. – Устраиваемся здесь. Один дежурит, двое спят. Меняемся через три часа…

– Я за шесть часов не высплюсь, – буркнул Ярс.

– Летел бы тогда на Рюген, – посоветовал я. – Раскапывал бы Атлантиду.

– Атлантида западнее, на Рюгене Аркона, – поправил Лютер. – Это тоже почти Атлантида. А может…

– Да это Атлантида и есть, – заявил Ярослав. – Я хотел сказать, атланты после затопления перебрались… Кажется, я натер ногу.

Закончил Ярослав, и стянул ботинки, и разглядывал небольшую, но неприятную мозоль на пятке и стертый носок. Мозоль выглядела болезненно.

Космопроходец натер ногу. Странное время.

– Случается, – пожал я плечами.

– Пойду я… – поморщился Лютер. – Можжевельник заломаю…

Лютер удалился в можжевельник.

– В первый раз в жизни, – философски потряс пальцем Ярс. – На ногах. Руки у меня железные, сам знаешь, а ноги, видимо, отстают. Может, мне ноги тоже укреплять?

Ярослав задумчиво пошевелил пальцами ног. Интересно, с чем в организме ментальная связь пальцев ног?

Лютер вернулся из можжевельника. С можжевеловым хлыстом, обрубил верхушку и корень, согнул лук.

– Точно, – облизнулся Ярослав. – Сделать стрелы и набить фазанов! Фазаны…

Ярослав слишком сильно двинул пальцами, зашипел от боли.

– Надо было те тряпки в ангаре не выкидывать, – сказал я. – Наверное, это были не просто так тряпки. Недаром же их в ящики с обувью положили.

– Думаю, это были портяшки, – предположил Лютер, сгибая лук и натягивая тетиву из веревки. – Их раньше использовали вместо носков. Но все равно мы их наматывать не умеем…

– Ты, Ярс, обувь не по размеру выбрал, вот и страдаешь, – сказал я. – Надо впору выбирать, а тебе все побольше да побольше подавай…

– Или портанки…

Лютер срубил ножом тощую засохшую сосну, разломал ее на куски, легко сорвал кору, добыл белое и сухое дерево.

– Да, раньше бойцы воевали в портанках, – утвердительно сообщил Лютер. – Но Макс прав, искусства наматывания портанок было утеряно, к сожалению.

Лютер выстругивал из добытого дерева желобок, Ярс разглядывал мозольный пузырь на ноге.

– Надо приложить подорожник, – посоветовал я.

– Лучше чагу, – возразил Лютер. – Чага – от всего.

– Надо было портанки задействовать… – вздохнул Ярс.

После чего предположил, что портанки – гораздо гигиеничнее и эффектнее носков и нам, то есть им с Лютером, надо обязательно овладеть портаночным мастерством.

– Поразительно, – Ярослав тыкал пальцем в пятку. – Скоро полетим к звездам, а в носках до сих пор дырки…

– Это вполне естественно, – согласился я. – Издержки цивилизации опережающего развития. Никто не хочет думать про носки, все думают про звезды.

– Пусть про носки роботы думают. – Лютер выстругивал из дерева палку, по форме напоминающую четырехгранный резак. – В конце концов мы их что, зря создали?

– Нужно возвращаться к истокам, – покачал головой Ярослав. – Предки были мудры. Предлагаю поставить вопрос о портанках на осеннем собрании…

Я представил, как курсанты Академии в белоснежных портанках на ногах и с героизмом в сердце штурмуют негостеприимные планетоиды Дзеты Сетки. Может, в этом есть смысл, надо изучить вопрос.

– Я слышал, раньше были еще некоторые… Онучи…

Лютер вставил в веревочную тетиву лука четырехгранную палку, конец этой палки поместил в деревянный желобок, прижал подбородком и принялся пилить луком. Должен отметить, что инженерная школа в Академии хороша – устройство, за несколько минут изготовленное Лютером, показалось мне весьма толковым. И хотя огонь не спешил добываться, но сам принцип был явно эффективным.

– Получилось! – радостно воскликнул Лютер. – Смотрите!

Я посмотрел. Над палкой поднималась тоненькая дымная пружинка. Человек вышел к звездам.

– Ярс, хватит пятку гипнотизировать, дров принеси! – шепотом потребовал Лютер.

– Сам принеси! – шепотом огрызнулся Ярослав. – Я тебе не дровонос!

– У меня сейчас погаснет!

– Надо дуть, – посоветовал я.

– Лютый, ты просто неандерталец – добыл огонь трением!

Лютер принялся дуть, над палкой показался огонек, Лютер подкормил его сухой мшинкой, огонек приободрился. Я набрал воздуха побольше и тоже выдохнул, то есть дунул. Огонек погас.

– Ты чего?! – вскинулся Лютер. – Ты чего делаешь?!

– Дым, – сказал я. – Дым в лесу можно почувствовать за несколько километров. Хочешь нас демаскировать?

Лютер не понимал.

– Зачем тогда… – Лютер взял лук, подергал тетиву. – Я старался?

– Опыт, – объяснил я. – Если нам вдруг понадобится огонь, ты сможешь его быстро добыть.

Ярс хихикнул, Лютер отвернулся. Это вам за домкрат-гимнастику. И потом, это действительно полезно – уметь развести огонь.

– Давайте спать, – предложил я. – Лютер, ты первый дежуришь.

Я зевнул и устроился во хвоях. Космопроходчики не спали. Ярослав бурчал над мозолью. Лютер подтянул тетиву на луке, посадил на нее кусок коры, дернул. Получился низкий тревожный звук.

Я закрыл глаза. Ярослав охал. Лютер играл на луке, наполняя воздух тяжелыми мрачными вибрациями.

Наверное, от них приснившийся сон был неприятный и пугающий. Снился космос, Объект, я с ключом – собираюсь менять энергоблок. Корабль висит надо мной, я его чувствую. А потом нет, не чувствую. Задираю голову, а там только звезды. И справа, и слева, везде. Звезды. Пустота. Падение. Забавно. Прежнее человечество во сне падало с ветвей, современное почти всегда падает с открытой над Япетом аппарели.