Максим Забелин - Ключевой [litres]

– Да что я?! – смутился вдруг Мещеряков. – Я некрасивый. У нас есть молодежь. Вон, Витю-сейсмографа снимите. Я с ним уже говорил, он готов все рассказать. Или этого, Коль, как его? Ну, новенький.

– Коля.

– Точно, Коля, тоже Николай. – Мещеряков принес еще две чашки и поставил на стол. Затем решительно поднял руку геолога и передвинул тарелку с печеньем, которую тот с самого начала практически обхватил рукой, на центр стола. – Вот, печенье берите. Ребята молодые, пусть расскажут, как, что, а я, если надо, поправлю.

Дальше из обрывков разговора я понял примерно следующее. Группа ученых, которые по всем признакам имели очень неплохое финансирование, пыталась отыскать следы сверхъестественного в самой глубокой в мире скважине. Пока было непонятно, как им удалось расконсервировать объект и, главное, что им удалось найти, но Мещеряков, очевидно руководитель экспедиции, был убежден, что они почти нашли то, что искали.

Наташа увлеченно спрашивала его, а он пускался в длительные объяснения процесса. Ясно было, что они не бурили, а только пользовались уже действующими шахтами, чтобы разместить там какую-то аппаратуру. В их штате было порядка двадцати человек, включая охрану. Лагерь работал здесь уже несколько месяцев.

Я старался говорить мало и отвечал уклончиво, даже когда меня спрашивали о чем-то напрямую. То Данила Алексеевич, то Наталья постоянно упоминали меня, как главного архитектора этой встречи. А я не помнил ничего и в какой-то момент поймал себя на мысли, что упускаю из виду истинную цель моего приезда – поиск Максима.

«Все не случайно, – думал я. – И если я оказался здесь, значит, это кому-нибудь нужно».

В какой-то момент дверь теплушки распахнулась, и на пороге появился здоровенный детина под два метра ростом. Он был в таком же синем форменном комбинезоне, который сидел на нем удивительно складно. На ногах красовались черные сапоги, припорошенные пылью. Ему было лет тридцать пять на вид, с густым чубом соломенных волос и бородой, он казался викингом из древних скандинавских саг. Не хватало только меча и рогатого шлема. Всем своим видом он излучал героизм и мужество.

– Витя, – махнул рукой Мещеряков, – заходи! Мы как раз о тебе говорили. Наташа, Иван, Владимир, – указал он на нас.

– Привет, – взмахнул в ответ детина с порога и, одними ногами стянув сапоги, зашагал к нам. Он пожал руки нам с Володей, а изящную кисть Портновой взял в свои огромные ладони и легонько сжал.

– Здравствуйте, – сказал он ей персонально.

– Добрый день, – ответила она, и, к моему неудовольствию, я заметил игривые огоньки в ее глазах.

– Хорошо, что приехали, – продолжил красавец с севера, присаживаясь за стол. – У нас много интересного. За последние недели мы такое откопали! Благодаря Николаю Евгеньевичу, конечно, – похлопал он по плечу «ленивца».

Тот за последние полчаса выпил уже полкружки своего когда-то горячего чая и теперь сосредоточился на остатке.

– Наши исследования полностью подтвердили теорию Данилы Алексеевича, – продолжил Виктор. – Если и стоило вести поиски, то точно здесь. Я пока еще не доказал, но предполагаю, почему на других скважинах были порывы после семерки. Мы на восьмом километре зафиксировали необычную активность…

Говорил он необычайно складно, словно был не настоящим человеком, а киногероем. Голос его, хорошо поставленный, наполнял пространство грудным низким звуком. Наталья слушала его завороженно. А я, уже допив чай, теперь просто переворачивал кружку, делая вид, что у меня осталось еще что-то на дне. Из рассказа «викинга» я понял, что сверхглубокие, а их было около тридцати по всему Союзу и еще с десяток-другой по миру, пытались пробиться к слоям базальта. И подавляющее большинство останавливались на пяти-шести километрах. Дальше семерки прошли считаные единицы, а до двенадцати километров добралась только Кольская. Цель была – пятнадцать, но она так и осталась недостигнутой. Однако и того, что было сделано, с лихвой хватило, чтобы перевернуть представления о строении Земли. Потом с распадом Союза скважину забросили, и она стояла законсервированная так тридцать лет, пока в один прекрасный момент сюда не прибыли наши герои. Но не золото и бриллианты искали на такой глубине сподвижники. Они искали Ворота. Этот термин постоянно всплывал в разговоре и, вспоминая какие-то мутные истории о том, что на Кольской якобы записали голоса грешников и вопли каких-то бесов, я уверился, что все эти «специалисты» ищут самого черта.

Я взглянул на происходящее совершенно иными глазами и почувствовал себя крайне неприятно. Хотя я не был человеком воцерковленным, но от всех этих поисков «адской сковородки» мне стало не по себе.

Повернувшись, я перехватил такой же испуганный взгляд нашего водителя. Половину не понимая, он мысленно уже готов был драпать восвояси, и, несмотря на то, что за этот вопрос его могли принести в жертву, он все-таки поинтересовался:

– Скажите, а когда мы назад?

Рассказ замер.

– Да, – воскликнул Мещеряков, – конечно, пойдемте работать. Столько еще нужно снять. Ребята готовы? – обратился он к Вите.

– Да, конечно, Данила Алексеевич, работают, – ответил тот и поднялся из-за стола.

Мы все встали вслед за ним, при этом он услужливо подал руку Наталье. Я сам это сделать просто не успел. Собравшись, вся группа, включая флегматичного геолога, вышла на улицу.

Я осмотрелся. От вагончиков в сторону здания шли толстые кабели. Негромко работали два мощных генератора, которые давали станции электричество. Откуда они везли топливо, для меня осталось загадкой. Бензовоз здесь точно не прошел бы. Вертолетами, что ли?

– Поможешь? – вывела меня из задумчивости Наташа.

– Да, конечно, – рассеянно кивнул я.

– Давайте я помогу, – пробасил тершийся рядом Витя.

– О, отлично! – воскликнула Портнова, недовольно глянув на меня. – Там просто аппаратура. А вы, Иван, с Данилой Алексеевичем поговорите, пока мы все с Виктором настроим.

– Да я все сделаю, – начал было я возвращать свои позиции, но Портнова уже приняла решение.

– Нет, обсудите ваш материал с Данилой Алексеевичем, – настойчиво повторила она, забирая счастливого «викинга» с собой.

Я почувствовал какую-то недосказанность в этом предложении, словно я должен был обсудить с Мещеряковым что-то другое, для чего она специально оставляла нас наедине. Володя и «ленивец» поотстали, стоя у одного из блестящих пикапов, а мой бывший преподаватель смотрел на меня таким взглядом, словно я должен был отдать ему сейчас долг в сто рублей, взятых ранее до получки.

– Давай, Иван, поговорим. – Мещеряков указал в сторону, и мы пошли с ним в направлении заброшенного хозблока, который зиял пустыми десницами выбитых окон. Я шел рядом с ним, совершенно не понимая, чего он от меня хочет. То есть я чувствовал, что играю какую-то важную роль во всей этой истории, но совершенно не понимал, какую именно.