Максим Забелин - Ключевой [litres]

Я послушно покорился воле первого же таксиста, который, взяв меня под локоть, тут же повел на парковку. Затем мы довольно долго ехали по не самой крепкой дороге, и я то и дело подпрыгивал на скрипучем сиденье его девяносто девятой модели.

Как и многие другие представители таксомоторного мира, этот оказался очень разговорчивым. Поэтому, отправив Веронике сообщение, что со мной все в порядке, я погрузился в калейдоскоп шоферских историй, в которых вращались щедрые пассажиры, девицы легкого поведения, а также расточенный коленвал и хрустящие ступицы.

Через полчаса мы оказались в центре полярного города, в котором было еще настолько прохладно, что я пожалел, что захватил с собой только ветровку. По погоде, конечно, мне следовало еще носить пуховик. Коробки многоэтажек плясали вдоль улиц, их, как могли, пытались сделать более яркими, но суровая полярная ночь каждый год вытирала о город свои тяжелые ноги, отчего краски тускнели, и все становилось серым – от местами поржавевшей стелы с кораблем на въезде до огромного здания моей гостиницы, выполненного в виде серой бетонной книги.

Отказавшись от предложенной таксистом культурной программы, которая начиналась бы вечерним посещением самого модного местного клуба и завершалась бы прикладыванием гудящего лба к стальному борту атомохода «Ленин» поутру, я рассчитался и вошел в гостиницу.

Большой просторный холл с коричневыми диванчиками и стойка ресепшен, над которой красовались разноцветные буквы «Добро пожаловать», встретили меня спокойной негромкой музыкой. За стойкой стоял парень, чем-то напоминавший помощника Шацкого – Егора: такой же слегка надменный вид, светлые волосы, зачесанные вверх, развернутые плечи, словно он вот-вот собирался выйти на танцевальный паркет, – такой тип людей встречался мне в столице довольно часто. Но для провинции, тем более такого сурового места, это было неожиданно.

– Добрый вечер. Вы бронировали?

– Да, здравствуйте, – устало ответил я, утомленный дорогой. – На фамилию Ключевой у вас должен быть номер.

Я протянул ему документы. Он быстро взял их, перелистнул страницу и стал что-то забивать в компьютере.

– Скажи… те, – начал я, запнувшись, – а в номер уже приехала… ну, моя…

– Наталья Александровна? – помог он мне определиться, не отрывая взгляда от монитора. – Да, приехала. Вот, держите. Это ваш ключ. Номер 11—27. Лифты – прямо по холлу, направо. 11-й этаж. Завтрак с 7 до 11. В нижнем ресторане. Спортзал работает с 7 до 22, если что-то понадобится, звоните. Бассейн на ремонте.

И он дежурно улыбнулся. Я сделал шаг к лифтам, но тут же вернулся и почему-то вполголоса спросил:

– Подскажи, а у вас есть еще свободный номер?

– Еще? Свободный? – поднял он бровь.

– Ну, да, – кивнул я, – какой-нибудь одноместный. У меня… товарищ хотел приехать еще… сегодня вечером.

– Найдем.

– Хорошо, спасибо.

Зеркальный лифт отразил все мое замешательство. И чем выше он поднимался, тем сильнее становилось волнение. Вот сейчас. Сейчас это должно произойти.

Выйдя в коридор, устланный мягким ковром, я бесшумно двигался к двери номера. Телефон Наталья Александровна не включила, и теперь было очевидно, что специально.

Я остановился у таблички с цифрами 11—27, и в этот момент открылась дверь метрах в пяти от меня. Я вздрогнул и сделал вид, что двигаюсь дальше, в поисках своего номера. На меня подозрительно взглянул коренастый лысый мужичок, спешивший на вечернее рандеву – от него за версту несло одеколоном, одет он был в синий костюм при белой рубашке.

Как только он скрылся в лифтовом холле, я выдохнул и, ругая себя за нерешительность, быстро вернулся к нужной мне двери. Не теряя драгоценные секунды, которые могли стать смертельными для моего настроя, я постучал.

Время шло, но ничего не происходило. Я поднял руку и стукнул еще раз, уже менее решительно.

«Обиделась», – мелькнула в голове мысль, и ровно в этот момент замок щелкнул и дверь приоткрылась. Через эту узкую щель, из которой падал неяркий свет, я услышал, как в номере работает телевизор и захлопнулась дверь в ванную комнату.

Я подождал еще пару секунд и толкнул дверь перед собой. В коридоре стоял цветастый чемодан, на вешалке висел белый плащ, рядом зонт-трость с красивой костяной ручкой, внизу стояли лакированные полуботинки. В воздухе парил тонкий запах дорогих духов.

Наталья была в ванной.

Я поставил сумку в угол прихожей, разулся и прошел внутрь. Жалюзи были плотно задернуты, чтобы свет полярного дня не мешал постояльцам. Поэтому в номере создавалось полное ощущение, что уже поздний вечер.

В первой комнате на кожаном кресле лежали ярко-красный брючный костюм и белая майка, оставленные хозяйкой. Работал телевизор. На столике рядом с креслом – открытая бутылка белого вина и почти пустой бокал.

Я чувствовал себя, словно залез в чужую квартиру. Сердце бешено колотилось. Прошел во вторую комнату. Кровать оказалась двуспальной, хотя я точно помнил, что уточнил при бронировании, что хочу номер с двумя кроватями. Покрывало с одной стороны было отброшено, и постель немного замята. Напротив кровати, у входа, находился стол, на котором стоял раскрытый, но выключенный ноутбук, рядом лежал фотоаппарат с большим объективом. Справа от кровати всю стену занимал огромный зеркальный шкаф.

Я вернулся обратно, в первую комнатку, в которой работал телевизор, и сел на свободное кресло. Я пытался смотреть каналы, но взгляд мой все время падал на вздернутые плечи алого пиджака, которые словно спрашивали меня: «Ну, и что ты тут делаешь?!» Мои ладони вспотели, я никак не мог найти удобную позу. В итоге я сел, оперся локтями на колени, и крепко сцепил пальцы. Чем дальше продолжалась пытка ожиданием, тем сильнее мне хотелось сбежать.

Наконец дверь ванной открылась, и появилась она. Наташа была в белом банном полотенце, обернутом вокруг груди и от этого настолько коротком, что я невольно вскочил, в нерешительности остановившись. Невероятно красивая, с капельками воды на плечах, мокрыми волосами, она подошла, забрала свои вещи с кресла и направилась в комнату.

– Привет, – выдохнул я запоздало.

– Привет, – бросила она через плечо и скрылась в спальне.

Я увидел, как на просматривающийся в проход край кровати упало полотенце. Услышал, как отъехала дверь шкафа. Я должен был срочно объясниться, рассказать ей о том, что со мной произошло, и закончить все это… Но этот тягучий ароматный воздух, этот мягкий свет окутывали меня, сковывали движения, делали беспомощным перед тысячелетней властью, которой женщины из поколения в поколение держали мужчин в узде. Какое там теремное рабство?! Просто смешно. Вот кто поистине правит миром. Они.