Максим Забелин - Ключевой [litres]

Переводчик достал из своего рюкзака нехитрую провизию – пару банок тушенки, хлеб, а я вытянул последнюю из не выпитых мной бутылок воды. Мы присели недалеко от костра, который поддерживал пастух, и перекусили. Местные говорили между собой, а я копался в телефоне. Связи почти не было. Иногда только появлялась одна полоска местного оператора. Я поднялся и сделал пару шагов в сторону, откуда мы пришли. Там я взобрался на большой камень, с которого открывался вид в долину. Связь стала более уверенной. Я с наслаждением присел на нагретый солнцем каменный бок и вытянул чугунные ноги.

Набрал Веронику, но тут же сбросил. Ей не стоило волноваться за меня в ее новом положении. Хотел опять позвонить Наталье, но оставил и эту затею. Между тем мне нужно было услышать родной голос. Я постоял немного, а потом позвонил папе. Через несколько секунд старый барабанщик снял трубку.

– Привет, пап!

– Привет, сынок! Ты куда пропал?

– Я в командировке, не волнуйся. Все в порядке. Ты хорошо меня слышишь?

– Ну так, как будто себя слышу, когда говорю. Нормально. А ты где?

– Я в Турции, пап.

– В Турции? – в голосе отца послышалось удивление, и он добавил: – Ты по своему вопросу?

– Да.

– Понятно, – грустно сказал отец. – Я думал, ты оставил эту затею. А с Вероникой как у вас? Вы еще общаетесь?

– Пап, у нас с Вероникой будет ребенок.

И пока отец впитывал эту новость, я добавил:

– Поэтому я тебе и звоню. Да и вообще, я очень хотел тебя услышать.

– Ого-го! – вдруг вскричал Николай Иванович. – Вот это да! Ну, ты молодец! И вообще, вы молодцы! А родители Ники знают?

– Думаю, да. Пап…

– Здорово, сын! – радость моего любимого пенсионера не знала границ.

– Пап, – окликнул я его снова.

– Да, Вань, прости, что?

– Я люблю тебя.

– И я тебя, сынок, и я тебя!

– Просто знай, – добавил я чуть дрогнувшим голосом, – что все будет замечательно! Все будет просто прекрасно.

– Хорошо, хорошо, – соглашался он. – Вот это новость!!!

– Да, это точно, – и я нажал на значок завершения вызова.

Я улыбался. В этом мире теперь все были счастливы. Пожалуй, все, кроме меня. А мне надо было отдавать долги. Шацкому, Портновой, Мещерякову… Да и самому себе. Я чувствовал, что конец моей истории близок. Словно физически я ощущал, как судьба ведет меня вперед, подталкивая в спину своими каменными жерновами.

– Друг! – позвал меня Сероп. – Идти. Быстро надо.

Действительно, время перевалило за полдень, и солнце стояло в зените.

– Сколько нам идти, Сероп?

– Нам идти немножко надо, но надо идти.

– Хорошо, я готов, – соврал я и через силу спрыгнул с валуна.

Мы простились с пастухом, угостившим нас крепким чаем, и вскоре вновь двинулись вверх. Часа через два, когда я уже начинал мысленно прощаться с жизнью от дикой усталости, мы вдруг неожиданно вышли к деревне.

Это небольшой аул. Буквально с десяток домов, затесавшихся между огромных уступов, которые торчали там и тут. Отрог проходил совсем рядом, и за крайним домом следовал обрыв. Мы подошли как раз к нему.

– Ортюллю, – выдохнул проводник, перекладывая палки в одну руку и с облегчением сбрасывая с себя рюкзак. Теперь стало заметно, что он тоже не железный.

– О-о-о, – только и мог вымолвить я, сплюнув на землю кровью.

Я нашел ближайший камень и привалился к нему, хватая ртом воздух. Пока Сероп копался в своей поклаже, достав оттуда еще одну бутылку, я огляделся. Несмотря на смертельную усталость, странное чувство охватило меня. Я словно знал это место. Мне знакомы были эти крытые тонкими жердями крыши, эти каменные стены, сложенные из острого камня. По наитию я обернулся – и действительно, за мной наверх уходила в горы тропинка, часть которой из-за резкого перепада высот была вырублена в скале лесенкой. У меня вновь появилось ощущение дежавю.

– Сероп, – окликнул я проводника. – А где твой старейшина?

– Старейшина ждет гора, – ответил он все то же.

– А здесь кто?

– Здесь нет, – покачал головой он. – Ортюллю нет никогда.

Что это значит? Я еще раз посмотрел на дома. И тут заметил, что деревня была абсолютно пуста! Двери, на что я не обратил внимание сразу, были открыты. На удивление чистые стекла поблескивали на солнце. Вообще, было ощущение какой-то нереальности. Она напоминала только что отстроенную декорацию к фильму, в который пока еще не пустили массовку.

– Ты говоришь, люди ушли?

– Нет, – обернулся он ко мне. – Ортюллю нет люди никогда.

– В каком смысле? – оторвал я голову от камня. – А кто же тогда ее построил?

– Ты говори, корабел. Он плыл. Он построил.

Я вдруг очнулся. Какой это корабль он имеет в виду? Ноя, что ли? Несколько тысячелетий назад?!

– Сероп, что за сказки?! – невольно озираясь по сторонам, спросил я его. Мне стало не по себе.

– Отдыхай, друг. Старейшина звать, когда будет.

– И долго мы будем ждать, пока он позовет?

– Нет, друг, скоро.

– Ты откуда знаешь? – с недоверием смотрел я в глаза моего проводника. Мы были один на один в этом странном пугающем месте.

– Старейшина позвать тебя, – вдруг ответил он. – Говорит: Сероп, веди его, я говори с ним.

Я кашлянул и с трудом поднялся на ноги, оставляя за спиной рюкзак. При этом я внимательно следил за проводником. Может, он был приверженцем какой-нибудь секты, которая приносила в жертву глупых бледнолицых высоко в горах?! Такой коварный план было легко спрятать за щербатой улыбкой!

– И много таких, как я, он просил тебя привести?

– Нет, – совершенно обыденно ответил Сероп, добродушно разбивая мою теорию о секте. – Сейчас только ты.

– Что значит «сейчас»? Блин, не говори загадками. Я тебя не понимаю!

– Друг! – стал серьезным мой спутник. – Ты искал Ортюллю. Знаешь, что смеялся Ахмед и Юсуф? Ортюллю нет. Говорить, глупый. Ходи гора, искать чего нет. Но ОН звал тебя. И ты пришел. Он говори мне – я помогай.

– И поэтому ты привел меня к нему? – Всю мою усталость сняло как рукой, мурашки пробежали по коже. Я опять почувствовал то неприятное, леденящее душу чувство, когда спешил по двору за Котом или видел фигурку ребенка за забором на даче.

– Да, – кивнул он.

– Сероп, – решил задать я вопрос, который мне не давал покоя. – Ты ведь не турок. Ты армянин?

– Да, – он рылся в поклаже в поисках чего-то.

– И давно ты здесь живешь?

– О, – отозвался тот. – Давно!

У меня вдруг возникло пронзительное чувство, что я близок к разгадке. Очень близок.

– А как твоя фамилия?

– Арагоцян, – он достал из сумки фонарик.

Нет! Не может быть!!! С самого первого дня и до сего момента на самом деле не Кот был моим провожатым, а эта семья! Словно они знали обо мне все, до последнего байта, и вели сюда, направляя. То рисунками, то «вымышленными друзьями», то появлением в историях военных компаний позапрошлого века!