Максим Забелин - Ключевой [litres]

Но над всем этим возвышались величественные вершины Большого и Малого Арарата. Горы были прекрасны. Большой, куда я и держал свой путь, венчала шапка белого снега. Она ярко блестела на солнце в этот погожий, теплый день, и в ее свете городок казался еще более мелким, чем был на самом деле.

Мы притормозили у деревянного здания автовокзала. А может, это была местная администрация – на здании развевался грязноватый турецкий флаг. Я заметил, что под флагом, как и было договорено, меня поджидала пара крепких усатых парней, словно сошедших с плаката «Свободу Курдистану!».

Потирая свою подбитую тряской пятую точку, я вышел на улицу. Встречающие махнули мне рукой, безошибочно среди местных и козы вычислив русского туриста, и пригласили за угол. Следуя за ними, я просчитывал, насколько велик мой шанс остаться вообще без денег и документов… но нет! Один из них, едва мы свернули за угол, довольно добродушно улыбнулся и затараторил что-то на своем языке. Второй остановил его и показал четыре пальца, потом два и два. Я кивнул и достал две тысячи лир, десять купюр по двести, как и предупредил меня мальчишка-портье в Ване. «Курд» принял их от меня, начав внимательно рассматривать на свет каждую банкноту. Я достал и протянул еще две тысячи второму «мафиози», истолковав его жест так, что нужно отдать поровну каждому, но он в ответ замахал руками и показал мне, мол, потом. Что сказать, язык жестов – спасение для наследников строителей Вавилонского столпа! Потом – значит, потом. Я убрал деньги во внутренний карман.

Провернув незаконную денежую операцию, которая в банковском деле зовется «предоплата», мы направились в харчевню. Старенькое глинобитное здание располагалось по соседству и густо пыхтело продетой сквозь черепичную крышу железной трубой. Там, за одним из нескольких деревянных столов, под ароматы бараньего шашлыка, мы довольно долго пили чай из небольших стеклянных стаканчиков. В Турции не пьют кофе по-турецки, зато пьют крепкий, очень крепкий чай.

Курды, как я их про себя называл, оживленно беседовали между собой, почти не обращая на меня внимания. И вот, когда мой организм уже не мог выносить этот терпкий вкус, который после третьей чашки, казалось, поселился на моем языке навсегда, в столовую зашел щуплый мужичок. Он был одет в полосатый байковый халат и шапку, несмотря на теплую летнюю погоду. Не могу сказать почему, но мне сразу показалось, что здесь он был явно не завсегдатай. С некоторой пугливостью вошедший оглядывал столы. Так ведут себя дикие звери, попавшие в контактный зоопарк. Он вытягивал шею и теребил пояс своего халата. Один из «мафиози» поднялся с места и окликнул его. Мужичок засеменил в нашу сторону и присел рядом со мной, тут же схватив чай обеими руками. Ему было что-то около сорока лет – выбивавшиеся из-под шапки черные волосы уже прихватило сединой, рабочие руки его были покрыты вздувшимися венами. В трещины на пальцах глубоко въелась черная грязь. Когда он улыбался, то пара отсутствующих по периметру зубов великолепно довершала весь этот деревенский портрет.

– Привет, друг, – вдруг обратился он ко мне на ломаном русском. – Я Сероп. Я ходи гора.

– О, привет! – кивнул я, внутренне радуясь тому, что в этих краях оказался хоть кто-то говорящий по-русски. – Я – Иван. Вы – проводник?

– Тебе верх гора? – поинтересовался он, не ответив на мой вопрос.

– Нет, – я посмотрел на обворожительные улыбки своих усатых спутников. – Мне нужно найти… Ортулла.

– Ортюллю? – уточнил переводчик.

– Да, – я кивнул, не ожидая, что его реакция на мифическую деревню будет такой обыденной, и добавил для уточнения: – Корабль, Ной.

Сероп что-то быстро затараторил, обращаясь к «мафиози». Несколько раз в речи мелькнуло название деревни, которую я искал. И курды в ответ сперва заинтересованно кивали, но потом переглянулись, замерли на секунду и разразились взрывом хохота.

– Что? – пожал я плечами. – Что ты им сказал?

– Хорошо, друг! – также слегка испуганно кивнул он. – Мы ходи гора. Ортюллю. Но деньга сто процентов, сто процентов! Полгора равно целая гора.

– Ок, скажи, я отдам им сто процентов. Ты приведешь меня в деревню?

– Хорошо, друг! Я приведешь деревню, – толмач показал мне сложенные кольцом средний и большой палец. Удивительно, но это был тот жест, что мы использовали с Игорем Мишиным.

Усачи еще некоторое время говорили с моим проводником, кивая в мою сторону. Тот поддакивал. А затем выдал мне резюме:

– Ты ходи с Ахмед, бери тепло. Друг, бери куртка, бери шапка, бери… – Сероп задумался, вспоминая слова, но так и не найдя ничего дополнительного, повторил: – Ходи с Ахмед, друг!

Один из горцев после этих слов встал из-за стола и поманил меня. Проводник закивал, видя мое замешательство, и подтолкнул:

– Ходи с Ахмед, друг.

В принципе, он был прав, я был одет довольно легко, по-летнему. Я ведь не собирался из Киева лететь сюда и, если честно, попросту забыл, что меня ждет не пляжная прогулка, а подъем в горы. Кто знает, сколько времени займет восхождение? У меня не было ни снаряжения, ни должной подготовки. И следовало решить вопрос хотя бы с первым.

Мы поднялись и вышли из столовой. Сероп и второй «мафиози» остались за столом. Вдвоем с Ахмедом мы миновали ряд неказистых строений и через минуту были уже в каком-то магазинчике, где продавались хлеб, пиво, презервативы и пуховики.

Ахмед поздоровался с продавцом – средних лет усачом, с которым они были похожи, как братья. И вообще, жители этого городка для меня были на одно лицо. Женщин я практически не видел, кроме двух престарелых старушек в черных платках, которые ехали со мной в автобусе, а мужчины были загорелы, черноволосы, усаты и одеты в какие-то одинаковые клетчатые свитера и купленные оптом для всего города серые брюки поверх пыльных круглоносых ботинок.

Перебросившись несколькими фразами, Ахмед и продавец все решили на мой счет. Последний скрылся за занавеской, которая прикрывала служебный вход в каморку между коробок с финиками и помидорами. Мы с проводником стояли у прилавка, ожидая его возвращения. В воздухе медленно кружили мухи, чувствуя себя как дома. Лавка, забитая всякой всячиной, была очень тесной и не производила опрятного впечатления. Скажем, если хлеб, наваленный прямо на краю прилавка, выглядел достаточно свежим, то сосиски, упаковки которых виднелись за стеклом небольшой морозильной камеры с капельками тумана по его периметру, я бы покупать здесь не решился.

Вскоре торговец появился. Он тащил перед собой в руках охапку вещей и бросил их прямо на стойку рядом с хлебом. Затем он начал предлагать мне вещь за вещью. Куртку я примерил, она оказалась мне немного великовата, но была, несомненно, теплой. Плотные болоньевые брюки я просто приложил к бедру, и, похоже, они были впору. Затем последовали шапка, перчатки, коробка с кроссовками, высокий спортивный рюкзак, термос, фонарик, котелок, пару бутылок воды, пакет чая и даже спальный мешок!