Нил Шустерман - Грозовое Облако

Если бы серп Годдард не был таким зверем. Нельзя было позволить ему жить.

Если бы Роуэн в конце зимнего конклава склонился в молчаливом подчинении, а не пробился на свободу.

Если бы Орден не был заражен десятками серпов, столь же жестоких и испорченных, как Годдард…

…и если бы Роуэн не осознавал свою глубокую и неодолимую ответственность за то, чтобы очистить от них мир.

Но зачем транжирить время на бесполезные сетования по поводу закрытых дорог? Самое лучшее — пойти по единственному оставшемуся пути.

«Итак, кто я?»

Он натянул черную футболку, пряча словно изваянное резцом скульптора тело под синтетической тканью.

— Я серп Люцифер.

Накинул свою черную мантию и вышел в ночь, чтобы низвергнуть очередного серпа, не достойного того пьедестала, на который его возвели.

Возможно, самый мудрый поступок человечества — это отделение серпов от государства. Моя работа охватывает все аспекты жизни: охрана, защита, осуществление идеального правосудия — не только для человечества, но для всего мира. Своей любящей неподкупной рукой я направляю мир живых.

А мертвыми занимаются серпы.

Безусловно, правильно, что за кончину плоти несут ответственность облеченные в плоть, что они сами устанавливают правила, как им распорядиться смертью. В далеком прошлом, до того, как я обрело сознание, смерть была неизбежным следствием жизни. Я лишило смерть неизбежности — но не сделало ее ненужной. Она должна существовать, чтобы придавать смысл жизни. Я четко осознавало это даже на самых ранних стадиях своего бытия. Раньше меня удовлетворяло, как серпы управляют смертью, — благородно, этично, гуманно. Так продолжалось долгие, долгие годы. Поэтому сейчас я чувствую глубокую печаль при виде того, как Орден погружается во мрак. Эта наводящая ужас гордыня бурлит и разрастается, словно раковая опухоль смертного времени, испытывающая удовольствие от акта прекращения жизни.

И все же закон есть закон, и я ни при каких обстоятельствах не стану предпринимать каких-либо действий против серпов. Если бы я было способно нарушить закон, я бы вмешалось и задушило тьму на корню, но я не способно. Орден серпов сам себе голова — плохо это или хорошо.

Однако внутри Ордена есть люди, которые смогут осуществить то, что я сделать не в состоянии…

— Грозовое Облако

Когда-то это здание называли собором. Его летящие ввысь колонны походили на величественный лес из белого камня. Разноцветные витражные окна рассказывали миф об умершем и воскресшем боге Эпохи Смертности.

Ныне это почтенное строение было исторической достопримечательностью. Семь дней в неделю гиды со степенью доктора по истории смертного человечества проводили здесь экскурсии.

В исключительно редких случаях, однако, здание закрывалось для обычных посетителей и становилось местом проведения чрезвычайно важных и неординарных мероприятий.

Ксенократ, Верховный Клинок Средмерики — высший по чину серп в регионе — быстро (что весьма удивительно при его солидной комплекции) шагал по центральному проходу собора. Позолоченные украшения на алтаре меркли в сравнении с золотом его сияющей парчовой ризы. Одна мелкая чиновница как-то пошутила, что Верховный Клинок похож на шар, упавший с гигантской рождественской елки. Вскоре после этого чиновница потеряла всяческую возможность вести какую-либо трудовую деятельность.

Ксенократ любил свою мантию, если не считать случаев, когда ее вес становился проблемой. Как в тот раз, когда он, окутанный многочисленными слоями золотой ткани, едва не утонул в бассейне Годдарда. Лучше не вспоминать о том позоре.

Годдард.

Годдард — вот кто ответственен за сложившееся положение! Даже мертвый, этот человек сеял разрушение. Орден до сих пор сотрясали тяжелые последствия устроенного им катаклизма.

В передней части собора, за алтарем, стоял Глас Закона — занудливый низкорослый серп, обязанный следить за точным выполнением правил и процедур. За его спиной возвышалось что-то вроде шкафа, изукрашенного резьбой и разгороженного на три секции.

Если бы сейчас здесь был экскурсовод, он разъяснил бы туристам: «В центральной кабинке сидел священник и слушал исповедь сначала из правой кабинки, затем из левой, чтобы очередь жаждущих отпущения двигалась быстрее».

Исповеди здесь больше не звучали, но трехкамерная исповедальня прекрасно подходила для официального трехстороннего разговора.

Беседы между серпами и Грозовым Облаком случались чрезвычайно редко. Настолько редко, что Верховный Клинок Ксенократ ни разу не принимал в них участия. Ему очень не нравилось, что сейчас он вынужден это сделать.

— Вам, Ваше превосходительство, отводится правая кабинка, — сказал Глас Закона. — Агент Нимбуса, представляющий Грозовое Облако, будет сидеть в левой. Как только вы оба займете свои места, мы призовем медиатора — он устроится в центральной секции.

Ксенократ вздохнул:

— Всё это так неудобно!

— Для вас аудиенция с Грозовым Облаком может протекать только через посредника, Ваше превосходительство.

— Да знаю я, знаю, но имею же я право повозмущаться.

Ксенократ занял правую кабинку. Ну и теснотища! Неужели смертные были такие заморыши — помещались в этой клетушке? Гласу Закона, закрывавшему дверцу, пришлось попыхтеть.

Через несколько мгновений Верховный Клинок услышал, как агент Нимбуса вошел в свою кабинку, а по прошествии бесконечно долгого времени в центральную секцию водворился медиатор.

Задвижка на маленьком, слишком низко расположенном оконце скользнула в сторону, и медиатор начал беседу.

— Добрый день, Ваше превосходительство, — произнес довольно приятный женский голос. — Сегодня я буду вашим посредником в разговоре с Грозовым Облаком.

— Вы имеете в виду посредником в разговоре с посредником.

— Как угодно, но агент Нимбуса, сидящий справа от меня, обладает всеми полномочиями высказываться от имени Грозового Облака в данном триалоге. — Медиатор прочистила горло. — Процедура очень проста. Вы говорите мне все, что желали бы сказать Грозовому Облаку, а я передаю это агенту Нимбуса. Если последний решит, что его ответ не нарушит закона об отделении серпов от государства, он ответит, и я перескажу его слова вам.

— Очень хорошо, — нетерпеливо проговорил Ксенократ. — Передайте агенту Нимбуса сердечное приветствие и пожелания нашим организациям наладить добрые отношения.

Окошко закрылось, а через минуту снова открылось.

— Прошу прощения, — проговорила медиатор. — Агент говорит, что любые формы приветствий являются нарушением и что любые отношения между вашими организациями запрещены. Поэтому пожелания добрых отношений неуместны.