Нил Шустерман - Грозовое Облако

— Атлантида? — предположила она. — Камелот? Диснейленд? Лас-Вегас?

— Нет, не настолько экзотичное, — сказал он, но затем передумал. — Хотя, возможно, наоборот, более экзотичное. Как посмотреть. Зависит от того, что мы в действительности найдем. — Он помедлил, прежде чем произнести (вид у него при этом был слегка смущенный): — Мы ищем Страну Нод.

Она громко расхохоталась. А почему не Средиземье или Лунного Человека?

— Это же просто стишок! — смеялась она. — И не очень-то складный.

Она знала это стихотворение. Да его все знали. Незамысловатая метафора жизни и смерти, призванная познакомить маленьких детей с концепциями, которые им предстояло рано или поздно осмыслить.

— Да, — согласился Фарадей. — Но знаете ли вы, что в Эпоху Смертности этого стишка не существовало?

Она открыла рот, чтобы возразить, но остановилась. Большинство детских прибауток пришло из смертного времени, из Средних веков. Она никогда не исследовала их, этим занимались другие. Серп Фарадей подходил к делу скрупулезно. Раз он сказал, что во времена смертных стишка не было, значит, она должна ему верить, несмотря на свой первый порыв поднять собеседника на смех.

— Этот стишок не возник сам собой, как все остальные, — твердо сказал Фарадей. — Думаю, его внедрили в массы сознательно.

Мунира озадаченно покачала головой.

— С какой целью?

— А вот это я и намерен выяснить.

Работа Муниры в качестве ассистента Фарадея началась с сомнений, но она отодвинула их в сторону, оставив суждения на потом. Работа есть работа, ее надо выполнять. Фарадей не выдвигал чрезмерных требований. Он не был с нею высокомерен. Он никогда не относился к ней как к своей подчиненной и не давал ей заданий ниже ее способностей. Вместо этого он поручал Мунире работу, достойную ее опыта библиотечного исследователя.

— Мне бы хотелось, чтобы вы углубились в задний мозг и воссоздали передвижения первых серпов. Выяснили места, где они собирались, куда постоянно ездили. Помните: мы ищем дыры в отчетах. Периоды времени, о которых нет записей касательно местонахождения серпов.

Рыться в огромном цифровом архиве Грозового Облака в поисках стародавних сведений было делом непростым. Мунире не приходилось копаться в заднем мозгу со времен своего ученичества у серпа, но она знала обходные пути. Наверно, могла бы даже написать целую диссертацию о навыках, которые применила для данного конкретного поиска. Правда, с диссертацией никто не смог бы ознакомиться, поскольку поиск шел в строжайшей тайне.

Но несмотря на все свои экспертные приемы, Мунира не смогла найти ничего полезного. Не было никаких поводов предполагать, что серпы-основатели когда-либо собирались в некоем тайном месте.

Фарадея это не обескуражило и не заставило отступить. Он дал Мунире новое задание:

— Создайте цифровые версии первых журналов всех ранних серпов. Затем прогоните файлы через лучшую из имеющихся у Ордена программу-дешифратор, и посмотрите, не содержится ли в них каких-нибудь закодированных посланий.

Программа работала медленно — во всяком случае, по сравнению с Грозовым Облаком, сделавшим бы эти вычисления за секунды. Дешифратору серпов потребовалось несколько дней. Наконец, машина начала выдавать результаты. Вот только выдала она кучу нелепостей, вроде «Основательная Полночно-Зеленая Корова» или «Гневливый Стеклянный Цыпленок».

— Вы улавливаете в этом хоть какой-то смысл? — спросила Мунира Фарадея.

Тот печально помотал головой.

— Не думаю, что серпы-основатели были настолько недалекими людьми, чтобы создать сложный шифр, а затем забросать дешифровщика бессмысленными загадками. У нас уже есть одна загадка — стихотворение. Шифр должен быть более прямолинейным.

Когда компьютер выплюнул им «Зонтик Баклажана Победного Полета», исследователи сдались.

— Чем пристальнее ты изучаешь случайные сочетания, — объявил Фарадей, — тем больше простые совпадения начинают выглядеть как обдуманное намерение.

Но слово «полет» не выходило у Муниры из головы. Да, оно появилось случайно, но иногда случайности ведут к замечательным интуитивным прозрениям и потрясающим открытиям.

Картографическая комната библиотеки на самом деле не содержала никаких карт. Вместо них посередине зала вращался голографический глобус Земли. Несколько движений пальцами на контрольной панели — и любой участок глобуса можно увеличить для удобства изучения. То же касалось и временнóй составляющей: можно было увидеть, как выглядела, например, Пангея. На следующий же вечер Мунира привела в картографическую серпа Фарадея, но не сказала зачем.

— Просто окажите мне любезность, — попросила она.

И снова, пока они шли в картографическую, лицо Фарадея выражало смесь легкого раздражения с бесконечным терпением.

Мунира потыкала в кнопки, и глобус изменился. Теперь он напоминал голографический моток черной пряжи десяти футов в диаметре.

— И что же это такое? — спросил Фарадей.

— Линии перелетов. Последние пятьдесят лет воздушных путешествий. Каждая толщиной в один микрон. — Она запустила вращение. — А теперь скажите, что вы видите.

Фарадей метнул в нее притворно-сердитый взгляд — мол, что это ты вдруг взяла со мной менторский тон? — но решил подыграть.

— Линии наиболее густо ложатся вокруг крупных населенных пунктов, — сказал он.

— А еще что?

Фарадей взял пульт управления и повернул глобус так, чтобы стали видны то один полюс, то другой. На полюсах белые пятнышки проступали сквозь путаницу линий, словно бы намалеванную малышом.

— Трансконтинентальные рейсы по-прежнему довольно густы над Северным полюсом, — заключил он. — А вот над Антарктикой их поменьше, хотя там тоже много населенных регионов.

— Продолжайте смотреть, — сказала Мунира.

Фарадей вернул глобус в нормальное положение и чуть ускорил его вращение.

Наконец он остановил его Тихим океаном к зрителям.

— Вон там! Голубой участок…

— Бинго! — сказала Мунира. Она убрала линии полетов и увеличила голубое пятнышко в океане.

— Через этот район Тихого океана за последние пятьдесят лет не пролетел ни один самолет. Могу поспорить, что самолеты не летали над ним с того самого момента, когда был основан Орден серпов.

Острова Микронезии располагались к западу от участка, Гавайи — к востоку. Но там, где синело пятно, лишь гуляли волны.

— Интересно… — проронил серп Фарадей. — Слепое пятно…

— И если это так, — подхватила Мунира, — то самое большое в мире. И мы единственные, кто о нем знает…

Не выношу, когда люди ковыряются в моем заднем мозгу.

Вот почему никто, кроме серпов и их помощников, не имеет права туда залезать. Я понимаю, почему это необходимо: обычные граждане могут просто спросить меня, и я за микросекунды найду все, что нужно, частенько предоставляя заодно такую информацию, которую им и в голову не приходило запрашивать. Но серпам обращаться ко мне нельзя. Даже если бы они нарушили закон и обратились, мне не разрешается им отвечать.