Роберт Сойер - Квантовая ночь [litres с оптимизированной обложкой]

– Согласна. Просто… просто он мне на самом деле нравился. И я думала, что тоже нравлюсь ему. Но он… он робот.

Подошёл официант. Я заказал «Ред Страйп», импортное ямайское пиво; Вики попросила принести «Пепси-некст».

– И всё равно я не понимаю, как может функционировать общество, члены которого не являются подлинно мыслящими существами.

– Ну-у-у, – сказал я, – большинство учеников Росса наверняка тоже эф-зэ. А любая работа по большей части состоит из повторяющейся рутины. Меняется лишь продолжительность цикла: несколько секунд – если ты работаешь на конвейере, несколько часов – если водишь автобус, день – если управляешь рестораном, год – если преподаёшь. Каждый сентябрь я читаю те же самые вводные лекции, которые читал год назад.

– Да уж. – Она вздохнула. – Просто не могу поверить, что он смог меня обмануть.

Я покачал головой:

– Это психопаты обманывают людей. Они делают это намеренно; они этим живут. Но эф-зэ? Они просто пребывают . Росс не пытался обидеть вас; он вообще ничего не пытался делать.

– Да. Полагаю, вы правы, – сказала она. Официант принёс наши напитки – мне в бутылке, Вики в банке – и кукурузную лепёшку в качестве закуски. – Просто это очень тяжело, – продолжила она, – не знать, кто… кто настоящий .

– Это да.

Какое-то время мы сидели в молчании, потом я сказал:

– Кстати, Виктория, я хотел с вами кое о чём поговорить.

– Давайте.

– Я сказал, что Тревис был психопатом – но сейчас он не психопат. До комы он почти наверняка был Q2, но кома выбила его из суперпозиции – или, вернее, он оказался выбит из суперпозиции в классическое состояние и поэтому утратил сознание и впал в кому, верно?

– Да, таков процесс, – подтвердила Вики.

– Но когда он вышел из комы, то оказался Q3, – насчёт этого я готов биться об заклад. В нём впервые проснулась совесть, и он был этим буквально ошарашен.

– Интересно.

– Да, но вот чего я не могу понять. Признаю, что я не разбираюсь во всех этих квантовых штуках, так что, возможно, у вас получится мне растолковать. Тревис начал как Q2, выпал в классическое состояние и вернулся как Q3 – уровнем выше, чем изначально был.

– Так.

– Но я начал как Q3 – с полным сознанием и совестью, – выпал в классическое состояние и вернулся на нижний уровень, очнувшись от своего обморока как Q1 – эф-зэ. Почему?

Уголки тонких губ Виктории опустились.

– Это очень хороший вопрос.

– Он помнит о том, что с ним случилось, не больше меня, однако нас обоих наверняка отключил один и тот же прибор, хотя мы, предположительно, вернулись к жизни разными способами. И всё же он поднялся, а я опустился.

– Ну, если я правильно понимаю, что сказала мне Кайла, вы вернулись – в той мере, в какой вы вернулись в первый раз, – почти сразу же; Тревис же провёл в коме девятнадцать лет.

– Верно. И, полагаю, это может быть совершенно случайный процесс.

Виктория кивнула:

– Если так, то, исходя из отношения численности когорт 4:2:1, возможно, у вас было четыре шанса из семи вернуться как эф-зэ, что вы и сделали, и один шанс из семи, чтобы вернуться «быстрым разумом», как Тревис. Но мне всегда подозрительна кажущаяся случайность.

Я отхлебнул пива.

– Мне тоже.

Когда я вернулся в больницу, чтобы забрать Кайлу, её мать, Ребекка, как раз уходила – и я тактично отвёл её в сторонку, к паре стоящих в вестибюле кресел.

– Вам понравилось в Саскатуне? – спросила она.

– Очень. Здесь красиво. Такие солнечные дни. И комаров нет. Мне даже не хочется возвращаться в Виннипег.

Ребекка была красивой женщиной с живыми глазами.

– И не говорите. Я пережила там сорок одно лето.

Это было как раз такое начало разговора, на какое я рассчитывал.

– Кстати, о Пеге [80] «The Peg» – «Пег», разговорное название Виннипега. .

– Да?

– Ваши дети выросли там, верно?

– Да.

– А Тревис увлекался спортом, когда был маленьким?

– О, ещё как. Чем труднее, тем лучше. В отличие от Кайлы: она больше любила учиться. – Наши обтянутые оранжевой тканью кресла стояли лицом друг к другу, и она заговорщически наклонилась ко мне: – Детям я никогда не говорила, но мой отец – их дедушка – за глаза называл их «качок» и «ботанка». – Она улыбнулась. – Он делал это любя, но в целом был прав – они были разные, как день и ночь.

– Гмм, – сказал я. – В общем, понимаете, меня интересуют проблемы «наследственность против воспитания», и всё такое. Иногда спорт – это замещённая агрессия. Тревис был, скажем так, драчливым ребёнком?

– Ну, соображалка у него тогда была плохая, – сказала Ребекка, – но да, если честно, то он был задирой. Мы с мужем этого тогда не осознавали в полной мере, но для других детей он, вероятно, был не самой приятной компанией. Но все родители просто души в нём не чаяли. Язык у него был подвешен что надо; не знаю, в кого он в этом пошёл.

Я кивнул. Гладкоречивость и внешний шарм – классические психопатические черты, так же как задиристость и бессмысленная жестокость. Но мне хотелось чего-то определённого. В конце концов, идея о том, что люди меняют квантовое состояние, приходя в себя после полной потери сознания, была слишком велика, и я не мог полагаться лишь на субъективные ощущения Тревиса, пересказанные им самим.

– На вашей улице многие держали домашних животных? Собак? Кошек?

– О да. Очень многие.

Я часто представлял студентам гипотетические ситуации, и они всегда догадывались, что это именно оно. Мне не хотелось делать такое с Ребеккой, но я сказал, хотя в моём квартале ничего подобного никогда не было:

– На улице, где вырос я, кошки с собаками тоже были в каждом доме. – Я состроил озадаченное лицо. – Но многие из них пропадали. Мы не знали, что и думать. Потом оказалось, что пацан, который жил через несколько домов от нашего, ловил их и убивал.

– Боже, – сказала Ребекка. – У нас тоже такое было. Какой-то урод развешивал мёртвых кошек на деревьях – включая двух наших котят. А одну кошку нашли разрезанной на части. Это было ужасно … – Она покачала головой. – И я вам говорю, Джим, мне не нравилось, что мой Тревис бьёт других детей, но я бы не возражала, если бы он поколотил того, кто творит такое .

С Кайлой дела обстояли совсем по-другому; крепких отношений не построишь, если будешь что-то скрывать.

– Я сегодня днём долго разговаривал с твоим братом, – сказал я ей, когда мы лежали вечером в постели.

– Он мне сказал. Ты ему нравишься. – Она улыбнулась. – Печать одобрения от старшего брата.

– Он хороший парень, – сказал я. – Сейчас.

– Что ты имеешь в виду – «сейчас»?

– Какой он был ребёнком? Подростком?

– Ты к чему-то клонишь, – сказала Кайла. – К чему?

Я сделал глубокий вдох, потом выдохнул.