Роберт Сойер - Квантовая ночь [litres с оптимизированной обложкой]

– Он изменился, – сказал я. – До комы он был психопатом.

– Ты же сказал, что не помнишь Тревиса по студенческим временам.

– Не помню. Но он описал мне свой тогдашний внутренний мир: сознание, но не совесть. Он был Q2, но по какой-то причине очнулся как Q3.

Она была потрясена.

– Нет. Правда? Господи, ты… ты уверен?

– Практически на сто процентов.

– Господи. А я тогда кто? Дебра «бля» Морган? Слишком любящая сестра, чтобы видеть, кто её брат на самом деле?

– Я не… никто его не судит. Я просто подумал, что ты должна знать. – Она промолчала, и я продолжил: – По крайней мере сейчас он не психопат. Он искренне тебя любит.

– Сейчас, – с горечью в голосе произнесла Кайла.

– И будем надеяться, что таким он и останется. Но послушай, ты ведь знаешь опросник Хейра не хуже меня. К примеру, у него было много женщин?

– Ты его увидел впервые после того, как он пролежал трупом двадцать лет, – сказала она, кивая. – Я его сестра, но даже я видела, насколько он сексуален.

– Промискуитет, – тихо подтвердил я. – Цепь бессмысленных связей. И ты говорила, что он занимался экстремальным спортом: это требуется для стимуляции. Ты также говорила, что он был как камень, когда ваш отец умирал от рака; готов спорить, что он оставался таким даже на похоронах.

– Хочешь сказать, это признак неспособности к глубоким эмоциям?

Лёжа я не мог пожать плечами, но я приподнял брови:

– Классическая черта.

– Я… – Но она не стала говорить, что собиралась.

– Мне очень жаль, дорогая. Но помни – сейчас он в порядке.

Она перевернулась на бок, лицом ко мне; я испугался было, что она разозлилась, но она лишь сказала:

– Обними меня.

Я так и сделал, нежно поглаживая изгиб её спины. Я не знал, что сказать, и поэтому просто прижимал её к себе, и так мы лежали, ожидая, когда нас поглотит сон.

После того как Джим вернулся в Виннипег, Кайла решила раскрыть свою тайну персоналу «Учреждения долгосрочного ухода имени Томми Дугласа».

– Таким образом, если у вас есть другие пациенты, полностью лишившиеся сознания, я могла бы им помочь.

Натану Амстердаму, директору по медперсоналу, было за пятьдесят; у него были светлые волосы, зачёсанные назад, впалые щёки и длинное худое лицо.

– Это невероятно, – сказал он. – Но, вы знаете, вам всё-таки следовало предупредить нас заранее о том, что вы планируете сделать. Если бы что-то пошло не так…

– Он мой брат; суд дал мне права опеки над ним много лет назад. Я одобрила это – и это сработало.

– И всё же если бы был какой-нибудь вредоносный эффект…

– Его не было. Я вылечила его.

Он некоторое время молчал.

– Ладно, что сделано, то сделано.

– Пока что, – сказала Кайла. – Но я хочу сделать это снова. У вас есть кто-нибудь, чьё состояние сходно с состоянием моего брата? Третьего уровня по шкале Глазго? Я хочу помочь, если это возможно.

– Я должен поговорить с юрисконсультом…

– Ради бога, доктор Амстердам, вы ведь не собираетесь похоронить чудо в ворохе бумаг?

Вдоль стен кабинета Амстердама стояли книжные шкафы вишнёвого дерева; стол, за которым он сидел, был из того же материала.

– Не для протокола – у нас есть четыре… нет, пять пациентов с синдромом псевдокомы и где-то двенадцать в состоянии минимального сознания. Но чтобы без всяких признаков сознания и реакции на окружение? – Он нахмурился, отчего его впалые щёки впали ещё больше. – Есть одна. Впала в кому после автомобильной аварии, пять или шесть лет назад. Её муж почти такой же обязательный, как вы, – приходит каждую вторую среду вечером и сидит с ней.

– Вы можете нас познакомить?

Голова Амстердама качнулась влево-вправо:

– Нет. Но я могу спросить его, не хочет ли он с вами связаться.

Я стоял перед пятью десятками студентов. Звонок на моём телефоне был отключён: я известен своей нетерпимостью к телефонным звонкам в то время, когда пытаюсь учить студентов. Однако телефон я положил на кафедру экраном вверх, чтобы иметь возможность следить за временем менее очевидным способом, чем поглядывание на наручные часы. На дальнем краю аудитории не было часов, хотя они висели на стене за моей спиной: студенты могут видеть, как уходит время, а вот профессор – нет.

Смартфон завибрировал, и его экран ненадолго осветился, показывая время, 11:14, и автоматическое уведомление, которое я установил в начале процесса: «Оповещения Гугл – вердикт по делу Девина Беккера». Я нарушил собственное правило, взял телефон и заглянул во входящую почту. Заголовок статьи гласил: «Лидер садистов из Саваннской тюрьмы приговорён к смерти». Источником новости был обозначен MSNBC.com, хотя если поискать, то, несомненно, уже можно будет найти десятки – а к вечеру и сотни – других статей.

И я так и стоял, раскрыв рот, а глаза всех студентов были обращены на меня. Я услышал, как кто-то кашлянул, кто-то печатал на телефоне, ещё кто-то уронил ручку на пол. Но я продолжал стоять, уставившись на сообщение. Я хотел кликнуть на нём и посмотреть видео, прямо здесь и сейчас, но…

– Профессор? – сказала студентка из первых рядов.

Я моргнул, поднял взгляд, но ничего не сказал.

– Сэр? – снова сказала она. – С вами всё в порядке?

У меня не было ответа на этот вопрос, так что я собрался с силами и продолжил лекцию:

– Ватсон, видите ли, типичнейший бихевиорист. Он считал, что люди – просто реагирующие на стимулы машины и могут быть обучены чему угодно посредством вознаграждения и наказания. Он однажды сказал: «Дайте мне ребёнка, и я вылеплю из него кого угодно…»

Кайле позвонил муж лежащей в коме женщины, и она немедленно выехала на встречу с ним; путь от города до его фермы занял час. Дейл Хокинс оказался мужчиной где-то шестидесяти лет, с густыми седеющими волосами и такой же бородой. Хотя на нём была шотландская рабочая рубашка, из-под неё выглядывала замысловатая татуировка сплетающихся лоз и листьев, оканчивающаяся на тыльной стороне левой руки; Кайле показалось, что она тянется через всю руку до плеча. На одной из стен его гостиной висели три фотографии его жены в рамках. У неё было широкое лицо и каштановые волосы.

– Мне так её не хватает, – сказал Дейл. – Я вспоминаю её каждый день.

– Я знаю, – ответила Кайла. Между ними был грубый деревянный столик, но она потянулась к нему и взяла за руку. – Я прекрасно знаю, через что вам довелось пройти. Мой брат тоже был в коме, и этот метод ему помог. – Она взяла планшет и запустила видео пробуждения Тревиса, снятое Джимом. Дейл смотрел на него, не отрываясь.

– И ваш брат, у него всё в порядке с головой? – спросил Дейл, когда видео закончилось. – Он такой же, как был раньше?

И это был вопрос, над ответом на который она немало думала.