Роберт Сойер - Квантовая ночь [litres с оптимизированной обложкой]

– Потому что Холокост – что? – сказал я. – Sui generis? Нечто, что не может случиться снова? – Я махнул рукой в сторону телевизора: – Это происходит прямо сейчас.

– Просто случайный выброс.

– Только всё это ускоряется – и будет становиться хуже и хуже. Гитлеру по крайней мере пришлось задействовать огромную правительственную инфраструктуру для совершения тех убийств. Грёбаный же Макчарльз творит свой геноцид руками энтузиастов.

– Нет никаких свидетельств того…

Я указал на экран:

– Вот они, свидетельства! Почему…

Однако нас прервал служащий «Эйр-Канада», объявивший посадку на рейс. По-видимому, статус Брэтта в программе лояльности давал ему право на посадку вне очереди, так что он немедленно поднялся с кресла и, не попрощавшись, поковылял к посадочному туннелю.

На следующий день после окончания занятий я отправился на встречу с доктором Намбутири, который наконец нашёл для меня время. Я ехал на автобусе, так что имел все возможности наблюдать ущерб, нанесённый городу во время беспорядков. Во многих местах окна были заколочены досками, заборы всё ещё повалены, а на асфальте видны чёрные отметины там, где горели машины.

Намбутири удалось вытащить ещё несколько детских воспоминаний, весьма интересных и при иных обстоятельствах оправдавших бы затраты на визит. Но это были лишь пириты; мы же искали золотые самородки.

И довольно скоро мы их нашли: одна из лекций Менно; затем, после того как Намбутири сместил щупы, лекция профессора Дженкинса – к сожалению, не та, на которой я пошутил про орангутана; новое смещение принесло воспоминание о том, что мне действительно удалили опухоль в Калгари; ещё одно – и мы с Кайлой играем в «Тривиал персьют» на раздевание, когда вместо начисления очков каждый раз, как вы отвечаете правильно, соперник снимает с себя шесть предметов одежды, а потом…

Ох.

Ох.

Так вот что я сделал Дэвиду Суинсону.

В то лето я остался в Виннипеге, найдя работу по заколачиванию данных в регистрационном бюро, в расчете на то, что мои отношения с Кайлой продолжатся. Дэвид, который в предыдущем учебном году занимал соседнюю с моей комнату, однажды съел без разрешения то, что оставалось в моей коробке из «KFC». И поэтому в конце июня 2001-го я зашёл в регистрационную базу и исключил его из всех курсов, которые он выбрал на следующий сентябрь, и вдобавок сфабриковал отказ от комнаты в общежитии. Вернувшись в Виннипег с летних каникул, он обнаружил, что не зарегистрирован на учёбу и ему негде жить. Каким-то образом – возможно, мы ещё найдём воспоминания об этом, – он догадался, что всё это подстроил я.

Я содрогнулся, ужаснувшись тому, что мог совершить такие ужасные вещи, и почувствовал благодарность, когда Намбутири двинулся дальше.

Следующие воспоминания были вполне безобидными: несколько эпизодов раннего детства; поход в кино на полнометражную версию «Джози и кошечки» [97] Фильм 2001 года по мотивам одноимённого телесериала 1970-х годов. – вероятно, про это лучше было бы забыть навсегда; Хизер в гостях на выходных, и…

– Двигайте сраные щупы!

Намбутири ослабил нажим, и образы растворились в моём сознании, однако я тяжело дышал, а пульс бешено частил.

– С вами всё в порядке? – спросил он. – Мы можем закончить на сегодня, если вы…

Я поднял руку:

– Нет. Нет, всё в порядке. Просто… – Моя рука тряслась; я опустил её. – Дайте мне пару минут. – Новое воспоминание всплыло в памяти, но не из-за того, что доктор его извлёк. Оно было из моего вербального индекса, и сравнительно недавнее: Менно Уоркентин разговаривает со мной в своём офисе, пытаясь отговорить меня от копания в прошлом. «Иногда лучше не трогать спящую собаку», – сказал он. Но я ответил: «Нет, я так не могу».

И я не мог.

Я должен был двигаться вперёд.

Я крепко сжал подлокотники кресла, отчего костяшки пальцев побелели, сделал глубокий вдох и сказал:

– О’кей. Я готов.

– Как скажете, – ответил Намбутири, возвращая щупы в прежнее положение.

Пятница, 29 июня 2001-го, после полудня. Коридор перед офисом Доминика Адлера. Стук в дверь, и слова:

– Дом, это я, Джим. У вас есть минутка?

Дверь открылась; за ней – Доминик в бурых слаксах и серой рубашке с коротким рукавом.

– Привет, Джим. Заходи. Что стряслось? – Он указал на стул и повернулся, чтобы вернуться за стол.

Тело Джима набросилось сзади, руки Джима обхватили шею старика с обеих сторон. Тишину разорвал треск, когда голова Доминика резко повернулась на девяносто градусов влево. Его тело рухнуло на пол.

Носок башмака Джима врезался ему в область почек, а рот Джима снова исторг звуки:

– Как тебе это, ублюдок?

Не спрашивая разрешения, Намбутири снова убрал щупы.

– Вы в порядке?

Учащённо дыша и внезапно взмокший от пота, я поднял руку, чтобы вытереть лоб, – и рука снова дрожала.

– Джим? – сказал Намбутири. Я зажмурил глаза, но ужасные образы не покидали меня. – Джим? Что вы видели?

Я попытался взять себя в руки и повернулся вместе с креслом к нему лицом.

– Вы ведь психиатр, верно?

Он кивнул.

– То есть доктор. Врач.

– Да. Что не так?

– То есть наши разговоры конфиденциальны, правильно? Хоть я и пришёл к вам без направления, я всё равно ваш пациент, не так ли?

– Джим, ради бога, что вы увидели?

– Скажите это, – резко произнёс я. – Скажите вслух, что я – ваш пациент. Скажите, что наши разговоры конфиденциальны.

– Да, да, конечно. Вы мой пациент. Меня нельзя заставить раскрыть содержание наших разговоров.

Я выдохнул, помедлил ещё пару секунд, затем сказал:

– Тогда, в 2001-м… – я покачал головой: слова было почти так же невозможно произнести, как подумать стоящую за ними мысль, – я убил человека.

– Ох… О господи. Нет, нет.

– Сломал ему шею. Нарочно.

На лице Намбутири отразилась целая гамма возможных ответов, но в конце концов он спросил:

– Кто это был?

– Доминик Адлер. Партнёр-исследователь Менно Уоркентина.

– Это была… это была самооборона?

О, как бы мне хотелось, чтобы была! Я убил того эф-зэ в схватке совсем недавно, и то в самом деле была самооборона, несмотря на что, я едва смог жить дальше с этим бременем на душе. Но это… это! ..

Я покачал головой:

– Это было преднамеренное убийство. И… очень жестокое.

Какое-то время Намбутири молчал.

– И вы знаете, почему это сделали?

– Вы имеете в виду мотив?

– Нет, нет, – ответил Намбутири. – Я имею в виду почему ?

Я вспомнил тонкие царапины на моих старых сканах мозга.

– Думаю, из-за паралимбических повреждений, которые вы обнаружили, но… – Я вздохнул. – Я даже не думал, что способен… Я просто… – К горлу подступил комок.