Ханну Райяниеми - Страна вечного лета [litres с оптимизированной обложкой]

– Это касается нашего давнишнего разговора. Мне кажется, он может пролить свет на ситуацию в Испании.

– Понятно. И где же состоялся тот разговор?

– На Пэлас-террас-гарденс, сэр.

Премьер-министр хмыкнул.

– Что ж, я пригласил вас сюда, чтобы узнать вашу точку зрения. Будет вполне справедливо, если я уделю вам еще одну минуту. Остальные могут идти. Вы нужны Англии, как и Испании.

В 1921 году, через три месяца после смерти мистера Блума, однажды поздно вечером мистер Уэст появился в доме на Пэлас-террас-гарденс.

Питер спрятался на верхней площадке лестницы и смотрел, как он входит. Их экономка Нэнни Шмидт взяла у мистера Уэста пальто и шляпу. Рядом с дородной Нэнни Уэст выглядел крохотным и круглым, как Шалтай-Болтай. Даже в тусклом освещении его глаза отливали серебристым блеском. Миссис Блум поздоровалась с ним и провела в гостиную.

Питер на цыпочках последовал в главный салон. Мебель в комнате была покрыта белыми покрывалами и напоминала снежный пейзаж. Питер залез под накрытый бильярдный стол и притаился там. Пропахшая затхлостью ткань слегка приглушала звуки, но он все же слышал разговор в соседней комнате.

– Моя милая Горгона. Мне так жаль, – сказал мистер Уэст.

– Пожалуйста, не называй меня так, – тоненьким голоском ответила мать.

– Тысяча извинений. И еще за то, что не пришел на похороны. Ты же знаешь, как сейчас обстоят дела. Но мне хотелось прийти и выразить соболезнования.

– Ничего страшного, Гэ-Бэ, правда.

– Надеюсь, он взял Билет.

– Ты прекрасно знаешь, что это невозможно.

– Наверное. И все же.

– Гэ-Бэ, под конец я все-таки его полюбила. Он старался изо всех сил. Пытался помочь, но этого было мало. Он пытался стать тобой. – Она всхлипнула. – Можно сказать, это мы с тобой его убили.

– Не говори так. Он был хорошим человеком, но сам выбрал такую судьбу. И за это я его уважаю. Как же иначе.

– Да, я тоже, еще как. Я решила баллотироваться по его округу.

– Понятно. Мне казалось, что в его эссе есть что-то знакомое. Это же была ты, с самого начала? Что ж, я не мог бы пожелать более достойного оппонента.

– Я знаю, ты бы предпочел послать его в Страну вечного лета. Но так его жизнь кое-что значит. Он не исчезнет, пока мы будем его помнить. Пока помнит Питер.

– Как мальчик?

– Ох, Гэ-Бэ. – Голос миссис Блум дрогнул. – Он со мной не разговаривает. За несколько месяцев до смерти Чарльза я сломала его кристальный аппарат. Он думал, что сможет поговорить с Чарльзом до угасания.

Мистер Уэст промолчал.

– А теперь он сидит у себя в комнате и не выходит. Не знаю, что и делать.

– Он еще так юн. Время лечит. Позволь мне с ним поговорить.

– Думаешь, это разумно?

– А почему нет? Я всего лишь твой старый друг, пришел высказать соболезнования. А когда-то мы были друзьями и с Чарльзом. Так что в этом плохого? А кроме того, я принес ему подарок.

– Одну из твоих игр, да?

– Лет через сто обо мне будут помнить по этим играм, дорогая, попомни мои слова.

Миссис Блум засмеялась.

– Пусть он сам решит. Питер!

Питер подпрыгнул, стукнулся головой о бильярдный стол и побежал обратно в свою комнату. Он как раз добрался до верхней площадки, когда в коридоре появилась его мать вместе с мистером Уэстом.

– Хочу тебя кое с кем познакомить, – сказала миссис Блум.

Руки у мистера Уэста были пухлые и мягкие, но пожатие – крепким. От него слегка пахло медом.

Питер с прямой спиной сел на стул. Нэнни принесла чай, но Питер был слишком взвинчен, чтобы к нему прикоснуться. Миссис Блум пожелала им хорошо провести вечер и удалилась в кабинет.

– Я прочитал вашу книгу, – сказал Питер.

– Да? Какую?

– «Наука смерти». Мне она понравилась.

– Вот как. Спасибо. Обычно большинство юных читателей упоминают не ее, – сказал мистер Уэст. – Наверное, не стоит сегодня ее обсуждать, ради твоей матери. Но скажи-ка, Питер, ты когда-нибудь играл в войну?

Питер покачал головой.

– Я не особо люблю играть. Это для малышей.

– Позволь с тобой не согласиться!

Мистер Уэст поднял пакет из коричневой бумаги и вытащил оттуда большую картонную коробку. На крышке была нарисована одетая в хаки армия на поле боя, и надпись большими красивыми буквами: «Маленькие войны».

– Если я не слишком стар для этого, то ты тем более. Давай покажу.

Он открыл коробку. Там лежали раскрашенные оловянные солдатики, пушки на пружинах, картонное поле, раскладывающееся в холмы и деревья, кубик и бумажные листы с таблицами. Мистер Уэст опустился на четвереньки и стал ползать вокруг, расставляя друг против друга маленькие армии на полу гостиной. Питер наблюдал, но в груди у него сжимался тугой узел.

Энтузиазм мистера Уэста был заразителен, а игра довольно интересной. Они бросали кубик, чтобы определить исход артиллерийской перестрелки и сражений между подразделениями. Мистер Уэст создал игру на основе прусской военной игры, Kriegspielen, в прежние времена с ее помощью обучали офицеров.

– Это не должно происходить случайным образом, – сказал Питер после того, как удачный пушечный выстрел уничтожил его кавалерийский эскадрон.

– То есть?

– Как в вашей книге, вы там пишете, что если найти решение уравнения Максвелла – Кельвина, то всегда будешь знать, что произойдет в эфире. Нет ничего случайного. Почему в бою должно быть по-другому?

– Ну, в теории это так, если мы знаем все переменные и подставим их в нужное уравнение, и знаем изначальные условия. К сожалению, мы недостаточно умны, чтобы создать такие уравнения, и потому в войне, как, кстати, и в любви, все остается неопределенным.

– И никогда нельзя быть ни в чем уверенным?

– Что ж, в чистой математике можно, я думаю. Начинаешь с аксиом и доказываешь, что из них что-то логично вытекает. В теории чисел можно доказать, к примеру, что существует бесконечное множество простых чисел. К сожалению, большая часть этих истин совершенно бесполезна на практике. Лучше жить в неопределенности и бросать кубик, даже если нам не всегда нравится результат.

Питер посмотрел на поле боя и свою павшую кавалерию.

Нэнни Шмидт обнаружила мистера Блума утром после последнего митинга. Он пришел домой поздно, упал, ударился головой и захлебнулся собственной рвотой. Врач бодро все это рассказал, пока не выяснил, что у мистера Блума не было Билета.

Питер знал, что лишь самые сильные призраки без Билета, один из тысячи, могут протянуть больше дня после смерти, остальные блуждают в собственных мыслях, снах и кошмарах в бесконечности эфира, пока не угаснут. Мать отказалась достать эктофон, чтобы хотя бы попробовать, непреклонно утверждая, что мистер Блум этого бы не хотел.

– Питер, – тихо сказал мистер Уэст, – ты не должен винить маму за то, что она не в состоянии предугадать будущее. Она поступила так, как считала правильным. Она тебя любит, а сейчас ты очень ей нужен.