Ханну Райяниеми - Страна вечного лета [litres с оптимизированной обложкой]

– Послушай, Рэйчел, так нельзя, ты не можешь вот так врываться…

– Твои дозорные влезли в мою частную жизнь, подслушивая мой разговор с матерью, так что я врываюсь в твою. Эй ты, – сказала она, мотнув головой в сторону девицы. – Выметайся. Государственное дело.

– Виола, не слушай ее, она сумасшедшая. Я от нее избавлюсь!

Рэйчел сложила руки на груди.

– Правда, Роджер? В конце концов, я ведь из плоти и крови. Но могу сказать по опыту, что куда сложнее выгнать из дома шпионов-призраков. Они хуже крыс.

Она снова повернулась к рыжей.

– Виола, да? Если ты не уберешься через две минуты, дорогуша, на тебя откроют дело за соблазнение ключевого сотрудника правительства, хотя мне и неприятно причислять Роджера к этой категории.

Она махнула перед носом девицы удостоверением Секретной службы.

Виола вытаращила глаза и побежала собирать одежду.

Роджер поспешно попрощался с Виолой в коридоре, но девушка убежала в слезах.

– Не нужно было так поступать, – сказал он.

Рэйчел изучала бюст Нельсона. Он выглядел как подлинная антикварная вещь.

– А я думаю, что нужно.

– Чего ты хочешь?

– Хочу знать, зачем ты подослал ко мне дозорных. Хочу знать, на какое Управление ты работаешь на самом деле. – Она села на диван. – А пока рассказываешь, я бы не отказалась от чая.

– У меня тоже есть к тебе вопросы, Рэйчел. – Роджер подавил кашель и скрестил руки на груди. – Что ты делала вечером в Сент-Олбансе? И что насчет встреч с Питером Блумом? И звонков Максу Шевалье?

В черепе Рэйчел громыхнула головная боль. Ей следовало быть осторожнее.

– Ты поверишь в то, что мы с Максом обсуждали уход и разведение гульдовых вьюрков? – спросила она.

– Боюсь, что нет.

– Он столько всего о них знает. Скажи, Роджер, на кого ты работаешь в Летнем управлении? Кто дал тебе доступ к дозорным?

Роджер изучил ее и прищурился.

– Саймондс, – объявил он. – Я знаю, что ты проводишь неофициальную операцию, Рэйчел. И хочу в ней участвовать.

– С какой стати я тебя приму?

– Потому что иначе я пойду к сэру Стюарту с тем, что у меня есть, и это покончит с твоей карьерой в Секретной службе.

– Саймондс, – сказала Рэйчел. – Ну просто отлично.

– В каком смысле?

– Крот – это Блум. Саймондс – его лучший друг и, вероятно, пытается его прикрыть. Или Саймондс тоже замешан. Откуда тебе знать, что на самом деле ты не работаешь на Советы?

– Это смешно.

– И как идут дела с поиском компромата на Блума?

– Боже, мне нужно выпить, – сказал Роджер.

Он открыл шкафчик на крохотной кухне и принес бутылку односолодового виски.

– Плесни и мне чуть-чуть, пожалуйста.

Роджер налил ей и протянул бокал. Рэйчел покрутила янтарную жидкость и глотнула. Во рту расцвели вкусы меда и пекана, в голове слегка загудело. Утром определенно будет похмелье – виски после выпитого джина в Сент-Олбансе. Может, существует корреляция между ее похмельем и Блумом?

– Что у тебя есть на Блума? – спросил Роджер.

– Пока что ничего. До сих пор он ведет себя со мной в точности так же, как Саймондс с тобой – использует как неофициальный источник в Зимнем управлении. Но на этой неделе попросил достать кое-какое конфиденциальное досье. Это вполне может быть что-то вроде лакмусовой бумажки. Я достала досье в Сент-Олбансе и прочитала документы. Думаю, их можно безопасно использовать – большая часть зашифрована. Если будем действовать быстро, он не успеет взломать шифр, прежде чем мы его возьмем.

– Это очень опасно, Рэйчел.

– Еще бы. Но если мы схватим Блума во время встречи с куратором, он наш.

Роджер прошелся взад-вперед.

– Не думаю, что могу вовлечь в это дело дозорных из Летнего управления. У тебя есть кто-нибудь с Той стороны?

– Для этого и нужен мистер Шевалье.

Роджер сел напротив Рэйчел. Между ними стоял стеклянный столик, на его поверхности отражались их лица, словно призраки. Роджер выглядел усталым и истощенным. Вокруг его рта пролегли морщины, под глазами темные мешки. Рэйчел смотрелась на сверкающей поверхности расплывчатой тенью – бледный овал лица в обрамлении темного пальто.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Сделаем это вместе. Я уберу все препятствия со стороны Летнего управления и помогу с арестом. Будем придерживаться версии, что с самого начала занимаемся этим вместе, и разделим славу.

– Согласна, – сказала Рэйчел и опустошила бокал. – Надеюсь, тебе понравится в Летнем управлении, Роджер. Хотя, судя по тому, что я слышала, там сложно найти симпатичных секретарш. В особенности фигуристых. Если это вообще возможно.

Некоторое время они молчали.

– Почему ты на меня злишься, Рэйчел? – наконец спросил Роджер.

«Это не ради Англии, – подумала Рэйчел. – А ради Джо».

Она встала и подошла к нему. Осторожно прикоснулась к лицу, пробежала пальцами по небритым скулам, по уголкам суровых губ.

– Потому что из-за тебя я чувствую себя виноватой, – ответила она и поставила бокал на стол. – Веришь ты или нет, но именно это мне сейчас и нужно.

После встречи с Рэйчел Питер провел день в напряженном предвкушении.

Долгие рабочие часы он действовал как автомат, разбирал операцию с Джугашвили и присутствовал на устроенном Хиллом совещании. Летнее управление готовилось к войне, и в коридорах часто мелькали офицеры Королевских эфирных сил в угловатых панцирях.

Питер забежал к Ноэлю и рассказал ему о визите в Бленхейм и о том, как он осторожно упомянул о маршруте в старую библиотеку нескольким пылким студентам, пришедшим на экскурсию из Кембриджа. Они вместе над этим посмеялись.

Питер никак не мог расслабиться – стоило ему погрузиться в медитативное состояние, заменяющее в Стране вечного лета сон, как эфир в комнате начинал кипеть и изгибаться. Миниатюрная буря отступила, как только Питер вышел и мысленно переместился к границе города и обратно, истощив запасы праны и воли, тогда он провалился в глубокое забытье без снов.

На следующее утро курьер-призрак оставил на его столе эктописьмо от Рэйчел Уайт с кодом эктофонного маячка и временем подключения. Два часа спустя Питер мысленно представил четырехмерную комбинацию из цветных многоугольников и переместился в нужное место прямо из рабочего кабинета, не затратив ни капли праны. Эфир растекся в густую жидкость и перенес его к сверкающему контуру эктофона.

Рэйчел была одна. Ее мыслеформы были спокойными, гладкими и голубыми, хотя края странно расплывались. Она прикоснулась к проводу контура, как будто тронула струну арфы, и через мгновение эфир завибрировал голосом Рэйчел.

– Питер? Извини за плохую связь. Это наш старый домашний эктофон. Он так греется, что зимой рядом с ним тепло.