Бентли Литтл - Невидимки

Я доел бургер. Две официантки опустили жалюзи на западные окна ресторана. Я посмотрел на часы над кассой. Время перевалило за три часа.

У меня оставался ещё один вопрос, ответ на который мне никто пока так и не дал. Я отложил вилку и сделал глубокий вдох.

— Так, что мы такое? — спросил я. — Почему мы такими родились? Или мы стали такими со временем? Что… что мы такое? — Я осмотрел сидящих за столом, но никто не посмотрел на меня в ответ. Они чувствовали себя неуютно.

— Мы — другие, — ответил Фелипе.

— Но, кто мы?

Повисла тишина. Даже Фелипе впервые с нашей встречи на улице выглядел каким-то неуверенным.

— Мы — Невидимки, — сказал Бастер.

— Я в курсе… — начал я, но замолчал и посмотрел на него. — Откуда в наших головах появилось это слово — «Невидимки»? Кто нам это внушил?

Он пожал плечами.

— Я не знаю.

Фелипе понял, к чему я клонил.

— Да! — уверенно воскликнул он. — Мы все думали над этим словом, так ведь? Оно пришло ко всем нам на ум по отдельности.

— Я не до конца понимаю, что оно означает. И означает ли вообще хоть что-нибудь. Слишком странно, чтобы быть просто совпадением.

— Оно означает то, что означает, — ответил Фелипе. — Оно означает, что нам предначертано быть террористами.

— Знак судьбы, — сказал то ли Томми, то ли Джон.

Мне от этих слов стало неприятно. Я не считал, что мне что-то было «предначертано». Я не считал, что бог просто взял и указал на нас десятерых. Мне не нравилась сама мысль о том, что мы подчинялись чьей-то могучей сверхъестественной воле.

Фелипе взглянул на часы.

— Уже поздно, — сказал он. — Пора ехать.

Он достал из кармана купюру в двадцать долларов и швырнул на стол.

— Этого хватит? — поинтересовался я.

Фелипе улыбнулся.

— Это не важно. Даже если не хватит, они всё равно ничего не заметят.

На парковке мы расстались, договорившись завтра утром встретиться у здания городского суда в Санта Ане. Фелипе заявил, что у него появился план, как подгадить американской системе правосудия, но для начала нужно будет провести испытания.

Он намеревался поехать домой со Стивом, но по пути к его «Тойоте» обратился ко мне:

— Так ты с нами?

— Разумеется, — ответил я.

«Разумеется».

Утром я убил человека, а затем весь день провёл в компании совершенно незнакомых людей, называвших себя террористами, и уже считал себя одним из них, был готов участвовать в любых их акциях, будто так и надо.

— Тогда будь готов к 7:30. Заедем сначала позавтракать.

Я кивнул.

— Хорошо.

Я поехал домой.

Они приехали ровно в 7:30. Все. Стояли и ждали прямо на пороге моей квартиры. Я только что вышел из душа, даже не успел толком одеться и открыл дверь, будучи в одних джинсах. Я был рад их видеть. Всю предыдущую ночь я провёл в размышлениях, пытаясь понять, почему я не проявил ни капли сомнения или любопытства. Почему я просто принял их идеи, пошёл за ними следом. Но, когда я увидел их утром, все мои ночные сомнения отпали сами собой. Я — один из них. Я раньше никогда ни в чём не участвовал, мне просто было приятно, что я не один такой.

Я был чрезвычайно рад их видеть и, приглашая к себе, широко ухмылялся. В крошечную квартирку набилось восемь человек.

— Ого, — восхищенно воскликнул Джеймс. — Да тут круто.

Я оглядел собственное жилище, взглянул на обстановку его глазами и впервые после перестановки я заметил, что тут действительно круто.

Я оделся, причесал волосы, и мы отправились в «Макдональдс», где позавтракали яичным бисквитом. Мы ехали на трёх машинах. Я сел к Джеймсу и Фелипе в его «Дарт».

Мы как будто знали друг друга всю жизнь. Никто ко мне не относился как к новичку, как к пришельцу. Я мгновенно влился в коллектив, я словно оказался дома, среди близких друзей.

Нет, не друзей.

Среди братьев.

Суд начинал работу в 9 утра, но мы приехали раньше, в 8:30. Фелипе извлёк из багажника объёмную холщёвую сумку. Мы спросили, что это, но он вместо ответа лишь улыбнулся. Мы пошли следом за ним в зал, где рассматривали нарушения ПДД и расселись на галерее, где обычно находились защитники и представители общественности.

— Ну и что будем делать? — поинтересовался Джеймс.

— Увидишь, — ответил ему Фелипе.

Зал потихоньку заполнялся нарушителями и членами их семей. Вышел клерк и зачитал список имён. В зале появился пристав, следом за ним вышел судья, представленный приставом, как «достопочтенный судья Селуэй». Началось слушание первого дела, перед судьёй предстал офицер полиции и дредастый чёрный парень, представившийся таксистом. Они принялись излагать обстоятельства поворота под запрещающий знак.

Когда обсуждение стихло, Фелипе выкрикнул:

— Судья Селуэй — поц!

Судья и остальные в зале начали оглядываться. На суд пришло немало народу, но все они были рассредоточены и рядом с нами сидела лишь одна латиноамериканская пара.

— Твоя дочь ебет себя свиной колбасой! — снова выкрикнул Фелипе. Он ухмыльнулся и наклонился ко мне. — Давай, — прошептал он. — Крикни что-нибудь!

— Нас арестуют за неуважение к суду! — прошептал я в ответ.

— Они нас не видят. О нас забывают в ту же секунду, как посмотрят в нашу сторону. — Он пихнул меня в бок. — Давай. Крикни.

Я глубоко вдохнул.

— Сосни хуйца! — крикнул я.

Судья поднял молоточек.

— Довольно! — произнес он. Он что-то сказал приставу и тот подошёл к перилам, ограждавшим наш сектор.

— Пиздюк! — выпалил Бастер.

— Хуесосина! — добавил Томми.

Судья ударил молоточком. Пристав взглянул на нас, над нами, мимо нас. Латиноамериканская парочка начала оглядываться в поисках источника шума.

— Мамку твою в сраку драл! — крикнул я, затем повернулся к Фелипе и улыбнулся. Мне понравилось выкрикивать гнусности.

— Пиздюк! — повторил Бастер.

— Пожуй говна! — вновь крикнул я. В моём голосе, как и у остальных, был слышен гнев. Не знаю, на что именно я злился, но я злился. Я был очень зол. Чрезвычайно разозлён. Я был обозлён на судьбу, на мир, на всё, что довело меня до такого состояния, в моих выкриках сквозила ярость и отчаяние.

— Я ссал в рот твоей сестре, а той всё было мало! — кричал я.

— Толстожопый, обосраный мудозвон! — вступил Джеймс.

Фелипе раскрыл сумку и вытащил из неё упаковку яиц.

Я рассмеялся.

— Давайте, шустрее, — сказал он, передавая коробку.

Мы принялись швырять яйца. Одно попало в фуражку пристава и сбило её на пол. Второе тут же разбилось о его лысую голову. Судья склонился над столом, укрываясь от летевших в его сторону яиц. Те разбивались о столешницу и стену за его спиной. Я швырнул своё и попал судье прямо в грудь, по чёрной тунике потёк желток. Объявив перерыв, судья скрылся в служебном помещении.

Мы быстро израсходовали весь «боезапас», Фелипе подхватил сумку и встал.