Иван Охлобыстин - Улисс [litres]

– Конечно! О чем разговор! – выставляя на стол поднос и старательно отводя глаза, согласился Калугин.

Когда он покинул дом, а звук автомобильного двигателя растаял в сумеречной глуши двора, Елизавета подошла к большому зеркалу у стены и, выпрямившись в струнку, внимательно разглядела свое отражение.

По ту сторону зеркального стекла стояла другая Елизавета. Так и не смирившаяся перед жизнью, не принявшая ее как само собой разумеющееся бытовое происшествие, а наоборот: точно знавшая, что жизнь – это поток чудес, никогда не повторяющихся открытий, поток, не имеющий конечной цели, а вечно случающийся с самого начала ее существования. Всегда все было. И была она, стоящая по ту сторону зеркального стекла.

– Вы будете смеяться! – хмуро заявил Павел, через двадцать минут пешком вернувшись в дом.

– Что случилось? – встревожилась Елизавета, успевшая к тому времени переодеться в свою высушенную феном одежду.

– У вас трос есть? – вопросом на вопрос ответил Калугин, но все-таки добавил: – Тем более что ворота мы сможем открыть только в полночь.

– Необычный вы человек, Паша, – усаживаясь за руль, сказала Елизавета после успешного спасения калугинского автомобиля из канавы. Это оказалось почти героическим и довольно-таки утомительным делом.

– Что вы! – пытался ее разубедить тот. – Стечение дурацких обстоятельств. А так – скукотища, а не человек.

– Не знаю, не знаю, – с улыбкой усомнилась женщина. – За все время нашего знакомства я минуты не скучала. До завтрашнего вечера! Если, конечно, не уедете. Заходите! Я детей своих с мужем на день привезу. Познакомлю.

– С удовольствием! – согласился Калугин и уже своим электронным ключом открыл ворота.

Уснуть Павел так и не смог. Проворочался с боку на бок до самого рассвета, наконец поднялся с кровати, принял душ и поехал в город.

Пока мимо проносились унылые осенние пригородные пейзажи, его одолевали столь же унылые осенние мысли.

Большую часть жизни Калугин-младший уже прожил. Смерть его страшила, хотя он понимал, что в самый важный момент испугаться вряд ли успеет. Многое из того, чем нравилось ему заниматься раньше, сегодня было уже в тягость, для «галочки», по инерции, как некий вид фитнеса. Наверное, честным было бы сказать себе, что в последние три года ему больше всего нравилось спать. Только появление Лизы в определенном смысле разбудило его. Жить опять стало интересно.

Пройдя по бульвару, Калугин завернул в магазин элитных вин на перекрестке у станции метро. Долго бродил мимо рядов винных бутылок, вдумчиво разглядывая их, пока не подошел сомелье.

– Могу ли я быть вам чем-нибудь полезен?! – обратился к гостю импозантный профессионал в сфере горячительных напитков.

Калугин на мгновение задумался о том, так ли уж необходимо глубоко погружаться в это марево, но все-таки, поразмыслив, согласился:

– Можете. Мне нужен душный, старый букет.

– Красное? – мгновенно понял его сомелье.

– Только красное! Как кровь. Может быть, порто? – предложил свой вариант Павел.

– Есть два вида. Больше мудрости или больше страсти? – хитро спросил продавец.

– В равных пропорциях. И то и то, как я чувствую, потребуется, – ответил клиент.

– Я бы предложил вот это, – сомелье снял с полки пыльную пузатую бутылку. – Говорят, от него был без ума Бетховен. «К Луизе» под него писал. Потом оглох и перешел на херес.

…Елизавета вошла к себе именно в тот момент, когда вся ее семья во главе со свекровью собралась покидать квартиру.

– Вы куда? – растерялась Бородина.

– Мама пригласила нас к своей подруге Марии Ивановне погостить, – радостно сообщил ей супруг. – На целых два дня!

– А с чего бы вдруг все в гости собрались? – не поняла Лиза. – У детей школа, у тебя институт.

– Ты забыла! – напомнил ей муж. – Мы же эту поездку с мая планировали.

– Без меня? – удивленно спросила Елизавета.

– Так у тебя же годовой отчет! – спалился Николай. – Ты же все равно до четверга должна была на даче сидеть! Мы же, вроде, всё обговорили?

– У Маши, – вмешалась свекровь, – верней, у Машиного мужа катер есть. Пусть детки завтра покатаются. Машенька ждет, уже утку запекла.

– Ну ладно, – вздохнула Лиза и принялась стаскивать пальто. – Надо было напомнить. Теперь, получается, и ехать на дачу незачем, если вы все уезжаете. Как же я могла забыть?

…Павел припарковал автомобиль неподалеку от аптеки и вошел внутрь. Не торопясь прошелся вдоль длинных стеллажей, заставленных разноцветными коробками с кремами и БАДами. Наконец остановился у витрины рядом с кассой и задумчиво принялся разглядывать выложенные на витрину упаковки с лекарствами.

– Берите немецкие, – деликатно, вполголоса, посоветовала ему почтенная аптекарша.

– Что немецкие? – озадачился Калугин.

– Презервативы, – мягко уточнила дама.

– Почему я у вас ассоциировался с презервативами? – недовольно осведомился Павел.

– Обычно когда долго стоят, стесняются презервативы попросить, – невозмутимо объяснила аптекарша.

– Нет, я не стесняюсь и вообще не про это, я ногу гвоздем проколол и думаю, что взять, – спокойно объяснил свои намерения Калугин.

– Тогда возьмите мазь Вишневского, – подсказала дама.

Елизавета тем временем вытерла по всей квартире пыль, пропылесосила ковры и накормила рыбок в аквариуме. Одна рыбка плавала вверх брюхом.

– Задохнулась, – вслух констатировала женщина, выловила рыбку сачком и выбросила в унитаз.

Потом вернулась к аквариуму, села перед ним на стул и принялась наблюдать за оставшимися рыбками.

Подводные обитатели просто жили. Проживали положенный им Богом срок и, так или иначе, дохли. Чаще всего живые ели их трупики. У живых было преимущество – жизнь. Они ее берегли, не отвлекаясь на цивилизацию. Все их внимание было отдано жизни. Жизнь требовала всего – и падали в том числе. «С такой вот порочной ноткой эта музыка», – усмехнулась про себя Бородина, решительно встала и взяла со стола ключи от машины.

…Павел вошел в квартиру, сбросил плащ на скамью у двери и направился на кухню. Там он застал жену. Ольга шинковала свежие овощи и попутно смотрела телевизор, на экране которого демонстрировалась очередная серия бесконечного сериала с запутанным авантюрным сюжетом.

Павел поцеловал жену в шею и сел за стол.

– Есть будешь? – поинтересовалась Ольга. – Могу куриные сердечки подогреть.

– Хочу бараньи яйца, – несерьезно отреагировал Павел.

– Фу! – поморщилась жена.

– Что «фу»?! – сказал Калугин. – Бараньи яйца – это деликатес. Когда в Ташкенте на практике после универа был, я постоянно ел печень на шампурах, обвитую курдючным жиром (кстати, их традиционное блюдо), язык ягненка и бараньи яйца. Дико вкусно и полезно.