Меган ДеВос - Анархия [litres]

– Ты сам откуда? – спросила я, злясь на слабость в голосе.

Причиной была все та же рана. Хейден пропустил мой вопрос мимо ушей, заставляя идти дальше. Мы приближались к лесу. Меня вдруг пронзила догадка. Если мы войдем в лес, это означало только одно…

– Блэкуинг? – прошептала я, выражая изумление, настороженность и, конечно же, страх.

Наш Грейстоун уступал только Блэкуингу – самому укрепленному и опасному из всех лагерей. Я участвовала всего в нескольких налетах на Блэкуинг, и каждый был исключительно провальным. Всякий раз их караульные убивали кого-то из наших.

Меня воспитывали в ненависти к Блэкуингу, учили никогда и ни в чем не доверять обитателям этого лагеря и, естественно, убивать их везде, где бы они мне ни встретились. Мне внушали, что там подобрались исключительно коварные и опасные люди, которых лучше не провоцировать, если не хочешь потом столкнуться с губительными последствиями.

При всей своей решимости я изрядно нервничала. Меня вели в Блэкуинг – гнездо безжалостных головорезов, а я едва переставляла ноги.

Мы пробирались между деревьями, и какая-то ветка задела мою рану. Меня пронзила боль. Веки сами собой задрожали. Деревья так и норовили ударить меня снова. Боль нарастала, достигая высшей точки. Мне было все труднее переставлять ноги по бугристой земле. Темнота наползала со всех сторон. Я из последних сил старалась оставаться в сознании. Увы, я потеряла слишком много крови и уже не могла сопротивляться боли. Погружаясь во тьму, я услышала голос Хейдена:

– Почти дошли…

Все вокруг было черным-черно. Тело казалось раз в десять тяжелее обычного. Я попыталась поднять руки, но не могла. Запястья были стянуты ремнем. Из раненого бедра доходили странные ощущения, словно в нем копались. Мне понадобилось несколько минут, чтобы вспомнить, как открываются глаза. Когда же я их открыла, то мгновенно зажмурилась, не выдержав ослепительно-яркого света над головой.

Затаив дыхание, я чуть приподняла веки, пытаясь сообразить, где нахожусь. Когда они привыкли к свету, я увидела высокого мужчину, склонившегося над моей ногой. Его руки загораживали обзор, и я не могла понять, что он с ней делает. Боли я не чувствовала, однако каждое его движение сопровождалось неприятным надавливанием.

Уши ловили обрывки негромких разговоров. Напряженных, судя по интонациям. Я попробовала шевельнуть ногами, но и это оказалось невозможным. Мои лодыжки были перехвачены такими же ремнями. Я была привязана к столу, на котором лежала. Я повернула голову вбок, пытаясь рассмотреть помещение.

– Не надо елозить, девочка, – сказал мужчина. – Я почти закончил.

Голос у него был невероятно низким и медлительным. Повернувшись, он взглянул на меня. Темная кожа создавала резкий контраст с белками его глаз. Я попыталась определить его возраст. Где-то за шестьдесят. Может, шестьдесят пять.

– Что вы делаете? – напряженно спросила я.

Попытка сесть окончилась неудачей. Я смогла лишь немного оторвать голову от жесткой поверхности стола.

– Штопаю твою ножку. Тебе крупно повезло. Пуля не задела бедренную артерию и не повредила кости.

Он смотрел не на меня, а на мою ногу, продолжая возиться с нею.

– А почему не болит?

Эта рана была у меня не первой. Некоторые требовали врачебного вмешательства, и оно всегда сопровождалось жуткой болью. Отсутствие боли меня страшило.

– У меня еще осталось немного обезболивающих средств.

– Которые не стоило тратить на тебя, – произнес другой голос, у меня за спиной.

Я резко повернула голову, стремясь увидеть говорящего. Глаза наткнулись на знакомую троицу: Хейден, Кит и их спутник. Слова принадлежали Киту. В его взгляде и сейчас сквозила злость. К столу подошел Хейден, оттеснив друзей к стене.

– Докк говорит, что из-за кровопотери ты едва не загремела на тот свет, – сообщил Хейден, внимательно глядя на меня.

Ничего удивительного.

– Да, девочка. Его чертова косынка спасла тебе жизнь, – добавил пожилой врач, которого и звали Докком.

Он закончил возиться с моей ногой и выпрямился. Ну и громадина! Ростом Докк превосходил здесь всех, включая Хейдена, а тот был достаточно рослым. Я дернула руками, показывая, что хочу освободиться от ремней. Мне было очень даже не по себе. Абсолютно беспомощная, окруженная чужаками и кучей медицинских инструментов, которые эти чужаки вполне могли превратить в орудия пыток.

Я перевела взгляд на Докка, ожидая, когда он расстегнет ремни. Но этим занялся Хейден. Я резко повернулась к нему. Пальцы Хейдена сжимали мне запястье. Пальцы другой руки отстегивали пряжку. Едва моя рука получила свободу, я тут же принялась высвобождать вторую, после чего проворно села и… сразу же пожалела о своей поспешности. Помещение закружилось. Потеря крови еще сказывалась.

– Не торопись, девочка, – покачал головой Докк, освобождая мои ноги от ремней.

Я шумно выдохнула и примостилась на краю стола, уговаривая комнату перестать кружиться. На месте раны виднелась тонкая цепочка швов. Ногу мне заштопали аккуратно.

– Рекомендую на несколько дней отказаться от хождения, – добавил Докк, видя мою неспособность двигаться.

– Нет, мне надо возвращаться домой, – сказала я.

Меня вновь захлестнули панические чувства. Сколько же я провалялась здесь без сознания? Нужно поскорее выбираться из их лагеря. Вдруг Хейден решил, что вернул мне долг, и моя дальнейшая судьба его больше не волнует, даже если кто-то из его солагерников меня убьет?

– Об этом не может быть и речи, – твердо возразил Докк. – Ты едва не умерла. Тебе позарез необходим отдых.

– Отпусти меня домой, – попросила я, поворачиваясь к Хейдену.

Все это время он молча наблюдал за мной.

– Нет, – ответил Хейден, и я сникла. – Одной тебе не дойти, а мне некого дать тебе в провожатые.

– Сама дойду, – дерзко заявила я.

– Ты и тридцати шагов не пройдешь, – скептически усмехнулся он. – Слышала, что сказал Докк? Несколько дней отдыха. Когда Докк что-то говорит, с ним не спорят. Тема закрыта.

Хейден направился к друзьям, которым и сейчас мешало мое присутствие. Все трое собрались покинуть местный лазарет, когда Докк окликнул Хейдена.

– Что-то еще? – спросил он, поворачиваясь к врачу.

– Ей нельзя оставаться здесь, – твердо, но уважительно сказал Докк.

Даже этот крупный немолодой человек уважал Хейдена. Если лагерный врач говорил с ним как проситель, должно быть, в иерархии Блэкуинга Хейден занимал очень высокое положение.

– Почему не может? – раздраженно спросил Хейден.

– Мне надо работать. Я никак не могу держать ее в лазарете.

– И что мне с ней теперь делать? – спросил Хейден, словно забыв о моем присутствии.

– Говорили тебе: оставь ее там, – пробормотал Кит, выразительно посмотрев на второго.