Светлана Пономарева - Город без войны

– Что, красиво? – засмеялся Кеша. – Эх, дурак ты, Санёк, такому сопливому – такой прикид! Может, отберём, пока не поздно!

Хнык испуганно полез под одеяло.

– Он всё равно не моется и лазит по всякой грязи, – продолжал Кеша.

– Я помоюсь, Кешенька, вот потеплеет, и обязательно помоюсь!

– Да ладно, мы тебя уже спиртом почистили. От него эти самые дохнут, как их?

– Микробы, – подсказал Сашка.

– Кто дохнет? – не понял Хнык.

– Никто, – Кеша махнул рукой. – Ты уж теперь точно заживёшься… Санёк да Олег – теперь у тебя две мамаши. Гордись, придурок! Кстати, скажи Олегу, что мы ушли, скоро вернёмся.

Сашка впихнул в Хныка таблетку, укрыл потеплее. Когда выходили из комнаты, вошёл Шиз.

– Не помер ещё Костик? – спросил он, глядя на кровать.

– Не слушай этого идиота, – сказал Сашка снова задрожавшему Хныку, – человек до семидесяти лет доживает.

– Так то человек… – протянул Шиз и медленно удалился.

Сашка было дёрнулся ему вслед, но Кеша удержал его за рукав:

– Да хрен с ним, придурком. Руки только марать. Пошли, куда собрались.

Парни вышли на улицу. Снег совсем стаял, и вокруг дома была привычная уже грязь. Кеша застегнул шлем, и, наступив сапогом в испражнения, выругался.

– Совсем с перепою одурели, – громко сказал он Сашке. – И погода гадкая. По такой погоде пешком до кладбища добираться себе дороже. Нужно к остановке идти…

Хлюпая по грязи, они перебирались через канавки, кучи мусора, соскальзывали в лужи, которыми изобиловала дорога. Кешины сапоги вряд ли боялись такой погоды, а у Сашки насквозь промокли ботинки. «Надо носить сапоги от формы», – подумал Сашка, хотя после боёвки к форме даже прикасаться не хотелось.

Возле остановки встретился Олег, шедший из штаба. Сегодня он оделся уже по-зимнему: ватник и штаны защитного цвета, шапка-ушанка. Ещё издали Олег помахал рукой, а подходя, сразу сообщил:

– Радость, мужики! Только что деньги выдали, за боёвку и прошлый месяц. Получайте. Тебе, Янсен, пятьдесят семь марок.

Несколько бумажек и мелочь перекочевала из ватника Олега в руки Кеши. Кеша тут же спрятал их во внутренний карман. Олег повернулся к Сашке.

– Вижу, очухался. Извини, брат, за вчерашнее. Сам, наверное, понимаешь, что не прав. Хотя, я думаю, это Лёва на тебя бросился, а ты защищался. Не любил тебя Лёва, да и вообще сволочной он был. А поучить тебя, Санёк, нужно было, иначе – не порядок. Ну да ладно, не убил – уже хорошо, так ведь? Получай деньги.

Олег вручил Сашке пятьдесят марок и горсть грошей.

– Подожди, – Сашка повертел бумажки. – Это очень много. Олег, ты ошибся?

– Зарплата – раз, – Олег принялся загибать пальцы, – это десять восемьдесят, за боёвку – тридцать, ну и за героизм и обезвреживание опасного врага – червонец. Всё правильно.

– Какого врага?

Олег скривился, сощурился и сквозь зубы процедил:

– Взял деньги и пошёл отсюда. Понял?

– Олег…

– Вали, вали, – Олег тяжёлой рукой похлопал Сашку по плечу и повернулся к Кеше. – Как Хнык?

– Мы его подлечили, – сообщил Кеша.

– Нормально, – Олег развернулся и пошёл к этажке.

– Что ты выёживаешься? – спросил Кеша. – Лёва парня ухлопал, ты Лёву. Чтобы деньги не пропали, Олег на тебя их выписал.

– Мне не нужны эти деньги, – Сашка разжал ладонь и бумажка в десять марок упала в грязь.

– Ну и дурак, – Кеша поднял десятку и, бережно обтерев об штаны, положил в карман.

Автобуса не было. Кеша поинтересовался у торговцев, будет ли он и, услышав отрицательный ответ, повернулся к Сашке.

– Может завтра? – спросил он.

– Нет, Кеша, сегодня.

– А ты дойдёшь? Вчера вроде неживой валялся.

– Дойду, – сказал Сашка.

Кеша кивнул, и они пошли дальше. Сашка чувствовал себя совсем неважно. Гораздо хуже, чем утром. Хотя он и взмок, его знобило, болела голова и горле противно царапало. Шагалось всё тяжелее и тяжелее. Грязь была глинистая и, налипая на ботинки, делала их неподъёмными.

Когда начался частный сектор, Кеша свернул на вскопанные картофельные поля.

– Тут если напрямик, то не очень далеко.

Сашка покорно шёл рядом – он не знал, где у них в городе кладбище для гражданских лиц, все его знакомые были похоронены на офицерском…

Кладбище открылось Сашкиному взору совершенно неожиданно. Сразу за чахлыми акациями, обрамлявшими очередное поле. Оно оказалось большим, но на удивление не ухоженным. Под ноги то и дело попадались обрывки бумаги, окурки, жестяные банки, пакеты. Оградки на большинстве могил были облезшие, а некоторые могилы были и вовсе не огорожены, и непонятно было, холмик ли это на тропинке, или ты наступаешь на захоронение…

– Новых хоронят там, – Кеша махнул рукой в сторону крайней аллейки.

Сашка увидел вереницу свежих могил, несколько только что вырытых ям, и ему стало жутко. Показалось, что яма – это широко открытая пасть какого-то гигантского животного, и что это животное замерло в голодном ожидании. Подойдёшь – схватит. Сашка вспомнил сегодняшний сон. «Иди к нам», – зазвенело в ушах.

– Санёк, иди сюда! Я, кажется, нашёл. У твоей матери фамилия, как у тебя?

Сашка кивнул и очень медленно, с опаской обойдя пустую могилу, подошёл к Кеше. Па­мятник был совсем маленький – каркас из четырёх сваренных между собой железных прутьев и латунная табличка с фотографией и датами. Сашка сел на корточки, смотрел в молодое мамино лицо, чувствуя странную пустоту внутри. Можно было подумать, что из него вынули все внутренности разом и он – это не он, а кукла, порази­тельно на него похожая. Куда-то пропали все заботы, впервые за много дней у Сашки ничего не болело, впервые он не ощущал холода, голода и страха.

Кеша понимающе отошёл подальше, а странно заторможенный Сашка так и остался си­деть. «Я останусь здесь, – думалось лениво. – Здесь мне будет хорошо». Серые тучи стали ещё ниже, и вдруг из них гигантскими хлопьями повалил снег. Он падал, размокал в грязи и исчезал, он попадал Сашке за шиворот, таял на его горячих губах, но ему было всё равно. «Я очень устал, – думал он о себе равнодушно, как совершенно о другом человеке. – Я ус­тал мёрзнуть и бояться. Шиз прав. Смерть – вот успокоение, я лягу прямо здесь и умру».

– Ты что, спятил! – Сашка услышал дикий Кешин крик и как будто очнулся: оказывается, он вплотную подвинулся к соседней, пустой ещё яме, и чуть не упал туда.

– Пошли отсюда, – Кеша тащил его за воротник. – Поплачь дома и успокойся, нечего с ума сходить! Довольно с нас одного Воронцова!

«Да он среди вас самый нормальный», – подумал Сашка.

На остановке Сашка опустился на землю и сидел молча, глядя перед собой. Кеша забеспокоился всерьёз:

– Ну что мне теперь с тобой делать? У тебя в городе больше никого нет? Знакомых хоть каких? А то я с тобой, психом, боюсь назад идти. Вдруг ты там полбри­гады перемочишь! Соседи у тебя есть? Друзья? – Кеша хлопнул себя по лбу. – Вспомнил! Давай адрес этой своей девчонки… Может она тебя в чувство приведёт!