Кристина Далчер - Голос

Сон – это фантастический стиратель действительности, но только пока он длится.

С пустым желудком, в котором булькает только кофе, я отправляюсь в лабораторию, спрятав аккуратно свернутые замечания Патрика в пудреницу с компактной пудрой, которую всегда ношу в сумке.

Лоренцо уже у себя и, разумеется, варит кофе.

– Хочешь? – спрашивает он.

– Ни в коем случае. – При слове «кофе» я чувствую, как стенки моего желудка вспыхивают огнем. Небрежным жестом достав из сумочки компакт-пудру, я извлекаю тщательно свернутую бумажку и, пряча ее в ладони, незаметным жестом подвигаю по столу к Лоренцо. Потом я громко говорю: – Ну что ж, пойду подготовлю все к прибытию миссис Рей. А ты, как здесь закончишь, сразу приходи вниз.

Мой кабинет пуст и темен, как и вчера, когда я из него уходила. Ясно, что Лин сюда не возвращалась. Но еще хуже то, что мне уже стало совершенно очевидным: она вообще вряд ли вернется.

Впрочем, кое-какой план у меня имеется. И надежда пока осталась, хотя ее и маловато.

В лифте на меня с трех сторон смотрит мое собственное отражение. С фасада я выгляжу, в общем, неплохо, разве что глаза немного припухли и волосы, как всегда, в беспорядке, да и лицо несколько осунулось в связи с тем, что в последнее время я придерживаюсь довольно странной диеты в виде кофе и воды. А вот если смотреть сбоку, то вид у меня, пожалуй, непривычный и не особенно мне нравится. Так что я напоминаю себе, что плечи нужно выпрямить, а подбородок поднять. Да и миссис Рей ни к чему видеть меня такой сломленной – она сразу беспокоиться начнет. Я пытаюсь втянуть живот, но это мне не удается. Непривычное вздутие в нижней части живота, сейчас скрытое под блузкой, заставляет меня оставить верхнюю пуговицу на джинсах не застегнутой.

Господи, надеюсь, хоть Патрик ничего такого не заметил, когда сегодня утром целовал меня на прощанье.

В лаборатории я говорю «привет» подопытным мышам и кроликам и стараюсь даже не смотреть в сторону холодильника, где дюжина мертвых грызунов ждет своей очереди на вскрытие. Затем я подготавливаю одно из боковых помещений для будущей операции. Помещение выглядит пустоватым и совершенно безжизненным, а это совсем не то окружение, в какое мне хотелось бы поместить миссис Рей в первые мгновения ее воссоединения с миром разумной речи, и я решаю его немного оживить и усовершенствовать.

Быстро вернувшись в ту часть лаборатории, где стоят клетки с подопытными животными, я выбираю в верхнем ряду снежно-белого кролика и сажаю его в аккуратный куб из плексигласа, где в верхней части каждой стенки сделаны специальные дырочки; затем кладу туда подстилку из древесных стружек, ставлю поилку с водой и насыпаю сухого корма из большого контейнера. Я знаю, что этот корм готовят из люцерны, но, по-моему, пахнут эти чертовы шарики сущим дерьмом.

– Вот здесь теперь будет твой дом, Барабанщик, – говорю я кролику. – А скоро ты еще и познакомишься со своим новым другом.

Входит Морган.

– Что это, Джин? – удивляется он. – Я думал, вы уже покончили с опытами на животных.

И снова мой мозг дает мне сигнал: немедленно выпрямись и задери подбородок повыше!

– Кролика я для миссис Рей принесла. Мне кажется, ей будет приятно увидеть перед собой что-то знакомое и живое, а не только белые лабораторные стены.

Он пожимает плечами с таким видом, словно наш первый настоящий пациент – это всего лишь очередное подопытное животное. Я просто не сомневаюсь: именно так этот поганец и считает.

– Вы спуститесь, когда начнется операция? – спрашиваю я, перенося пластмассовый домик Барабанщика в то помещение, где мне предстоит впервые ввести нашу сыворотку «анти-Вернике» настоящему пациенту с афазией.

– Да уж, такой ответственный момент я не пропущу!

Я открываю холодильный шкаф, где Лоренцо хранит пробирки с нашей антиафазийной сывороткой. А вторую группу пробирок – тех самых, что убили мышей, – он пометил особо, изобразив на их наклейках ярко-красную букву Х, и подставку с ними поместил отдельно, на другую полку. Однако вместо шести стеклянных пробирок с нашей сывороткой, на которых простая, а не красная , буква Х, там осталась только одна.

– Это вы взяли пробирки? – спрашиваю я у Моргана.

– Что? – Он изображает изумление, однако глаза его невольно ползут вверх и влево. Он тщетно ищет какой-нибудь подходящий ответ, но не находит и поворачивается, чтобы уйти.

И тут у меня возникает рискованная идея.

– Морган, насколько вы задействованы в этой операции?

Он подозрительно прищуривается, лицо его каменеет, и я вижу, что его просто трясет от гнева и от страха.

– Ох, – говорю я и изображаю глупую девчачью улыбку, – я всего лишь хотела узнать, как часто вам доводилось бывать там, внутри – ну, внутри Белого дома.

И он, точно хищная рыба, мгновенно заглатывает предложенную ему наживку и расслабляется.

«Ну, давай, рыбка, – думаю я, – давай, вцепись в нее покрепче. Вонзи в нее все свои мелкие хищные зубы».

– Вообще-то, – важно сообщает мне Морган и словно раздувается, пытаясь заполнить собой как можно больше пространства, – я буду там уже в этот понедельник. В качестве приглашенного гостя. А все благодаря вам, Джин. Вы настоящий командный игрок.

Глупая девчачья улыбка так и остается приклеенной к моему лицу, хотя теперь мне для этого уже не нужно прилагать особых усилий.

– Но это же просто чудесно! Я очень рада, Морган. Правда, рада. Но, знаете, нам уже пора начинать готовиться к операции, так что…

Он прерывает меня:

– Конечно, конечно, Джин. Поступайте, как вам удобней. Мы доставим миссис Рей вниз, когда… когда она прибудет. – И он, окончательно приободрившись, сует указательный палец в прозрачный домик кролика, пытаясь и его немного развеселить. – Привет, крольчонок.

– Ей-богу, Морган, это далеко не самая лучшая затея, – предупреждаю его я. – Кролики весьма ревностно охраняют свою территорию и вполне могут…

– Ну что вы, Джин! Это же самый обыкновенный маленький кролик, и он очень умный зверек… – Он вдруг резко отдергивает руку, словно коснувшись раскаленной плиты. – Вот черт! Он меня укусил! – Мне лишь с трудом удается удержаться от смеха, а Морган продолжает ругаться: – Проклятая тварь!

– Они хороши только для одного, верно? – говорю я, глядя на окровавленный палец Моргана. – Ничего, держите палец вверх и тогда точно не умрете.

Пока я перевязываю идиоту Моргану рану, нанесенную кроликом, входит Лоренцо.

– Что случилось?

– Да кролик чуть палец Моргану не откусил, – сообщаю я, обильно поливая йодом ерундовую ранку.

Лоренцо улыбается.

– Надеюсь, это не Sylvilagus floridanus [46] Жесткошерстный флоридский кролик ( лат .). , доктор Макклеллан? Вы их на бешенство проверяли? – Он наклоняется, осматривает ранку и качает головой. – Могло быть и хуже, Морган.