Линор Горалик - Все, способные дышать дыхание [litres]

…Рассказывают, что в некотором писательском доме собачка еще с асона ходила беременной; ну, понятно, подошел срок, хозяйка лично родовспомогала, пятилетний наследник бегал вокруг и слушал развивающую папину лекцию о размножении и приумножении («…такая диплоидная, то есть содержащая двойной набор хромосом, клетка называется „зигота“ [39] «Дорогой папа. У меня все хорошо. Я хочу сказать, что к твоей колонке „С комментариями автора: Маленькие“ от 07/03/20 у меня есть ряд важных комментариев», – господи боже, каким же плохим человеком чувствует себя Михаэль Артельман, когда вспоминает, что с Израилем нет связи и вот это очередное письмо от старшего сыночка не придет. Плохим, плохим человеком, потому что… ну, он, извините, счастлив, ничего не может с собой поделать; невыносимые письма Юлика с этим его безжалостным «анализом», с этим доебыванием до каждой запятой и до каждой метафоры – это, извините, мука, это, извините, причина, по которой он, Михаэль Артельман, с предвкушением и наслаждением писавший свои колоночки за час-полтора легкими веселыми пальцами, стал в последние полгода мучительно выжимать их из себя, с ужасом проверяя каждое слово по Розенталю и «Википедии». Самое грустное в этой истории (мы это понимаем – и Михаэль Артельман тоже, конечно, понимает) – это что Юлик Артельман искренне считает свои письма к отцу большим эмоциональным достижением, он очень старается , он в конце всегда пишет «Любящий тебя сын Юлик», он вообще молодец. Бедный Юлик Артельман, письма к отцу были частью его пятничной рутины, между прочим; можете представить себе, каково ему. ». «Зигота-зигота, перейди на енота!» «Павлик!!!..»). Щеночек родился один, но такой хорошенький – сил нет. Пятилетний наследник душно приступает к родителям с требованием назвать щеночка «Зигот». К счастью, родители же интеллигентные люди, они объясняют Павлику, что это раньше мы щеночка называли, как хотели, а теперь мы можем спросить саму собачку, как ее сыночка зовут (ну наверняка же не «Зигот», с божьей помощью), – вернее, как нам, людям, следует его называть, потому что… ну, дальше понятная и всеми прожеванная тема, не буду пересказывать. Они приходят к собачке, та лежит такая вся кормящая, и говорят: «А подскажите пожалуйста, Маргарита Васильевна… (Шучу, ладно.) А вот скажи нам, дорогая Марго [40] Комментарий 1 : Вот я который день гадаю, почему писатель и его семейство назвали собаченьку «Марго», и каждая моя версия развлекает меня больше предыдущей. Поиграй в эту игру и ты, читатель. , как нам называть твоего сыночка?» А она такая поднимает томную голову на длинной шее и твердо говорит: «Паааавлик». Жалко интеллигенцию; трудно жить не по лжи-то.

…Рассказывают, что один тут человек по сложному судебному делу ходил к Малютину на поклон. Ну и пришел, по старой привычке, с портфельчиком [41] Комментарий 2 : Вот же великое дело – устоявшиеся образы: ну какой портфельчик, кто когда последний раз видел портфельчик? Что там было, интересно, – рюкзак Piquadro? Чемоданчик Samsonite? Я не про бренды, а про «жопа есть, а слова нету» – если у кого, короче, имеются соображения, в каком виде лично он представлял бы, эээ, тезисы, – поделитесь? . И вот идет он через «коридор», красивые вежливые люди в белых кителях с разноцветными аксельбантами передают его с рук на руки, и вот уже в самом преддверии царской казармызаветного кабинета доходит дело до портфельчика. «Что у нас в портфельчике?» – ласково спрашивает вежливый молодой человек в белом кителе с зеленым аксельбантом, прекрасный, как бог Марс. Проситель мнется и томится. «Наверное, тезисы?» – доверительно интересуется белый с зеленым Марс. «Да! – просветлев, выдыхает проситель. – Да, да, тезисы!» «Аааа, – говорит Марс и нежно улыбается. – А что ваши тезисы, убедительные?» «Эмнэээээ, – несколько теряется проситель. – Ддда, наверное, убедительные». И тут Марс нежно наклоняется к нему и говорит на ушко: «Ну вы треть-то себе оставьте, не старые времена».

…Рассказывают, что по Москве ходит анекдот: приехал экспат в Москву работать и в первый же день спрашивает у коллег, где покупать продукты. «Вам хорошие, но дешево или плохие, но дорого?» Экспат офигел немножко, но думает – ну, загадочная душа русской экономики, он не обязан ее понимать, он обязан деткам морковочки принести. «Мне, – говорит, – хорошие, но дешево!» «А, – говорят, – это в любом магазине». «Но я же был в магазине, там ничего нет и очереди!» «А вы лицом к прошлому стойте!»

…Рассказывают, что одни ушлые люди открыли очередное «зооагентство» по продаже анчуток [42] Комментарий 3 : Автор, между прочим, совершенно не понимает, что у нас с политкорректным называнием наших новых собеседников; официальное «носители речи, не являющиеся людьми» стало, великтырусскийязык, «нырнялами», и это самое «-няла» само по себе звучит понятно (как «меняла», «говняла», не знаю); порядочные люди пользуются этими самыми «носителями речи», оно неплохо, но все равно неживое. Не понимаю, почему «сняч» (и ласковое «снячик») считается неприличным; но услышанное мною где-то* примерно неделю назад «анчутка» – совершенно гениальное, аж дух захватывает. *Ну, не «где-то», а на очередной встрече той самой группы, которую Михаэль Артельман про себя называет «клуб любителей въебать»; вслух это называется «Анонимные гневоголики», а официальное наименование такое неуклюжее, что неважно. Михаэль Артельман честно делает эти самые 12 шагов (правда, дальше второго он уже полгода как не двигается и двигаться, кажется, не собирается), но на самом деле встречи в АГ для него – секретная конфетка, сладкая тайна: на встречах он самый лапочка из всех, такой продвинутый Будда, всех поддерживает, всех утешает, а потом идет в ближайшее заведение и там под маааленький односолодовый виски с невообразимым наслаждением мысленно растирает одногруппников в говно, предается сладостной ярости, за каждую тупую фразу в воображении своем валит собеседника на пол, ставит ногу поперек горла и меееедленно… И все это очень хорошо работает, очень эффективно, Михаэль Артельман и правда стал гораздо лучше вести себя с людьми. за границу. Денег не очень, о борзых красотках и орловских рысаках речь не идет, специализируются на мелких грызунах: мышки, свинки, хомячки. Ведутся переговоры с клиентом, клиент готов дать, что ли, пятьсот долларов, для агентства это сумма. Они ему и то, и се, и документы на провоз будут, и сопровождающий в шереметьевской ветслужбе будет, а он буквально перебирается мышами: у этой мордочка неумненькая, у той ушки не стоят. «Слушайте, – говорят ему, – ну вам же с ней не детей рожать, а разговаривать». «Да-да, – говорит, – вот я так два раза женился [43] Тут, положим, шпилечка, потому что этот иностранец – на самом деле муж бывшей любовницы Михаэля Артельмана, медноликой дамы-кинокритика, у которой был с Михаэлем Артельманом роман в самый разгар предсвадебной подготовки; поразительная эта дама предупредила Михаэля Артельмана, что после свадьбы ни-ни, и слово свое сдержала, и Михаэлю Артельману, конечно, было немножко смешно, а все-таки свербело. – нет, получается нехорошо».