Линор Горалик - Все, способные дышать дыхание [litres]

…Рассказывают, что один математик в юности, пришедшейся на восьмидесятые годы, по распределению что-то такое отрабатывал на промысловом флоте и даже пару раз ходил в море, как большой, – добывать налима. Вот всю жизнь математик рассказывает тем, кто готов его слушать, что рыбы не молчат, а налим так вообще урчит и хрюкает, и что был у них на флоте боцман, который это урчание и хрюканье умел вербально трактовать. Скажем, налим ур-ур-ур – а боцман говорит: «Это он мамку поминает». Или там, скажем, налим хрю-хрю, а боцман: «Говорит: на убой везете, а жрать не даете». И вот теперь математика начинает мучить вопрос, как там налим – молчок, как и все остальные рыбы, или перевел свое ур-ур-ур и хрю-хрю в человеческую речь. Математик находит в фейсбуке боцмана, радостно узнает, что боцман все еще не вышел на пенсию, и после положенных цветистых приветствий спрашивает про налима. «Урчит и хрюкает!» – радостно сообщает боцман. «А что? Что?» – жадно интересуется математик. А боцман ему: «Да хуй вас, образованных, разберешь».

…Рассказывают, что на волне джессигейта [120] Джессигейт – это огромная история: ювелир Паренок, семидесятидевятилетний старик, нищий и одинокий, усыпил в ветеринарной клинике свою здоровую молодую кошку Джесси, потому что больше не мог менять ей песок и кормить тоже не мог. Джесси догадалась, что происходит, плакала, вырывалась, говорила. Ветеринар не выдержала и на следующий день пошла к знакомому журналисту, никаких имен не называла, просто согласилась рассказать несколько историй про усыпление – мол, пусть общественность потребует у Думы принятия закона или что, и можем ли мы теперь, и нельзя же так. Журналист же, понятно, имена немедленно раскопал, «озверевшие» скандировали у бедного старика под окнами, Паренок покончил с собой, принял все, что в доме было. А что Дума? Дума задыхается, подо все это надо подводить законодательную базу, с одним оскорблением чести и достоинства уже совершенно непонятно, что делать, а волки в городе Тайга есть-то теперь никого не едят, но отжимают телефоны, сумки с вещами и потом по каким-то своим каналам куда-то толкают, а в Краснодаре два лабрадора выбросили вора из окна. А гневливый Михаэль Артельман читает-читает про это и все больше изумляется – не всему вот этому (помилуй, Господи, матушку нашу Россию), а себе, себе: ни малейшей гневливости не вызывают у него ни волчары с телефонами, ни превысившие то и это лабрадоры, только посмеивается Михаэль Артельман, причем даже когда речь идет о кобелях (а про сучек речь особая, в жизни Михаэль Артельман на женщину руку не поднял, ни на сучку, ни на несучку). Нет, даже кобели почему-то не бесят Михаэля Артельмана. молодой сотрудник одного консервативного издательства, прежде гордо топивший в соцсеточках за «отказников», проникся чувствами и согласился посидеть с игуаной своих «озверевших» [121] Комментарий 1 : Вот и определился язык, великий и могучий, с общепринятой терминологией. Автор тут видел прекрасный мем: отказник с открытым ртом и перекошенным лицом (а также, естественно, с жидкой бороденкой и в клетчатой рубашке), на голове у него сидят два кота сразу; один: «Вася, ты меня любишь?», второй: «Пошла на хуй, блядища, – Васенька мой!», внизу на черном – надпись: «Главное – считать, что асон ничего не изменил». родичей, которые с начала асона перестали оставлять бедную девочку одну больше, чем на два часа, – ей же одиноко, тоскливо, ну как же так. И вот он приходит, там, ну, интеллигентный дом, клетка с игуаной стоит на Виноградове, между Бартом и Грюнберг-Цветиновичем, в клетке палочки, фруктики, одеялко, еще какие-то прелести – словом, любовь, забота и толстый слой чувства вины, какое теперь полагается иметь порядочным людям. А молодой человек с детства не слишком-то любит животных, он уже жалеет, что согласился, и от неловкости начинает нести ахинею и излагать игуане свои отказнические взгляды. «Я бы, – говорит, – если бы ты мне надоела, усыпил бы тебя, не задумываясь». Игуана молчит. «И вообще я готов съесть кого угодно, кто ниже меня в пищевой цепочке!» Игуана молчит. «И если бы ты меня укусила, я б тебя, может быть, кааааак жахнул об стену!» Игуана молчит. «Что, – спрашивает молодой человек с удовлетворением, – страшно тебе, коряге?» «Страшно, – говорит игуана. – Очень страшно. Скоро придут, в одеяло заворачивать будут, ананас в рот совать будут. Очень страшно».

…Рассказывают что к директору понтового спа для животных на Фрунзенской (с услугами вроде «SPA-Комплекс „Черная страсть“ с натуральным маслом арганы»), куда чуть ли не собачек Вексельберга носят делать маникюр, приходили безликие люди в костюмах и намекали, что хорошо бы поставить там и сям прослушивающие устройства: «Вот ваши девушки же наверняка со зверюшками беседуют? Беседуют…» Нашли слабое место, значит.

…Рассказывают, что инженер Т. вернулся с «митинга ЧОПов» [122] Комментарий 2 : В последнее время только легенд о том, что азиатские барханные коты насилуют русских женщин, и не хватает. Точно ли не насилуют? Мы проверяли?* *Впрочем, о котах разговоров меньше – а больше о собаках; собаки, например, отжимают места у ЧОПовцев – вернее, ЧОПы все чаще берут собак на место этих вялых мужчин неопределенного возраста, торчащих у каждой незапертой двери. Собаки и смотрят хорошо, и нюхают хорошо, и укусить – не укусит, а завалит какой-нибудь дог тебя так, как радикулитный ЧОПовец и извернуться не может; по деньгам выходит так на так, хотя у тех, кто раньше работал на границе или в армии, крыша жесткая, договориться бывает трудно. очень возбужденным и всем пересказывал одну и ту же ходившую в толпе историю: кто-то перед Новым годом взял на работу в «Перекресток» кошку, сделал фотосъемку, устроил pr-акцию – ты кладешь сто рублей одной бумажкой, кошка в ответ выдвигает на прилавок коробочку с елочным шариком, все. Очередь выстроилась огромная, деньги потекли. Через три дня кошка начала говорить: «Женщина, не напирайте» и «Вас много, я одна».

…Рассказывают, что в одном уездном зоопарке у слона был крайне дурной характер – в частности, слон этот кидался собственным дерьмом в посетителей, а когда за ним стали оперативно убирать, слониха начала подсовывать ему свои какашки – мол, ни в чем себе не отказывай, дорогой. И жалобы были, и скандалы были – хоть закрывай от публики слоновник, но публика же хочет слона! Она только дерьма на голову не хочет, а слона хочет. И так пытались со слонами работать, и так – ни хрена, кидается. А тут такая возможность – попробовать со слоном человеческим языком поговорить. И вот директор зоопарка, чуть не плача, спрашивает слона: «Ну зачем? Зачем вы это делаете?» А слон ему: «На волю! На волю отпускаю!..» [123] Комментарий 3 : Врут, наверное? Не может же быть так удивительна и прекрасна жизнь?