Михаил Кресо - Дурак 100 LVL

Захлопнув дверь квартиры и сняв трико, он уселся перед компьютером, зайдя в свой аккаунт игры под ником «Великолепный» и с головой ушел в виртуальный мир.

***********

Проснулся Ваня от кукареканья петухов. Заворочался на мягкой перине, подложил под голову подушку, сладко посапывая, затем громко рыгнул, пернул, лег на спину и…получил какой-то тканью по лицу, причем там смачно еще получил, несколько раз.

– Ах ты ж сучий ты потрох! Я вишь ли с утра подоила коров, собрала яцца у курей, выполола грядки, а он ишшо тут валяцца и ветры гонят! А ну встал негодник, и шоб через пять минут духа твоёва тутава не было!

Офигевший от прилетевшего снаряда Ваня сначала не понял, что происходит, а потом, осознав слова и то, как они были сказаны, широко открыл глаза и попытался вскочить. Но грузное тело не дало ему делать резких движений, а разбудившая его бабка, как он ее опознал, все это время не переставала орудовать тряпкой в руке в качестве некоего кнута, мотивируя шевелиться быстрее. В итоге, весь побитый, он кое как встал с кровати, машинально нащупав жесткие неудобные тапки и сделал пару шагов, чтобы больно приложиться лбом о какую-то деревяшку.

– Твою медь! – только и вырвалось у него.

– Негодник, ты почем свою бабку вспоминашь? Она не виновата шо ты такой бездарь да лодырь уродился, ишь, ирод! Долго на шеях то висеть пособрался у нас с тятей?

Только теперь Ваня понял, что говорят как-то не так. Не по-русски. Точнее по-русски, но как-то не натурально, что ли. Все это было очень похоже на какой-то розыгрыш.

Наконец-то продрав глаза, он увидел небольшое помещение, судя по всему находившееся в деревянном доме, с несколькими бревнами, лежащими поперек потолка, об одно из которых он ударился, маленькое окошко, занавешенное грязными шторками, стол с тканевой скатертью и с самоваром на нем, и стоящую рядом женщину лет шестидесяти в платке, держащую в руках нечто, напоминающее половую тряпку. Женщина как женщина, точнее типичная бабулька, доживающая свои дни у подъезда.

«Бррр, вот это глюки! Переиграл вчера. Или нет, точняк, Леха же замутил что-то. Только как домой к нему попал? Наверное, у тети Клавы сверху взял запасные ключи и устроил мне аттракцион. Ну уж этого я ему не прощу, хоть ему это миллион принесет подписчиков!»

– Леха, гад, выходи! Что за бабка? Какая нафиг изба? Забери меня отсюда! А ну, бабуль, покажи, где здесь выход?

Бабушка внимательно смотрела на него секунд десять, до нее доходил смысл его слов. Потом, одновременно, ее рука с тряпкой замахнулась, и она начала говорить без остановки. – Ах ты ж охальник, ах негодник! Мать родну бабкой звать! Да я тебе ироду проклятому чичас наподдам, ох наподдам! Эй отец, ташши ремень, бить бум дитятка нашегось!

Уворачиваясь от ударов грязной тряпки и, параллельно, пытаясь не разбить голову об поперечины на потолке, Ваня, споткнувшись о высокий порог, кубарем вылетел в соседнее помещение, оказавшееся, наверное, гостиной, а затем, получив сочный пинок под зад, буквально вылетел на крыльцо, угодив лицом в лужу с грязью.

Большая сила воли требуется, чтобы пройти до конца тридцатиуровневую игрушку. Хотя ещё большая сила воли требуется, чтобы потом её удалить. Но и этой силы воли не достаточно, чтобы не установить себе новую версию. / Стас Янковский

Иван лежал в этой грязной вонючей луже, а что-то мокрое тыкалось ему в левое ухо, и хрюкало при этом. Для него это стало последним штрихом. Хотелось закричать «Лехааааа, тварь ты!», но получилось только невнятное бульканье в лужу, жижей от которой он поперхнулся, вдохнул носом, в итоге из глаз брызнули слезы, из носа потекли сопли. То еще зрелище.

Откашливаясь и отплевываясь, Ваня кое-как встал на четвереньки, а потом поднял свое грузное тело на ноги. Первым делом протер лицо рукавом рубахи, больше похожей на какие-то лохмотья и висевшей на нем как мешок картошки.

Огляделся. По щиколотку стоит посередине огромной грязной лужи. Около его ног крутится несколько поросят. Сзади открытая настежь дверь в маленькую невзрачную избушку, на пороге стоит бабулька, держа в правой руке свой кнут-тряпку, озабоченно так смотрит, сердобольно. Увидев, утиравшего от слез лицо Ивана, весь ее напускной гнев как рукой сняло, засеменила к нему со словами. – Ну иди-ка, дитятко ко мне! Пожалет тебя ма! Да не плач роднуля кровинушка! Ну айда леденец дам, вчерась на ярмарке взяла!

И Ваню окончательно пробило. Обняв эту бабушку, которая была на полторы головы ниже него, он зарыдал как в садике. Слезы катились: катились за все обиды от друзей, от коллег, от людей вокруг. А бабушка обнимала его и легонечко похлопывала по спине, поглаживая, со словами. – Ну ну, все пройдет, брось ты, ну его. Щас же с тобой зареву, охальник окаянный!

Казалось, не будет конца этому потоку, но все это прервал грозный голос. – Чёй-то разревелись? Эй, сын, я не бабу воспитывал, а! А ну эть на помощь мне марш, волков гонять бум! – и сильная рука потянула его за правое плечо.

Прервав свои всхлипывания, Иван отстранился от женщины и увидел высокого, выше себя, мужчину. В широкополой соломенной шляпе, такой же как у него рубахе и штанах – тряпье, в общем, но в высоких сапогах. В глаза же сильно бросились усы мужчины – широченные усы, как у персонажа из «Деревни дураков». Только, разумеется, без клоунского носа. Иван даже немного успокоился, и чуть не улыбнулся воспоминаниям.

– Ну че, насоплился? Грил тебе, мать, не жалей его, бабой растет! Ни от волков не защитит, ни дров не нарубит! Столько лет, ума нет! – выпалил мужчина своим звучным голосом, попеременно обращаясь то к Ивану, то к женщине, затем проговорил. – Ты, вот что, сын, пойди таперича к знахарке нашей, звала она тя, а опосля ко мне, волков гонять бум! Че встал истуканом? Знахарка вона, где, вестимо – третий дом слева за околицей коль забыл. А ну марш, грю!

И ноги сами понесли Ивана к худому и рассыпающемуся забору, ограждавшему бедненький огород из растущих рядом с домом непонятных кустов. Выйдя за калитку, он еще некоторое время слушал перепалку мужчины с женщиной на странном языке, которые обсуждали воспитание детей.

Странно, но он уже начал привыкать к этому месту, в которое попал. И было в нем что-то такое, смутно знакомое, но он пока не мог понять что. Как будто он был здесь, дышал этим воздухом, знал этих людей, видел это небо. И, что самое странное, у него начало пропадать желание вернуться домой, а мозг не пытался найти объяснение происходящему бреду. Казалось, что скоро все вопросы отпадут сами собой.

Он прошел мимо первых двух домов по улице, и остановился напротив третьего, который разительно отличался от всего увиденного им в этой, наверное, деревне, что ли?