Александр Колупаев - Завещание великого шамана. Книга 2

— Настоятель Арит, нет ли среди ваших бойцов наиболее достойного? А лучше пятерых?

— Ты, ты, ты, и вы двое — вперёд! — настоятель Арит был само спокойствие, только сощуренные глаза его потемнели от гнева. Еще бы! Это наглый дворянин просто издевается над ним и его школой!

Бойцы-монахи, словно сорвавшиеся с цепи псы, ринулись в атаку. Треск ломаемых палок, вопли поверженных, слились в один звук.

— Ваша школа боевого искусства, безусловно, заслуживает самой высокой похвалы! Я, жертвую в пользу монастыря тридцать сентамов! — Алексей повернулся к застывшему в изумлении настоятелю, — и еще десять для монахов, сразившихся со мной.

— Позволь обратиться к тебе, несравненный мастер! Покажи нам несколько своих приемов боя, только не так быстро. Наши глаза не успевают за твоими движениями.

Алексей кивнул головой в знак согласия и подозвал к себе ближайшего монаха. Попросил его нанести удар палкой круговым движением. Медленно опустился на руку, пропуская палку над собой, ударом ноги подтолкнул под локоть нападавшего бойца и когда тот, следуя по инерции вслед за палкой, развернулся, нанес ему удар под колено. Монах рухнул на землю. Алексей поднятой палкой прижал его. Показал ещё несколько приемов. Монахи дружно прокричали трехкратный боевой клич в честь лучшего бойца.

— Скажи, друг мой Алекс, где можно научиться так, великолепно владеть рукопашным боем? — Жедал угодливо семенил рядом.

— Мой друг, мои наставники настолько далеки и так могущественны, что уроки взять у них не получится. Ты убеждал меня, что библиотека монастыря святого Чугуша хранит большое собрание еретических книг. Пусть настоятель Арит сопроводит нас в хранилище.

Тяжелая дверь, окованная полосовым железом, со скрипом открылась, явив посетителям темное пространство комнаты заставленной стеллажами с множеством книг и рукописей.

Молчаливый монах, прошел в темноту и, повозившись у дальней стены, отодвинул тяжелую портьеру. Свет хлынул на мраморный пол, белые стены и от этого серые свитки стали казаться ещё темнее и старее. Алексей, собрался было шагнуть через порог, но был остановлен вскинутой рукой настоятеля:

— Высокородный господин! Нельзя входить сюда, не прочитав очищающей мантры.

Он встал на одно колено, накинул на голову капюшон сутаны и забормотал молитву.

— Входите, ваша светлость — отстранился настоятель, пропуская вперед своего сановитого гостя.

Алексей осмотрелся. Вот на этих стеллажах, забитых доверху рукописями, свитками и табличками с чертежами, таилась иная, не признанная никакими властями мысль. Из истории земного человечества он знал — отнесись власть имущие хоть чуть-чуть с пониманием ко всем идеям и прожектам таких вот еретиков, и история человечества пошла бы другим путем.

Зачем Александр Петрович Холмин, генеральный директор крупного автозавода, собирает вот эти точки и запятые, на которых спотыкается история Зигры? Неведомо….

— Вот за этим столом, ваша светлость может рассматривать все еретические записки. Только приносить их будет вот этот брат по вере.

Монах с цепким взглядом торопливо поклонился Алексею:

— Какие свитки или записи, и каких еретиков и низвергателей нашей святой веры хочет увидеть светлейший господин?

— Сохранены ли в книгохранилище еретические записи Лео Таро?

— Да, сохранены. Есть записки: «О высоких сферах», вот его трактат: «К вопросу о постоянстве движения Солима и других планет». Есть даже копия предсмертной записки, правда она не полная.

— Почему?

— Великий и мудрый сенат ордена приговорил еретика Лео Таро к казни в кипятке. Однако святейший Фаран проявил милость и заменил наказание на яму.

— Дайте предсмертную записку Лео!

— Вот этот свиток. Здесь только конец записи. Она была скопирована с камней, еретик писал её кровью, и начало записей смыло дождями, попадающими в яму.

Алексей осторожно развернул серый листок. На нем неизвестный писарь старательно скопировал последние строки угасающего сознания опального ученого:

— Мудрейший, святейший. … Уморили философа и поэта! Упыри! Скрижалями прикрываетесь, незыблемо все, недвижимо и постоянно!

— Великий господин, остерегитесь произносить слова порочащие скрижали и Святой Орден! То может плохо кончится для вас!

— Испугали! Сами теперь тряситесь от страха! Народ припомнит вам и котлы и ямы! Эти свитки беречь как зеницу ока! За ними ещё вернутся!

— Как угодно великому господину! — пряча злобную ухмылку, ответил монах.

Алексей вышел из хранилища свитков. Жедал и настоятель монастыря святого Чугуша почтительно склонили голову, как и полагалось перед высокородным господином.

— Мой благородный друг нашел все что искал? — епископ ордена натянуто улыбнулся знатному гостю.

— Мой друг Жедал! Эти свитки, записки и книги должны быть сохранены непременно!

— Будет исполнено, не беспокойтесь, Орден знает, какую опасность представляют эти книги! Однако, друг мой Алекс, я вынужден огорчить тебя — их святейшество Фаран сможет принять тебя только через день. У него трехдневный пост и непрерывная молитва.

— Ничего, мы с тобой это время сможем провести с пользой. Посетим школу, где богатых и знатных недорослей обучают разным наукам.

— Это очень похвально с твоей стороны! Только почему мы должны лишать себя плотских удовольствий? Наши храмы любви ничуть не хуже, чем храм Таиссы, у озера Белых Лотосов.

— Посмотрим и библиотеки, и школы, и храмы люби. Думаю, что метрополия не отстает в этом вопросе от провинции, — Алексей обернулся к настоятелю, тенью следующему за ним.

— Не будет ли так любезен, преподобный Арит, показать мне нивы и сады, что возделываются трудом монахов?

— Сочту за честь лично сопровождать высокородного господина Алекса в те места, где их высочество пожелает быть.

— Тогда ответь мне на один вопрос: почему ты называешь меня «высочеством»? Такое обращение допустимо только к титулованной особе!

— В приватной беседе с монсеньором Жедалом я узнал, что ты высокородный господин. Может, даже принц далекой и неведомой нам страны. А смею ли я задать в свою очередь вопрос тебе, достойнейший Алекс?

— Да сколько угодно! И давайте вести разговор проще: как два ученых человека, а то от обмена любезностями у меня уже заболел язык.

— Хорошо. Только как мне тебя называть?

— Зови — учитель Алекс.

— Достойное звание! У нас, чтобы получить такое звание, нужно очень много знать. А у вас, за какие заслуги присваивается такое звание?