Антология - 2084 [сборник, litres]

Вскоре он начал тяжело дышать и изо всех сил старался не отставать. Это было упущением Симоны. «Береги кислород», – сказала она ему.

Когда пришло время разбить лагерь, я чуть не заплакал от облегчения. Ксандр, к счастью, спал в своей собственной палатке, как и Нихал. Мы же с Симоной делили одну на двоих, как обычно делали, чтобы сэкономить на снаряжении. Ксандру не предлагали помощь, и, чтобы разбить палатку, ему потребовалось вдвое больше времени, чем всем остальным. Но ему нужно было учиться, иначе он не продержался бы в глуши и двух минут. После быстрого и скромного ужина, мы забрались в палатки устраиваться на ночь.

Симона заснула сразу, но я еще долго лежал в темноте, прислушиваясь к ее дыханию и созерцая тусклое свечение из палатки Ксандра. Он разряжал батарею своего планшета. В конце концов, свет погас. Но я продолжал лежать без сна, а в голове метались тревожные мысли о барсах. Только бы они спрятались, только бы были в безопасности! Нам нужна лишь капелька везения.

НОВАЯ ПОЗИЦИЯ* * * Abronia frosti

(Древесная Аллигаторовая Ящерица Фроста) * * *

В дикой природе # <5

Цвет кожи (голубая лазурь с черными вкраплениями),

Часть скелета (позвоночник / череп), сердце

Торги начинаются с 1 500 000 долларов США или эквивалентной суммы в другой валюте

Геральдическая регенерация ящериц. Ящерицы особенно ценятся за их способность приспосабливаться и преодолевать невзгоды и стойкость перед огромными трудностями. Сердца ящериц, как известно, излечивают смертельные болезни.

На следующее утро мы дошли до одной из камер-ловушек, вышедших из строя. Какое-то бесстрашное животное прокладывало себе путь. Мы спорили о том, следует ли снова подключать батареи. Симона считала, что стоит это сделать, Ксандр хватался за любую возможность, чтобы снять пару кадров для своего фильма, но мы с Нихалом были настороже. Что могли использовать мы, тем могли воспользоваться и браконьеры. Мы чувствовали, что наш лучший шанс состоял в том, чтобы уйти с радара, максимально использовать свои знания и стараться не афишировать наше присутствие охотникам или кошке.

В тот день мы поднялись еще на триста метров и к вечеру оказались прямо под снеговой линией, глубоко в царстве барсов. Белоснежные склоны гор, окружавшие нас, ярко выделялись на фоне бледного неба. В последние светлые часы перед закатом Симона выпустила нашего «воробушка», маленький беспилотник с узором в виде сетки, и проверяла по планшету наличие следов зверей или – если бы нам повезло – недавнего убийства. Ксандр заглянул ей через плечо, любопытствуя, но камера беспилотника отражала лишь скалы, лишайники и снег.

Температура в ту ночь упала до минус десяти. Мы с Симоной спали спиной к спине, стараясь согреть друг друга через спальные мешки. Я видел свечение планшета Ксандра, но в тот день слишком устал, чтобы бороться со сном.

На третий день мы воспрянули духом. Было ощущение, что у нас все получится: лагерь разбит, и теперь начиналась настоящая работа. Перед каждым из нас стояли свои задачи. Симона продолжала управлять беспилотниками, ища стада голубых баранов, рядом с которыми был шанс обнаружить и барса. На земле мы с Нихалом искали помет, мочу, хоть какие-нибудь признаки того, что самка проходила мимо камней-меток в этой местности. Мы работали с камерами-ловушками, придерживаясь монотонной, но методичной схемы. В течение первой недели нас не оставлял оптимизм, несмотря на то что камеры не показывали ничего, кроме случайного сурка или зайца. Энтузиазм Ксандра не ослабел, он снимал больше и болтал меньше, и казалось, что мы достигли разрядки напряженности. Нихал упорно заставлял его следовать нашим картам местности.

– Барсы напоминают солдат на линии дозора, – сказал он Ксандру. – Их обычные места обитания – горные хребты и старые речные русла. Они существа привычки.

Каждое утро мы вставали, растапливали кастрюли снега для нашей калорийной каши быстрого приготовления, делились планами действий и обещали себе, что сегодня наступит именно тот день.

Мы жили в этом базовом лагере четыре месяца.

Именно так я представлял себе съемки закаленных фотографов в предыдущем столетии, которые в течение нескольких недель и даже месяцев исследовали местность. Наши же преимущества состояли в том, что мы пользовались МКС и получали пищевые пайки с беспилотников «Новых горизонтов». Ксандру, как наименее привычному к климату, следовало постоянно напоминать о том, чтобы он носил защитные очки. Его нос и руки непрерывно щипал зимний холод. Я говорил все это Ксандру, но он не жаловался на тяжелые условия. Температура ночью упала до минус двадцати, и несколько дней мы просидели в лагере из-за метелей. Непогода сеяла в наших душах смуту. Мы начали сомневаться, что барс выжил.

Первые доказательства появились через сто дней после создания лагеря. Нихал, предпринявший четырехдневную одиночную вылазку, чтобы проверить самую дальнюю камеру-ловушку, обнаружил на камне-метке свежие царапины. Следы когтей были отчетливыми, равномерно распределенными, и ошибиться было невозможно. Мазок, взятый со скалы, дал нам образец мочи и временной интервал. Самка проходила здесь на прошлой неделе.

Нихал загрузил файлы с камеры на МКС, а мы, сидя в базовом лагере, ждали, пока Симона загрузит кадры на свой планшет. Мы с Ксандром топтались рядом, пока она просматривала кадры за последние две недели. Ловушку включили небольшие млекопитающие и случайно пролетавшая птица. Каждый новый образ вызывал всплеск разочарования. Я начал сомневаться в доказательствах Нихала.

На экране появился барс. Симона остановила кадр и запустила программу распознавания образов, но я уже знал, что это она, еще до того как программа подала звуковой сигнал. Мы смотрели, как на экране крадется самка. Ее движения были робкими, большие лапы осторожно ступали по земле. Не обращая внимания на камеру, она подошла к скале, подняла хвост и испражнилась. Через миг появился один из детенышей. Я услышал вдох, испущенный четырьмя парами легких.

Мы внимательно смотрели на экран. Мать и детеныш оставались в кадре в течение целой минуты, прежде чем двинуться дальше. Другого детеныша не было. Мы таращились на пустой пейзаж и ощущали опустошение, потерю. Но в этот момент появился второй маленький барс, следующий за ними.

Я попросил Симону воспроизвести кадры еще раз. Мой голос казался мне странным, жестким, я будто сдерживался, чтобы не заплакать и не закричать от облегчения. Мы посмотрели отснятый материал второй раз, третий. Мы могли смотреть его весь день.

Я взглянул на Ксандра. Он смотрел на планшет с выражением благоговейного страха. Я помню, как подумал, что, возможно, недооценил его.