Феликс Кривин - Изобретатель вечности: Повести, рассказы, очерки

Большой африканский слон летал под куполом цирка, а Пирли посреди арены раскланивался. Понадобилось двадцать два года упорной, изнуряющей обоих работы, чтобы заставить слона летать на ушах.

Конечно, Пирли применял телепатию, но не так просто вложить в слоновью голову человеческую мысль. Да и кому охота, чтобы в его голову вкладывали чужие мысли? Естественно, слон сопротивлялся. Уши у него были большие, но недостаточно тренированные, чтобы поднять с земли многотонное тело, к тому же слон был ленив: он просто не хотел работать ушами.

Пирли показывал ему, как это делается. Собственными ушами он двигать не мог, приходилось приставлять кисти рук и махать ими, делая вид, что поднимаешься в воздух (для этого Пирли использовал лестницу-стремянку). Слон отворачивался. Ему было противно это зрелище, и он упорно не хотел «подниматься на крыло» (термин, заимствованный Пирли из орнитологии).

Да, хлеб дрессировщика — не сахар, а сахара, кcтати, пришлось затратить порядочно, прежде чем был достигнут результат. Если бы самому Пирли скормили столько сахара, он бы, наверно, давно летал и на ушах, и на чем угодно…

Слон распростер уши и оставил их в неподвижности: он парил. Он парил под самым куполом, и Пирли не разрешал ему спускаться ниже, чтобы зрители не увидели, как дрожит его хобот и круглятся от страха глаза. Работа слона тоже была не сахар, поэтому сахар он получал отдельно, в виде компенсации.

— На посадку! — скомандовал Пирли.

Слон продолжал парить. Пришлось повторить ему команду несколько раз да еще ударить в большой барабан, прежде чем он, наклонив уши под нужным углом, пошел на снижение.

Цирк грохотал, Пирли кланялся, но слон не слышал аплодисментов.

Научившись летать на ушах, он разучился слышать…

Два солнца — огромное красное и маленькое голубое — садились за горизонт планеты Марии, а на фоне их сидели два кузнечика, точнее, два неземных существа, напоминавших земных кузнечиков, и наслаждались закатом.

Они не знали, что сидят на планете Марии, это знал только Ловел Стерн, потому что именно он назвал Марией планету, еще никем до него не названную.

Мария осталась на Земле. Почему-то им стало тесно на Земле, и Мария осталась, а он улетел — и прилетел на планету, которую назвал Марией.

Два неземных кузнечика имели довольно независимый вид, вероятно, потому, что каждый сидел на фоне своего солнца. Они смотрели в разные стороны и сохраняли между собой дистанцию, наподобие двух солнц.

А Мария осталась на Земле. Она тоже держалась независимо, но ей это было трудней, потому что у Земли только одно Солнце.

Кузнечик голубого солнца потер лапку о лапку, положил голову на одну из них и задумался. А кузнечик красного солнца закинул ногу за ногу, подчеркивая, что ничьи мысли, кроме своих, его не интересуют.

Наступила ночь, но и она не могла их соединить, потому что на небе взошли две луны, желтая и оранжевая. И эти две луны были как два шара, готовых лопнуть от собственной независимости…

А Мария осталась на Земле и ничего не знала о планете Марии. И не знала она, что можно вот так просидеть всю жизнь, подперев голову кулачком и закинув ногу за ногу, — потому что независимость — это совсем не любовь, настоящая любовь — это зависимость. Иметь одну Землю на двоих, одно Солнце на двоих, только одно, все только одно на двоих…

Ловел Стерн покидал планету Марию. Он покидал эту Марию ради той Марии, земной, как еще недавно покинул ту ради этой, двусолнечной и двулунной…

Два неземных кузнечика не заметили, как он улетел: каждый из них смотрел в свою отдельную, персональную сторону…

На Альфе Пегаса богатый животный мир, но разумом там обладает только верблюжья колючка. А верблюдов там нет, они там не водятся. Вероятно, это и является причиной такого бурного развития верблюжьей колючки.

Живут они там семействами, каждый куст — большая семья, причем не родственников, а единомышленников. Это их больше сближает. Все они объединены стремлением познать истину.

Вокруг громоздятся пески, среди которых не так-то легко найти истину, но это никого не смущает. И никто не помышляет о том, чтобы сменить эти пески на более благодатную почву.

Длинный Стебель, вероятно глава одной из семей, сказал Свену:

— Истина тем хороша, что она не лежит на поверхности. Это первый признак, который отличает ее от лжи.

Он был прав, и все семейство его закивало. Только один Зеленый Стебелек смущенно сказал:

— Мне кажется, я уже нашел истину.

— Замолчи! — одернул его Длинный Стебель. — Гость может подумать, что ты глуп. Разуму свойственно искать истину, а находит ее только глупость [10] Сомнительное утверждение, оправданное лишь тем, что оно принадлежит внеземной цивилизации. (Прим. редактора.) .

— Но я все-таки нашел — упорствовал Зеленый Стебелек.

— Это он о Зеленой Веточке, — объяснил Свену Длинный Стебель. — Вон, видите, на соседнем кусте маленькая Зеленая Веточка? Приятная веточка, ничего не скажешь, но принимать ее за истину может лишь такой же зеленый Стебелек.

— Что же делать? — смутился Стебелек. — Когда я смотрю на нее, мне больше не хочется ничего искать.

— Пока не хочется, — мудро кивнул Длинный Стебель. — Но пройдут годы, и ты будешь думать что истина — это яркое солнце над головой, а еще пройдут годы, н ты решишь, что истина — это мягкий, теплый песок, в который хочется поглубже зарыться. И все это будет ошибка. Потому что истина — только в поисках истины, и другой истины нет.

Вот до чего они додумались на своей планете. Потому что, когда нет никаких занятий, кроме размышления о смысле жизни, непременно придешь к бессмыслице.

— Вы с Земли? — спросил Свена Тонкий Стебель. — Говорят, у вас на Земле есть верблюды? Понимаете, мы здесь все верблюжьи колючки, а верблюдов у нас нет. Это очень грустное обстоятельство.

— Очень, очень грустное обстоятельство, — закивали другие тонкие стебли.

— Но они вас съедят! — сказал Свен. — Ведь основное, чем питаются верблюды на Земле, это ваш брат верблюжья колючка.

— Этого нам еще не хватало! — сказал Длинный Стебель. — Нет, я положительно убежден, что глупость нас погубит, как она погубила все прежние цивилизации [11] А вот это справедливо и для земной цивилизации. (Прим. редактора.) . У нас ведь не первая цивилизация, — пояснил он Свену. — Был когда-то мыслящий огонь, он ярко пылал, но ему захотелось воды, и она его погубила. Потом была мыслящая вода, бурная и глубокая, но ей зачем-то понадобился песок, и он-то ее поглотил. Теперь на этом песке выросли мы, ну, и жили б себе разумно, познавали окружающий мир. Так нет, нам подавай верблюда!