Паата Амонашвили - Больной врач

Тут Наставник поднял руку, и в ней оказалось нечто, похожее на проектор. Сразу же посередине пещеры, возникли живые картины моего сознания.

Софи с Кэтчером лежат в постели в обнимку.

Боже! Опять. Я не могу этого вынести!

Софи говорит кокетничая:

— Я чувствую, что продажа энергетика не единственная твоя цель здесь… Скажи честно, какой у тебя план кроме этого?

Кэтчер улыбается:

— Ты очень умная. Я скажу. Продвижение и торговля энергетических напитков — лишь первый этап. Параллельно мы начнем строить огромный госпиталь, оснащенный самой современной медицинской техникой, с особым отделом лечения заболеваний пищеварительного тракта.

Софи удивлена:

— Госпиталь?

— Да.

Вдруг ее лицо засияло. Она начинает понимать:

— Подожди. Давай, угадаю. Заболевания системы пищеварения… Николай говорил, что постоянное употребление «КайТайФуна» непременно приведет к нарушениям в желудке, и…

На лице Кэтчера появилась злая улыбка:

— Да! Распространение нашего напитка будет скрытой причиной увеличения заболеваемости. Следовательно, повысится спрос на квалифицированное медицинское обслуживание, что мы и будем предлагать.

Софи начала размышлять вслух:

— То есть нашим напитком мы вызываем болезни, которые потом будем лечить в нашем госпитале нашими же лекарствами…

Кэтчер кивает головой и добавляет:

— Которые, на самом деле, и не лечат. Лишь устраняют симптомы и люди довольны…

И вдруг Софи взрывается чертовским смехом:

— Надо еще открыть похоронное бюро. Ведь и на похороны вырастет спрос…

Кэтчер удивлен ее находчивости:

— А это идея! Ты — моя умница!

И его рука скользит по ее телу. И она отвечает на поцелуй. И они опять…

Я рыдаю. Наставник дернул рукой, и картинка сменилась на другую спальню.

Боже!

Моя Мария с Крикуновым…

Она говорит:

— Итак, мы договорились?

Он расплывается в сладострастной улыбке, и хочет ее поцеловать.

Она его останавливает:

— Нет, сначала ответь! Мы договорились?

Он говорит:

— О чем угодно!

Мария требует:

— Тогда бери телефон, звони начальникам твоих штабов и дай распоряжение немедленно прекратить все митинги. Прикажи им разойтись по домам…

Он отвечает:

— Ради тебя, я готов на все.

Мария кладет ему в руки мобильный телефон:

— Звони!

Он кивает головой и набирает номер:

— Прикажите всем. Митинги приостановить. Немедленно разойтись! Все.

Мария его больше не останавливает.

Во мне все взрывается горячим вулканом.

Откуда-то издалека, до меня доносится голос Наставника:

— Неужели ты — это твои женщины? Или твои чувства к ним? Или ты — твоя ревность?

Я не знаю что ответить. Может, я и есть моя ревность? Какой кошмар!

Я — ревность?!

Издалека бьет гонг.

И я выпадаю из собственного сознания в другую реальность.

Передо мной зловещее лицо профессора. Я вижу его сквозь пелену тумана, на грани сна и яви, и не могу двигаться. Он же рисует по воздуху старые символы длинным ножом с орнаментами на рукоятке и читает головокружительные заклинания, делая из меня беспомощного червяка.

Привлеченные колдовством, жуткие существа хороводом тянутся к лезвию ножа. Хочу что-то сказать. Хочу остановить колдуна. Но слова замерзают на устах, превращаясь в сосульки, и профессор беспрепятственно продолжает ритуал. Он владеет мной…

Дремать бы мне так, в оковах магии, но я не сдаюсь! Усиливаю внутреннее тепло, чтобы растопить замерзшее на устах сопротивление.

Жажда вырваться из пленительного колдовства берет верх, внутренний огонь разгорается, и звучит отчаянным крик:

— Стой!

Внезапно исчезли странные существа, танцующие на лезвии ножа, и туман перед глазами рассеялся. Профессор отбросил черный капюшон и раздраженно сказал:

— Что вам? Зачем остановили?

Я помотал головой, стараясь отделаться от наваждения, и ответил:

— Прекратите немедленно! Что вы делаете?

Он отложил свой нож, неожиданно улыбнулся невинной улыбкой и ответил:

— Простите за резкость. Умоляю, извините. Я был поглощен ритуалом призвания удачи для ваших дел.

— Каких дел?

— Вы не посвящаете меня в детали вашего выдающегося бизнеса.

Теперь я вспомнил его имя — профессор Вейсхаупт — и сказал:

— Какой у меня выдающийся бизнес?

Вейсхаупт заискивающе улыбнулся:

— Вы хотите сказать, что я могу докладывать вам о ваших же делах?

— Докладывайте.

— Хорошо. Вы — Натан Ротшильд, и должны знать лучше меня, что ваши банки в Лондоне, Париже, Вене и Неаполе уже завоевали всю Европу. Вам подчиняются величайшие монархи, и ваше влияние распространилось по всему миру. У вас огромные компании в Индии, Америке, России. Вы богаче всех королей вместе взятых, и темпы вашего финансового роста увеличиваются. Никто не знает о реальной мощи богатства вашей семьи. Говорят, вы можете купить половину Европы…

Я поднял руку, остановил его:

— Постой, где мы и какой сейчас год?

Профессор не удивился этому вопросу, он придвинул стул поближе ко мне, сел и ответил:

— У вас опять провал в памяти после нашего сеанса, и я вам все напомню. Мы во Франкфурте, на вашей родине. Сейчас 1828 год. К сожалению, ваш батюшка скончался, но остальные члены вашей семьи здравствуют. Все собрались сегодня здесь по поводу великого праздника. Ваш старший сын, Лайонель, берет в жены прекрасную, юную Шарлотту, старшую дочь вашего брата Карла. Дети счастливы и вся семья тоже. Особенно ваша матушка Гутель.

Я вскочил на ноги, и мое сердце забилось, как сумасшедшее. Вдруг я ощутил, что тело на мне болтается огромным, тяжелым пузырем. Живот мешал двигаться и дышать. Я нашел зеркало в комнате, посмотрел и ужаснулся от собственного вида. На меня смотрел располневший седой старик, с усталыми морщинами на разбухшем лице.

— Боже! На кого я похож! — вырвалось у меня.

Профессор тоже привстал со своего стула и сказал из-за спины:

— Да, вы выглядите не лучшим образом. Напряженный труд пошатнул ваше здоровье. В течение десятилетий вы работаете двадцать четыре часа в сутки.

Я сморщился, как от горькой пилюли.

— И зачем это мне?

Профессор удивился.

— Как зачем?! Вы же основатель великой финансовой империи! Вы должны гордиться этим!

На глаза навернулись слезы. Не знаю, откуда появилась эта сентиментальность, но мне стало жаль себя.

Вейсхаупт ответил на мои мысли, словно подслушал их:

— Не жалейте себя! Вы же гений! Ваше дело будет жить веками! Вам лучше выйти сейчас к братьям, которые ждут вас в беседке вашего детства.

Я кивнул профессору:

— Хорошо.

Я направился к двери, но профессор задержал меня: