Кэтти Уильямс - Скажи машине «спокойной ночи» [litres]

Хотя я этого и не ждал, я не вздрагиваю, когда чья-то пара рук опускается на мои плечи. Я не чувствую этих рук, а только вижу их уголками глаз. Однако я могу представить себе их вес, так как пальцы барабанят в районе моих лопаток. Я поворачиваюсь, и аватар Зи одаривает меня уверенной улыбкой.

Мы с Зи потратили кучу времени на наши аватары. Мы даже позволяем друг другу вносить окончательные корректировки, отталкиваясь от теории, что другие люди видят тебя более четко, чем ты видишь себя сам. Поэтому аватар Зи в общем-то является его копией, если не обращать внимания на лисьи уши и золотые глаза, которые я добавил по его настоянию. Ну, а я? Зи сделал меня примерно на двадцать три процента красивее, чем я есть, хотя он клянется, что это не так.

Я встаю и поворачиваюсь, и теперь мы находимся лицом друг к другу. Зи протягивает руку и прикасается к моей щеке. И я снова ничего не чувствую.

– Все это время я поднимался за тобой, – говорит он. – Ты что не слышал, как я звал тебя по имени?

– Не-а. Извини. Наверное, у меня была большая фора. – И так и должно быть, потому что Зи может опередить меня в любой день недели.

Даже не просто в любой день недели, а каждый день, пока мы поднимаемся на гору. Мы проделываем это каждое утро с октября. Все началось с того, что тренер Зи предложил взбираться на гору, чтобы улучшить его выносливость на футбольном поле, но Зи постеснялся входить в ВР сам. Он не хотел надевать маску и топтаться на месте посреди нашей комнаты в общежитии. Так что он превратился в настоящего зануду, еще хуже, чем обычно. Он упрашивал, давил на чувство вины и подкупал меня всеми возможными способами до тех пор, пока я, наконец, не согласился подниматься на гору вместе с ним. Типичный Зи. Я предупреждал его, что не смогу вскарабкаться на вершину, и я был прав. Первые несколько раз я начинал задыхаться, едва добравшись до деревьев. Ко второй неделе я добрался до песка. В то утро, когда я, наконец, добрался до снега, мы закричали от радости и начали бросаться нетающими, теплыми снежками.

Подъем на гору позволил мне понять нечто важное, о чем я не сказал Зи: чтобы добраться до вершины, мне нужна энергия. Я должен есть.

Все – и мама, и Сафф, и Джосайя – беспокоились, что, когда я поеду в колледж, у меня случится рецидив. И даже я. Я сам беспокоился. Писали, что такое может произойти. «Сохраняйте бдительность. Старайтесь не вспоминать о происшествии. Никаких негативных реакций». Черт, вероятно, именно поэтому Сафф не разошлась со мной сразу после окончания школы. В течение первых нескольких недель все было нормально. Пища в общежитии была легкой, вязкой и безобидной. Но потом я снова начал потихоньку устанавливать для себя правила. Только овощи. Двадцать пережевываний, прежде чем глотать. Глоток воды после каждого кусочка. И я понимал, что с этого все и началось – с небольших правил, которые становились все более строгими. Никакой еды до ужина. Пятьсот калорий в день. Пятьсот калорий через день.

А затем Зи уговорил меня подниматься на гору.

– Ты и вправду меня не слышал? – спрашивает он.

Я стою на вершине горы. Зи и здесь собирается меня доставать.

– Я кричал что-то типа: «Ретт! Ретт! Разве тебе не наплевать?»

Один из плюсов того, что Зи из Китая, заключался в том, что, в отличие от почти всех моих знакомых, он не знал о Ретте Батлере и «Унесенных ветром» [15]. До тех пор, пока пару недель назад ему не рассказала девушка в коридоре нашего этажа.

– Просто чтобы ты знал, – говорю я, – сейчас я закатываю глаза.

– А я широко тебе ухмыляюсь, – отвечает он.

На его губах играет лисья ухмылка. Золотые глаза мерцают, как запрограммированные, – каждые две секунды. Зи снова касается моего плеча. Я почти это чувствую.

– Ты еще не виделся с друзьями? – спрашивает он.

– Не-а. Вчера вечером ужинал с предками. Даже не так: с предком. Папа ужин пропустил. И вообще, они какие-то странные.

Когда я это говорю, я понимаю, что это правда.

– А сегодня встречаешься с друзьями?

– Ты чего, Зи? Мы слушаем ушами, большими и круглыми.

Так говорит Зи, когда ему кажется, что я не обращаю внимания. Эта фраза из одного из детских шоу, которые он смотрит по утрам, пока я нахожусь на занятиях. Зи не понимает, что я всегда обращаю на него внимание.

– И нет, я сегодня не встречаюсь с Сафф. Я же сказал – она в Иллинойсе.

Я не говорю о фотографиях, которые она отправила.

– А как далеко Иллинойс?

– Боже мой. Как ты попал в колледж? Должно быть, ты очень хорош в футболе.

– Да ладно тебе. Я знаю, что он где-то посередине. – Он убирает руку с моего плеча и похлопывает меня по груди. – Я просто имел в виду: он намного ближе к тебе, чем Пекин.

Я делаю шаг назад и прислоняюсь к кровати в своей комнате. В ВР я стою у самого обрыва, но оттуда нельзя упасть, или спрыгнуть, или еще что. Рука Зи указывает в центр моей груди.

– Я должен идти, – говорю я.

– Да, здорово, круто! – отвечает яркая подделка Зи. – С моей стороны было очень круто прийти и встретить тебя здесь, на горе!

Я улыбаюсь за своей маской.

– Да. Здорово. Круто. С твоей стороны было очень круто прийти и встретить меня здесь, на горе, Зи.

– Лады. Теперь можешь идти. Приятного утра, Ретт.

– Ага, тебе тоже, – говорю я, и только когда я снимаю маску, а гора и Зи исчезают, я понимаю, что у него сейчас не утро. Я запрашиваю у СУД время в Пекине и узнаю, что там сейчас середина ночи.

Я нахожу маму в гостиной с миской овсянки. Еще одна странность. Она всегда говорила, что есть на диване – некультурно. Она разрешала мне это (она даже разрешила мне есть в душе ), но я никогда не видел, чтобы она сама ела в гостиной. Теперь миска стоит у мамы на коленях, а одна рука покоится на лежащей рядом машине Apricity.

– Ты сегодня работаешь дома? – спрашиваю я, кивая в сторону устройства.

– Нет, нет. – Она перекладывает руку на колени. – Просто опаздываю. Ты хорошо спал?

– Как в детской кроватке.

Она слабо улыбается, блеск ее зубов контрастирует с бледным лицом.

– А ты хорошо спала? – спрашиваю я, зная, что это лучше, чем сказать, что она выглядит уставшей.

Хотя она на самом деле выглядит уставшей.

– Конечно. А как иначе?

– Вертелась из-за кошмаров? Просыпалась в поту?

– Хватит! Я спала. – Она вскидывает голову. – Тебя разбудил отец? Я просила его заходить на цыпочках, но ты же знаешь, как ему нравится бухать своими пятками.

– Меня разбудил будильник. Папа задержался или что?

– Нет, нет. – Она вновь кладет руку на машину. – Он ушел сразу после того, как пожелал тебе спокойной ночи. – Она подносит руку к груди. – Сразу после этого.

– Ты на него злишься?

– Конечно, нет. – С этими словами она шевелит коленом, и миска с овсянкой наклоняется и едва не переворачивается. Она ее ловит.