Бронислава Бродская - Пробирка номер восемь [СИ]

— А почему вы говорите о другой семье? Разве я не могу остаться в своей семье?

— Анна, это сложный вопрос. Вы его задали, не подумав. Растить маленькую девочку, которая, по-сути, их мать и бабушка, легло бы слишком тяжелым грузом на психику ваших близких. Они не смогут этого сделать. Да и кто из ваших дочерей согласился бы стать … и меня язык не поворачивается сказать … вашей матерью. Мне это не представляется возможным. Вам такого никто и не предлагал. Вы сами задали мне этот вопрос. И правильно, что задали. Я готов ответить на любой ваш вопрос, если это в моих силах.

— А когда я превращусь в ребенка … с кем я буду? До какого времени? Когда меня отдадут … куда?

— Да, это серьезные практические вопросы. Я рад, что вы мне их задаете.

— Сама не знаю, почему я у вас, Бен, это спрашиваю. Откуда вам знать?

— Анна, это будет зависеть от вашей семьи. Они тоже должны пройти психологический тренинг, который поможет им принять ситуацию. Прогнозировать я ничего не берусь, тут вы правы, но … я не вижу ничего страшного, если ваша семья будет какое-то время присматривать за маленькой девочкой, заодно получая совершенно уникальную возможность увидеть свою мать в «прошлом», понять ее, оценить, сделать выводы и поправки на будущее. Кто может похвастаться таким шансом? Он уникален. Не фото, а живой человек.

— Маленький ребенок — это труд.

— Да, но после этого опыта все они будут другими людьми. Пройдя через такое, никто не может остаться прежним. Вы, Анна, не должны преувеличивать моральные мучения, ни ваши, ни вашей семьи. Вы в какой-то момент перестанете быть для них матерью и бабушкой. Они перестанут об этом вспоминать, так как такое предположение будет выглядеть слишком нелепым, а человеческая психика отвергает абсурд, сосредотачиваясь на реальном и сиюминутном. Да и вы будете просто девочкой, не отягощенной тяжелыми этическими размышлениями и всякого рода интеллектуальными рефлексиями. Вы — ребенок, живущей среди любящих людей. Вот и все.

— А что мы скажем другим?

— Ой, Анна, я уверен, что вы придумаете. А если нет … я вам помогу.

Аня в первый раз смогла улыбнуться. С Беном все казалось не таким сложным. Он был легким человеком. Хотя … может быть тут дело было в том, что доктор — посторонний. С ним бы такое произошло. Она бы посмотрела, как он запел.

— Анна, я знаю доктор Колман говорил с вами о беременности. Вы подумали о нашем предложении?

— Нет, не подумала. Я сейчас не хотела бы об этом говорить. Поймите, это не может быть только моим решением. Я должна посоветоваться с мужем.

— Да, конечно. Оставим пока эту тему. Я должен предложить вам обычную серию тестов, призванных охарактеризовать вашу личность …

— Зачем, Бен? Для чего вам знать про мою личность? Какова цель этих исследований?

— Хороший вопрос, Анна. Приятно иметь дело с образованным человеком.

— Дело в том, что в этом периоде, достаточно, кстати, недолгом, ваша психика будет как бы раздробленной: вы — Анна Рейфман, сознающая свое положение и мучающаяся по-этому поводу, и в то же время вы — Анна Рейфман, молодая девушка, со всеми свойственными ей характеристиками, забывающая об обстоятельствах своей жизни, а просто живущая настоящим, не отдающая себе каждую минуту отчет о том, что с ней происходит. Кроме того, вы — одновременно врастаете в современную американскую цивилизацию, молодежную субкультуру и вы же — советский человек из «прошлого», с соответствующим менталитетом. Все необыкновенно запутано, сложно и поэтому интересно для ученого. Я вам так же предложу тесты, выявляющие степень вашей депрессии, ну, если она вообще обнаружится… хотя я уверен, что в той или иной степени, вы в стрессе. Это очевидно.

Лисовский спросил, как ей удобнее отвечать на вопросы, на компьютере или ручкой на бумаге. Аня ответила, что на компьютере. Они прошли в другую комнату и Аня села перед экраном. Бен попросил ее быть терпеливой и вышел.

Аня прочитала объем работы: «Готовы ли вы полюбить себя»; «Умеете ли бы постоять за правду»; «Каков ваш творческий потенциал»; «Склонны ли вы манипулировать людьми»; «Как вы относитесь к мелочам жизни»; «Умение слушать»; «Легко ли с вами». Фу, какая-то чушь. Да, прочих тестов были еще десятки. Надо же, все было по-русски. Как странно. Ведь, не может быть, что все это сделали только для нее. Надо же … Надо будет спросить у Бена. Ага, вот что-то дельное: «Каков ваш возрастной потенциал», тут поинтереснее. Ну, ладно, неважно, ведь, с чего начать: вот это вроде ничего: «Уровень самооценки». Аня довольно быстро ответила на 20 вопросов, ни разу не колеблясь. Она рассчитывала увидеть на экране краткую оценку своих ответов, но ничего не увидела. Ага, ну понятно, доктор сам все должен обработать и … тогда он увидит картину, а ей — фиг. Нет, так совсем неинтересно. Как жаль, что она сейчас не видит результатов. Когда-то у нее была высокая самооценка, а сейчас … интересно, она стала той же, какой и была когда-то, или … что? Выше, ниже?

Аня работала сначала с интересом, но потом устала. Какая-то популярная психология, тесты для домохозяек в интернете. Аня раньше ни за что бы не стала терять на них время. Да, и оценивать собственную личность не представлялось ей таким уж интересным. Но если первый тест показался ей в чем-то даже примитивным, то над последующими она начала думать все больше и больше. Каждый ответ уже не был для нее таким уж однозначным. Она ни в чем не была уверена и дело еще было в том, что Аня рассматривала разные варианты ответов с точки зрения «тогда» и «теперь». Вот, например, вопрос по-поводу творческого потенциала, на первый взгляд — дурацкий: думаете ли вы, что сами можете участвовать в значительных изменениях окружающего мира. Молодая Аня ответила бы да, в некоторых случаях. (да, в большинстве случаев. Так она даже и раньше не ответила бы. Никогда не была наивной.), а теперь, подумав, Аня ответила «нет». Или: в свободное время вы предпочитаете: — оставаться наедине, поразмыслить; — находиться в компании; — вам безразлично, будете ли вы одна или в компании. «Нюрка» предпочитала, разумеется, компанию. Она — последних лет … одиночество. А сейчас … Аня не могла решить. Одиночество тяготило, давило и мучило. Компании … ну, какие тут компании? Хотя … она бы хотела быть на людях, только не в семье. «Черт ногу сломит … а все потому, что у меня в башке перепуталось … полная разножопица.» — Аня была собой недовольна и затруднялась почти на каждом шагу.

Хотелось, чтобы день быстрее закончился. В три часа, она зашла к Бену в кабинет и объявила, что устала и хотела бы уйти. Бен показал ей напоследок компьютерную анимацию, сделанную из ее фото: она — старая, а потом компьютер через вереницу сменяющихся кадров ее волшебным образом молодит, а можно и все было запустить в обратном порядке … от младенца до старушки. Скорость тоже устанавливалась. Бен хотел ее развлечь что ли? Ну, да забавно, хотя Аня прекрасно знала, что подобная техника существует, видела «превращения» Елизаветы Английской. Фокусы ее позабавили явно меньше, чем Бен ожидал и он больше не стал ее задерживать. Аня зашла поесть в кафетерий, до вечернего разговора с Феликсом времени было еще очень много, и Аня вновь стала размышлять не съездить ли ей в музей-усадьбу Вашингтона. Она сидела на лавочке, смотрела на толпу и пыталась бороться с ленью, разговаривая сама с собой в своей голове: