Бронислава Бродская - Пробирка номер восемь [СИ]

— Фель, ты их можешь себе повесить. Я тут у себя не хочу детей.

— Ну, Ань. Они всегда висели в этой комнате.

— Висели, а теперь не будут. Тебе, что, жалко купить мне что-нибудь посовременнее?

— Не в этом дело. Мне не жалко … но …

— Нежалко, так поедем сейчас и купим … я тут кое-что на интернете нашла, но может это и в магазине есть.

В магазине ничего, из того, что Аня хотела, не оказалось. Купили картинку с муравьем, который тащит на спине давящий ему на спинку земной шар с надписью «Don't give up», не сдавайся! На вкус Феликса постер был слишком примитивен и по-этому безвкусен, но Аня настояла. На этом она не успокоилась и заказала на Амазоне еще один с летящим на белом фоне силуэтом молодого человека. Красивый, но бессмысленный и, с Феликса точки зрения, надоедливый. Фотографии он снял и убрал в шкаф. Ему было грустно, но все-таки следовало признать, что современная Аня и маленькие дети в разных забавных позах никак не совмещались.

Аня все-таки купила себе в Костко велосипед и теперь всегда ездила с ребятами кататься. Феликс начал здорово беспокоиться насчет ее кредитной карточки. Тут были проблемы, о которых он раньше и не подумал: Аня не была похожа на своем ID на себя теперешнюю, и когда она расплачивалась существовала прямая угроза неприятностей. Кроме того она уже не слишком хорошо теперь понимала, сколько и на что следовало потратить. У них был по-этому поводу малоприятный разговор, но велосипед он ей, так и быть «простил». Тем более, что он ей доставлял удовольствие. Аня приезжала с велосипедных прогулок усталая, разгоряченная, веселая и голодная. Феликс поджидал ее с ужином. Как и предсказывал Бен, разговор про учебу у них возник:

— Фель, а что я буду делать осенью?

— В каком, Ань, смысле, что ты будешь делать?

— А ты считаешь нормальным, чтобы ты уходил на работу, а я тут одна сидела?

— А что ты хочешь?

— А хочу учиться в университете. Думаешь, не смогу? Переведу свои оценки на их кредиты …

— Аня, послушай меня. Ты забыла, что твоим кредитам почти 50 лет? Забыла? Странно.

— И что?

— И то, Ань … тем более, что это, как ты понимаешь, дорого. Если хочешь, иди в школу, Liberty High School.

— А там, что ты скажешь?

— А там, Аня, ничего не надо говорить. Там нужен адрес и … все. Запишут с моих слов, кто ты такая. Скажу, что ты приехала ко мне надолго погостить из России.

— Мне там будет скучно. Я все буду знать.

— Не выдумывай. Короче, если хочешь … давай, а нет — так нет.

Со школой сразу возникла дурацкая проблема. Ездить на школьном автобусе Аня категорически отказалась, объясняя Феликсу, что она будет «как дура». Ей было бы удобнее ездить на машине. Феликс говорил ей, что это невозможно, так как … «а что если остановят, то какие ты покажешь права. Старой женщины?» Аня вроде все понимала, но ей казалось, что ее не остановят, что ехать надо всего пару блоков, что …«если остановят, она скажет …» Феликс был непреклонен: «нет и все». Аня просила его позвонить в Бюро, они, дескать, помогут с бумагами. Однако Феликс уже с ними об этом говорил, но они были уклончивы, видимо, процедура казалась им слишком сложной и не стоящей усилий, ввиду слишком краткой необходимости. В результате договорились, что Феликс до работы сможет ее отвозить в школу, а обратно она либо пройдется пешком, либо сядет на школьный автобус.

Перед первым днем Аня заметно волновалась, а вечером рассказала Феликсу, что, все, вроде, ничего прошло, что ребята с ней разговаривали, но мало. Ее представили, сказали, что она из Москвы, и все удивились, что она так хорошо разговаривает по-английски. Тут Аня не удержалась, и сообщила им, что она еще лучше говорит по-французски. Впрочем, она была совершенно не уверена, понравилось это окружающим, или нет. За следующие несколько дней подруг Аня не завела. Она и не собиралась этого делать, приглядывалась только к мальчикам. Самым главным для нее было понять, что здесь ценилось больше всего: хорошая учеба, спорт, внешний вид, одежда, фигура, раскованность, эрудиция … Оказалось, что хорошо учиться было не так уж и важно. Вокруг сидели накаченные, не слишком интеллектуальные мексиканские парни, для которых девочка вовсе не обязательно должна была быть академической звездой. Уровень преподавания и знаний Аня нашла неприлично низким. Каждый вечер она говорила Феликсу, что, учителя — козлы, одноклассники — тихие уроды, занятия — просто мрак. Там все такое дерьмо, заведение полное самодовольных идиотов, высокомерных свиней, дебилов. Феликс даже и представить себе не мог, как Аня, сама преподаватель, вдруг стала так воспринимать школу. Интересное явление для него, как для специалиста. Он предлагал ей не мучится, просто завтра же перестать эту «школу для идиотов» посещать. Но, Аня странным образом, за школу держалась, и даже перестала ныть.

Феликс не понимал почему, и Аня вовсе не собиралась ему объяснять, что в школе — классная тусовка, войти в которую стало для нее делом чести. Пара-тройка парней показались ей стоящими. Ничего, что они были пока чужими. Посмотрим, чьими они будут через месяц! Она в совершенстве владела тактикой отключения на уроке, если было слишком скучно.

Ей следовало достичь самой высокой степени крутости, и делать это Аня решила «от противного»: «У вас тут немодно учиться, а я буду учиться. Вы боитесь некоторых предметов, как черт ладана, а я их возьму, и буду первой в своем классе. У вас модно ходить в узких джинсах и коротких майках, а я надену длинную юбку. Вы небрежные, а я буду элегантной. Вы будете балдеть и молчать, а я стану, как ваш учитель!» У Ани появилась программа действия и теперь каждый день был полон для нее смысла. Она боролась за популярность, и хотела ее добиться во что бы то ни стало. Аня знала, что ей будет нелегко, она же должна играть на чужом поле, но … она же Анна Рейфман и она им себя покажет.

В школе все обязаны были изучать какую-нибудь, как они здесь выражались, науку. Большинство брали биологию. Самым непопулярным предметом была физика. Аня внутренне улыбаясь, записалась на этот курс. Изо всей не такой уж маленькой школы в этот класс пришли 11 человек. Учитель, неопрятный молодой человек, пытался их на первом уроке заинтересовать занимательными опытами. Дядька наливал в стакан воду, брал иголку. Иголка плавала. Он ее вынимал, вытирал платком, объясняя, что «иголка должна быть сухой». Ребята должны были повторить опыт. Иголка плавала … потом учитель свой фокус-покус разжевывал: на платке, или на пальцах жир, т. е. поверхность несмачиваемая и … что «и» никто не понимал. Потом был мутный «фокус» с бритвой. Ее переворачивали разными сторонами вверх, потом сгибали, и … одна сторона, всегда одна и та же, оказывалась наверху. И что? А то, говорил учитель, что при изготовлении одна сторона бритвы подвергается более сильному тепловому воздействию, чем другая … структура металла меняется и по-этому … учителю все казалось ясным и дико интересным, но Аня была готова поклясться, что ни один китайский или индийский парень из ее класса, где она была единственной девочкой, ничего не понял. В первое мгновение ее как и подмывало задать лысенькому дядьке кое-какие вопросы, но потом она раздумала, решив сначала выждать, и посмотреть, как будут идти дела дальше. На рожон Аня лезть не любила, и никогда не делала этого, не подумав. «Рожон» был возможен, но только как крайнее средство.