Бронислава Бродская - Команда доктора Уолтера [СИ]

Через минуту, проверив датчики всех процессов и увидев на мониторе соответствующие показатели, Риоджи моментально выкинул из головы посторонние мысли. В органе номер 2 наметились проблемы с внеклеточным матриксом: уровень фибронектинов в омывающем орган растворе значительно повысился, т. е. новая печень начинала резко стариться. Клеточная адгезия нарушалась и гистология органа номер 2 становилась неправильной. «Неправильной» — означало «раковой».

Дверь в лабораторию открылась, Роберт и Стив вошли одновременно. Стив показался Риоджи каким-то нервозным. «Что бы там у него утром не происходило, он сейчас об этом забудет» — успел подумать Риожди. «Привет… доброе утро… ага, ты уже здесь… Что это ты такой, какой-то не такой… что-то случилось…» — коллеги подошли к мониторам и все сразу увидели. Какое облегчение, что им ничего не надо объяснять. Стив принялся звонить Люку, который изменит состав раствора и лишние фибронектины вымываются. Орган номер 2 надо, грубо говоря, прополоскать. Лишь бы процесс, который продолжался всю ночь, не стал необратимым. И речи не могло идти о том, чтобы пересадить больному печень, где уже таился зародыш рака. Боже, ну где же этот Люк? Почему он всегда опаздывает? Попробовал бы он опоздать в Японии… А здесь такие вот талантливые, но нагловатые молодые люди себе позволяют… Вслух Риоджи конечно ничего не сказал. Зато Стив привычно бушевал по-поводу отсутствия «проклятого молокососа», и его голосе слышалась такая неприязнь, что Риоджи удивился: они же команда, состоящая из самым блестящих специалистов мира, которые уважают друг друга. В этом сомневаться не приходилось. Но это на профессиональном уровне, а на человеческом оказывается они думают о коллегах плохо?

Он, Риоджи, разве думает о ком-нибудь плохо? Думает, думает… ворчал же он про себя, что Люк, будь он в Японии, ни за что бы не опоздал, хотя для него все сложнее. Подсознательно он относился к каждому члену команды по-разному в зависимости от положения и возраста. Самым для него главным был Стив, начальник лаборатории и руководитель программы. Потом шел Роберт, потом Люк… Кого он больше уважал, совсем молодого Майкла или Наталью? Конечно Майкла, ведь Наталья женщина. А к нему как они все относятся? С одной стороны он старше, но он здесь у них только гость, иностранец. Пусть он тут живет долгие годы, но он «человек извне, гайдзин». С ним вежливы, но вряд ли полностью доверяют. И он бы не доверял «чужому».

Люк приехал довольно быстро, и через полчаса, когда орган номер 2 стал омываться видоизмененным раствором и напряжение спало, все постепенно стали заниматься своими делами. Люк уехал и выглядел чем-то сильно озабоченным, но это, как догадывался Риоджи, не относилось к работе. Наталья сказала, что пойдет в отделение проверить реципиентов и тоже ушла. Роберт и Стив позвали его обедать, и Риоджи, который был еще совершенно не голоден, решил с ними выйти. Жаль, что не удасться остаться наедине с Робертом. На черта ему Стив? Роберта Риоджи считал почти другом, а Стив был для него начальником, находился выше иерархически. Назвать начальника просто Стивом он до сих пор не мог, хотя понимал, что величание «доктор Уолтер» в рамках лаборатории выглядит для всех смешно. Даже молодежь Майкл и Ребекка называли босса Стив, безо всякого «доктора», а у Риоджи такая простая вещь не получалась.

Они выбрались на улицу и поехали на машине Стива в центр города в японский ресторан «Нанами кафе». В машине все пришли в благодушное настроение и решили, что каждый день будут стараться ходить есть что-нибудь этническое. И вот… начнем, мол, Риоджи, с тебя… ты нам скажешь, насколько в «Нанами» все действительно по-японски. Риоджи прекрасно знал, что сейчас им подадут палочки и коллеги будут неловко цеплять ими каждый кусочек суши. Он бы ел суши руками, как делали у него на родине. Официанты там всегда приносили теплое мокрое полотенце, чтобы можно было вытирать пальцы, улыбались и кланялись. Там он был бы Найори-сан.

Коллеги предвкушали настоящий японский ланч, но Риоджи их энтузиазма не разделял: все конечно закажут Мисо-суп и будут есть его как первое блюдо, зачерпывая жидкость, вместе с овощами, ложкой…, а Мисо завершает трапезу, его пьют. Риоджи внутренне поморщился, хотя знал, что на его лице сохранялась вежливая улыбка. Американская деревенщина сейчас буквально обольет суши соевым соусом, каждый кусочек будет буквально плавать в соусе. Они убьют весь вкус и даже этого не заметят. Но он им, понятное дело, ничего не скажет, это было бы невежливо. Пусть думают, что они доставили ему удовольствие. Какая вообще разница, что они думают.

Стив звонил Наталье, она обещала перезвонить, но что-то ей мешало это сделать. У Риоджи было нехорошее предчувствие, что что-то там в отделении реанимации не так.

Когда они втроем вышли из ресторана и пошли на подземную стоянку по Ломбард Стрит, обнаружилось, что вокруг почему-то собралась необычно большая толпа молодых людей. Это была демонстрация натуралов, которые направлялись к Ратуше, Сити Холлу на Холидей Стрит. Это было даже интересно, и старики на минутку остановились. Выяснилось, что натуралы требовали закона об обязательной и официальной декларации возраста. В руках у некоторых были плакаты: «Мое право знать, с кем я работаю!» «Молодым — молодых партнеров!», «Стариков на пенсию!», «Ювеналы, перестаньте лгать!» Молодые люди казались излишне агрессивными, и благостно настроенные после обеда, Риоджи, Роберт и Стив находили лозунги несправедливыми. Роберта дернули за язык начать разговор с каким-то парнем:

— Послушайте, молодой человек, почему вы считаете обязательным раскрывать свой возраст в профессиональном мире. Важен не возраст, а квалификация. Разве я не прав?

— Что? Закрой свой рот, старая калоша, вы занимаете рабочие места, которые по праву принадлежат нам. Ты, небось, пенсию получаешь, а мы бедствуем, потому что мир переполнен гнусными стариками, типа тебя, цепляющимися за жизнь.

Роберт старался игнорировать хамский тон и продолжал говорить спокойно, надеясь своим примером вовлечь парня в рамки цивилизованной дискуссии, хотя Риоджи со Стивом тянули его в сторону от толпы. Какое там! Роберт не унимался. Патриарх в семье и лаборатории, с реальной жизнью он совершенно не сталкивался, а сейчас расхристанный грубый черный парень, стал видимо представлять в его сознании тип антропологического антипода и вызывал в Роберте чисто научный интерес:

— А вы, молодой человек, докажите свою профессиональную пригодность, будьте с нами конкурентоспособны, и тогда старые калоши, как вы говорите, подвинутся.

— Вы сами никогда не подвинетесь, но мы вас подвинем. Это наш мир, мы не покупаем себе лишние годы за лишние деньги, мы честно живем, не жульничаем, не воруем чужое пространство и возможности.