Бронислава Бродская - Команда доктора Уолтера [СИ]

Свой первый серьезный разговор с Элен Стив до сих пор помнил. А как иначе? В этом разговоре он сразу почувствовал резкую разницу в их с Элен взглядах на жизнь. Надо же они ровесники, но она человек «новой волны», потому и стала ювеналкой: как можно больше успеть взять от жизни, получить максимум удовольствий, не тратя времени на семью, детей и скучные обязательства. А он, Стив, не такой: странным образом он оставался мальчиком из богатой консервативной католической семьи. Порхать от одной женщины к другой Стив просто не умел, семья, в его понимании, была тылом каждого мужчины, наполняла жизнь смыслом. Джошуа и Ник не выросли такими, какими он хотел бы их видеть, но он благодарил судьбу, что они у него были. Сыновья крепко стояли на ногах и Стиву не было за них стыдно.

Элен переехала из Нью-Йорка в Балтимор, согласившись на это неожиданно легко. Впрочем понятно почему: раз ей захотелось жить рядом со Стивом, это желание стало императивным, а карьера враз отошла на второй план. Ее взяли на полставки в Хопкинсе, что ее совершенно устраивало. Стив решил предложить Элен стать его женой, но был почти уверен, что она не захочет. Но она захотела. Все-таки он ничего в ювеналах не понимал: «конечно, Стив, давай поженимся. Для меня это совсем неважно, но раз ты так хочешь… не проблема. Твои сыновья? Волнуюсь ли я, как они меня примут? Нет, не волнуюсь. Не обижайся, но это твои проблемы. Я не собираюсь ничего делать, чтобы им понравиться. Я такая, какая есть. Сейчас я хочу быть с тобой и буду…» Вот что Элен ему тогда сказала. Никакой свадьбы не было. Они посидели в ресторане, пригласив туда сыновей. Джошуа был с Элен вежлив, но быстро ушел, а Ник вполне ожидаемо нашел с Элен много общего. Внешне они выглядели ровесниками. Стив ясно видел, что Ник одобряет его выбор и что Элен нравится ему как женщина. «Они были бы хорошей парой» — думал Стив и эти мысли были ему противны. Элен вскоре сама затеяла с мужем этот неприятный для него разговор. Все-таки она была исключительно тонкой женщиной:

— Стив, послушай, я знаю, о чем ты думаешь насчет меня и Ника. Да, если бы я захотела, я была бы с ним.

— Не выдумывай. Ник ни за что бы этого не сделал. С женой своего отца… не выдумывай…

— Ой, перестать. У ювеналов не то, чтобы нет морали, она есть, но более расслабленная, что-ли… Мы не привыкли отказывать себе в удовольствиях. Удовольствие — это святое. Ник — хороший парень, он бы совершенно не хотел доставлять тебе неприятности, и поэтому ему бы и в голову не пришло меня у тебя отобрать, но придавать преувеличенное значение сексу он бы не стал. Для него — это пустяк.

— А для тебя?

— И для меня.

— Тогда в чем же дело? Ник же тебе нравится. Или вы уже за моей спиной…

— Подожди, Стив, ты не дал мне договорить. Мне, ведь, не 20 лет, мне 54. Я давно научилась взвешивать «за» и «против». В интрижке с Ником есть одно единственное «за»: его молодое тело и горячность, «против» гораздо больше и они серьезнее.

Стив в замешательстве слушал рассуждения жены о любовных треугольниках вообще и о связи с его сыном в частности. «Как она может так рассудочно об этом думать? Как у нее язык поворачивается?» — подумал он, но вслух только и смог спросить:

— Какие же ты видишь «против»?

— На какое-то короткое время я могла бы Ником увлечься и есть вероятность, что ты о наших отношениях догадался бы. Зачем мне заставлять тебя страдать?

— Тебе меня было вы жалко… ну, если бы я страдал?

— Да, конечно, но страдая, ты бы выяснял со мной отношения, устраивал бы сцены и заставлял бы страдать меня. Чтобы этого избежать, мне бы пришлось свою привязанность к Нику скрывать. Это хлопотно. Мое поведение было бы натужным, ненатуральным, я бы совершала усилия, которые мешали бы мне жить. Стоят ли несколько трахов с кем бы то ни было моих усилий? Ответ — нет, не стоят.

— Слушай, Элен, можем ли мы контролировать свою страсть?

— Можем, разумеется. Тем более, что я бы не назвала свои чувства к Нику страстью. Не надо преувеличивать.

— Нет, я тебе не верю.

— Как хочешь. Я не буду с твоим Ником. И не буду, кстати, больше с тобой об этом говорить. А дальше, делай, что пожелаешь.

— Что я должен делать?

— Вот именно, хороший вопрос. Живи, занимайся наукой. О Нике не думай.

— Как я могу о нем не думать? Он мой сын.

— Ты понял, что я имела в виду. Не думай о Нике как о моем любовнике. Он просто твой сын, а мне почти никто, так… приятель.

— Может мне с ним поговорить?

— Это твое дело. Только непонятно, о чем ты с ним собираешься говорить? Не глупи. Вряд ли стоит портить с ним отношения по-поводу того, чего нет и не будет.

— Откуда я знаю, что не будет?

Элен замолчала, считая разговор законченным, и больше Стив не добился от нее ни слова. Иногда у него создавалось впечатление, что, если бы он пожелал с ней расстаться, Элен бы его запросто отпустила. Способны ли ювеналы страдать? Этого Стив не знал, но делать ничего не стал, постепенно убеждаясь, что Элен была права. Жизнь продолжалась безо всяких моральных потерь. Ник куда-то уезжал, возвращался, приходил к ним с сувенирами, иногда с новой девушкой. Элен он по-прежнему оказывал знаки внимания, но Стиву уже не казалось, что он как-то не так на нее смотрит.

Конечно Элен с Мэри он не сравнивал. Мэри была хозяйкой его дома, матерью его сыновьям, женщиной из прошлого, а Элен была только его любимой женщиной, красоте которой он удивлялся каждый день и каждую ночь, его подругой, которая понимала его как никто, его наградой, полученной в зрелые годы за тяжкий труд и определенный аскетизм, свойственный всем настоящим ученым, одержимым своими идеями.

Элен умерла скоропостижно как и большинство ювеналов. В 58 лет, средний возраст их ухода из жизни. Они прожили вместе всего 6 лет. Конечно оба всегда знали, что им никогда не придется стариться вместе, что Стив ее переживет на целую человеческую жизнь. Но даже зная об этом наверняка, они не думали о том, что их обоих ждет. Все случилось у Стива на глазах. Они посидели внизу у камина, на дворе стоял довольно промозглый конец ноября. Потом поднялись в спальню, хотя было еще относительно рано, но Элен собиралась посмотреть в постели новости. Стив видел, как она присела на край кровати и стала снимать через голову свитер. Новый свитер из тонкой сиреневой шерсти. Обычно он никакого внимания на ее одежду не обращал, но на этот раз они вместе пару дней назад зашли в магазин и Элен привлекла его к выбору цвета. Она подняла руки и потянула ворот свитера вверх, лицо ее на секунду скрылось из виду. И вдруг она резко повалилась назад, именно повалилась, а не легла, свитер так и остался не снятым. Если бы не этот, натянутый на глаза, кусок тонкой итальянской шерсти, Стив бы подумал, что жена с ним играет, но на игру это все-таки не было похоже, и Стив постепенно впитывал в себя страшную мысль: Элен умерла. Он зачем-то подошел и стал ее тормошить, отодвинул с лица свитер: на него смотрели, уставившиеся куда-то в сторону, серые, широко раскрытые, неживые глаза. Сердечная недостаточность, Стив был в этом практически уверен. Да и какая разница?