Бронислава Бродская - Команда доктора Уолтера [СИ]

— Я думала.

— Хорошо. Приведите мне три примера, когда пропасть между вами и другими людьми делается очень широкой. Для каждого случая постарайтесь объяснить, что вы будете делать. К этому надо быть готовой.

— Ладно. Мои правнуки меня мало знают и плохо понимают, а главное, я им почти безразлична, воспринимаюсь как чужой человек. Тогда… я стараюсь изучить их интересы, а если это не поможет… я пойму и устранюсь из их жизни.

Другой пример: мой муж — ювенал, а я — геронт, тогда, если он захочет, я его отпущу… даже, если мне это будет тяжело. Ну, и наконец… я работаю с натуралами и ювеналами… у нас так в команде. Что я могу сказать? Дружба наверное невозможна, но сотрудничество получается плодотворное, разница в возрасте не мешает, ну, или почти не мешает работе.

— Звучит правильно, но, понимаете ли вы, Ребекка, что вам сейчас 25 лет, есть ли у вас действительно ясное представление, как вы себя будете ощущать в 125? Надо делать поправки.

— Ну, а как я могу прогнозировать свое поведение? Мне кажется, что я буду вести себя так, как я сказала, но на самом деле все может происходить по-другому. Это просто предположение, сделанное на основе моего сегодняшнего опыта. Точнее предсказать не получится.

— Не получится, я просто хочу, чтобы вы себе представляли, насколько это непросто, какие могут быть трудности, некоторые из которых вообще не удастся разрешить.

— Вы хотите сказать, что я буду жить в клубке неразрешимых проблем?

— Поймите, Ребекка, жизнь после вакцинации настолько удлиняется, что смещаются все значимые в ней акценты. Например, пресловутый кризис среднего возраста наступает возможно только после 60-ти, человек замедляется в принятии важных, ведущих к переменам, решений, только потому, что ему некуда спешить. Неспешность приводит к притуплению амбиций: зачем соревноваться и побеждать, если большинство соперников и так отпадут. Просто надо задумываться о том, что многие аспекты жизни геронтов еще очень мало изучены.

— Во времена первых вакцинаций все было изучено еще меньше, если не сказать, совсем не изучено. И люди принимали эту неизвестность.

— В том-то и дело. Они не знали и соглашались, как бы с закрытыми глазами, а мы кое-что знаем. Знаем то, что жизнь геронта состоит из проблем, и они остаются с человеком до конца жизни.

— У всех есть проблемы.

— Да, но у геронтов они специфические, еще мало, я повторяю, изученные.

— Правильно. По мере развития возрастной психологии, их будут изучать все глубже, но так или иначе у каждого геронта будут свои, нетипичные проблемы.

— Не будем говорить, Ребекка, о нетипичных, поговорим и том, что уже описано. Например, усталость. Геронт — очень долго пожилой, потом старый, и наконец совсем дряхлый человек. Как бы медленно не деградировало здоровье, оно все-таки ухудшается, многие болезни переходят в хронические, почти не поддающиеся лечению. Они мешают жить, человек мирится с ними, борется, но это борьба делается все более утомительной. К боли привыкают, но это смотря, о какой боли речь. А вдруг она делается невыносимой? А жизнь все длится, даже тогда, когда ее качество уже ниже разумного предела.

— С геронтами это происходит редко. Вакцинация дает возможность жить в относительном здоровье.

— Правильно, редко, но происходит. Вы никогда не спрашивали геронтов команды, как они себя чувствуют, какие у них недомогания?

— О таком не спрашивают. Я же не их врач.

— Да, вас скорее волнует их профессиональная продуктивность. Они продуктивны, но какой ценой это дается? Поверьте, геронтов мучает бессонница, боли в суставах, несварение желудка, головные боли, плохой слух и зрение. С этим можно мириться, но как же эти обычные, свойственные возрасту, недомогания выматывают. Лекарства не помогают, тем более, что геронты слишком хрупкие, чтобы их организм выдерживал медикаменты. Большие дозы для них — яд, а маленькие ничего не дают. Я вам это говорю, потому что хочу, чтобы вы знали правду.

Ребекка молчала. Начались… «пугалки». А, действительно, скольких действительно дряхлых геронтов она знает лично? Только Роберта. Он, что, себя плохо чувствует? Да, вроде, ничего такого у него нет. Трудоспособен, еще о-го-то. Но так ли это? Наверное Роберт плохо спит ночью, потому что днем частенько засыпает. Больно на него смотреть. Вдруг она тоже такая будет? Старушонка, посапывающая на собраниях. Ужас. Ничего не «ужас». Подумаешь! Зато, когда Роберт не спит, он всем показывает, как у него голова работает. На зависть прекрасно, позавидовать можно. Поскольку Ребекка все еще молчала, то психолог готовилась продолжить. А как же, начнет про моральную усталость. Без этого никак. Ребекка была почти уверена, что эти очередные страшилки будут финальным аккордом интервью. В общем-то все пункты, на которые тут обратили ее внимание, были предсказуемы. Надо просто еще немного потерпеть.

— Думали ли вы, Ребекка, о том, что люди просто-напросто устают жить. Наступает не только физическая, но и моральная усталость (ну да, так она и думала, вот она «моральная усталость»), которая может быть во много раз серьезнее физической. Человек устает от каждодневной рутины, а ее в жизни более 90 %, ведь так?

Риторический вопрос, Ребекка и не подумала отвечать. Как же иной раз неприятно ощущать себя в роли клиента психолога. Все эти открытые вопросы… как, почему, зачем… нужен развернутый ответ. А вот риторических вопросов надо как раз избегать. Мы же хотим, чтобы отвечать хотелось, а сейчас… «ведь так?»… к чему это она такую глупость говорит? Устала? Наверное. Нелегко с коллегой-то. И вообще, Ребекке не нравилась эта женщина чисто профессионально. В ее вопросах таилось скрытое осуждение: «ага, ты об этом не думала, а зря…». Она сама ни за что бы так не вела интервью. Действительно открытых вопросов было мало, тетка больше сама говорила, а должно быть наоборот. А может их как раз так и тренируют… никто кандидата на вакцинацию слушать особо не собирается. Их дело предупредить… предупредили? Предупредили… а там, поступайте, как хотите и черт с вами. Зачем отговаривать? Ребекка и сама не знала, что ей так сейчас действовало на нервы. Женщина честно старалась склонить ее не к отказу от своего намерения, а к раздумьям. Как еще это было сделать? Психолог что-то ей говорила, и Ребекка сидела с таким внимательным лицом, что той и в голову не могло прийти, что собеседница все пропускает мимо ушей.

— … вы же понимаете, что в какой-то момент наступает пресыщенность. Человек совершает одни и те же жесты, радуется и огорчается по одному и тому же поводу, все настолько повторяется, что делается неинтересным, происходит нескончаемое déja vu, утомительное, ненужное, унылое. Делается скучно, человек впадает в неизбывную тоску, то, что раньше доставляло радость — делается пресным, то, что волновало — безразличным, то, что злило — оставляет равнодушным, даже любимая работа приедается.