Бронислава Бродская - Команда доктора Уолтера [СИ]

Поначалу никто не отойдет, а потом устанут и начнут ходить: в туалет, в столовую, позвонить… Только он и члены его бригады никуда не выйдут. Долгие годы Алекс вырабатывал для операционных дней свое утреннее меню: что бы выпить и съесть на завтрак, чтобы от голода не кружилась голова, но и не хотелось в туалет. Каша с орехами, яичница с беконом и небольшая чашка чаю. Маленькая кружечка с видом Эйфелевой башни, «специальная»,… больше пить он не имеет права. Кружечка из Парижа — это еще и талисман удачи, хотя Алекс никогда бы не признался, что верит в талисманы.

Больной уже в наркозной. Алекс издали, через поминутно открывающуюся дверь, видит прикрытое простыней тело больного на каталке. Геронты… надо поздороваться с ними за руку, а то… нехорошо… и с Майклом заодно. Наталья выходит от больного, подходила к нему, понятное дело, Алекс ей улыбается. А где Люк? Что-то его не видно. Опаздывает… Сейчас Алексу Люк совершенно безразличен. Хоть бы и вовсе не пришел…

Многие врачи уже прошли в моечную, анестезиолог давно с больным. Надо бы к ним подойти, но пока рано. И «мыться» рано, еще успеет… Алекс идет в душ и медленно одевается в робу. Все! В этой одежде ему уже наружу не выйти. Ладно, что тянуть, пора идти к своим: два сосудистых хирурга, основной хирург второй бригады, которая займется собственно пересадкой трансплантата, шестеро хирургов-ассистентов, реаниматор… 22 человека. Каждому из них Алекс доверяет как себе. Он начнет операцию, уберет печень больного, это по крайней мере часов пять. Пока ассистенты будут работать насосом, он чуть отдохнет. Отойдет от стола, сядет на табуретку, прикроет глаза и постарается отключится на 2–3 минуты. Если получится, не стоит загадывать.

Потом начнется вторая часть операции, все под его руководством, но с другой бригадой. Там самое главное сшить все сосуды, чтобы полностью восстановить кровоток, это дело сосудистых хирургов. Опять крохотная возможность отдохнуть, так сшить сосуды как они, он все равно не сумеет. Потом на заключительном этапе он сам сформирует анастомоз желчного пузыря, дренирует его и выведет наружу. Вот и все… дожить бы до вечера, до этого самого «все». Недавно кто-то из врачей показывал ему фото в интернете: после долгой операции китайские врачи в изнеможении лежат на полу операционной и спят. Ну, на пол он еще никогда не валился, но как же он тех китайцев понимал: ноги подгибаются, спина отваливается, голова тяжелая, а самое главное закрываются глаза. Мощное желание спать, немедленно лечь и отключиться…

Алекс моется, нажимая локтем на кран и машинально считая свою бригаду по головам. Все здесь. Молчат, атмосфера деловая, люди сосредотачиваются на том, что им предстоит. Алекс по опыту знает, что, даже, если у врачей есть собственные неурядицы, здесь они о них забывают. Работа вытеснит побочные помыслы. Алекс чувствует, что на него смотрят, как наверное рядовые оркестранты смотрят на дирижера перед концертом.

Уже помытый в перчатках и маске, Алекс выходит в операционный зал. Больной на столе: желтушного оттенка кожа, синюшные губы, глаза полузакрыты, во рту трубка, по которой в легкие поступает дыхательная смесь. Он уже под наркозом. Обещал парню подойти к нему до операции и не подошел. Непростительная невнимательность. Хотя какая разница. Анестезиолог непрерывно вливает больному через вену руки плазму. Алекс оглядывается… привычная атмосфера: аппараты, трубопроводы, провода, блеск инструментов, дисплеи. Наверное похоже на космический корабль. Надо же о чем он сейчас подумал. Ладно… поехали. Алекс посмотрел на яркие светящиеся стрелки часов на стене: 7:02. Пора… над столом включилась бестеневая лампа. Алекс знал, что одновременно с ней начали работать видеокамеры, ведущие запись всех этапов операции. Команда в тамбуре начала смотреть «кино» с ним в главной роли. В операционной слышался постоянный шум, нагнетаемого в зал стерильного воздуха с ламинарным потоком, идущий через бактериальный фильтр. Очищаемый воздух смешивался с жужжанием анестезиологической аппаратуры, с легким гудением линий подачи кислорода и закиси азота. Работал вакуум-насос. «Черт, да тут у нас шумно» — это было последней посторонней мыслью Алекса до того, как он сделал первый разрез.

Стив, Роберт и Риоджи приехали в операционный блок с разрывом в 5-10 минут. Они были оживлены, тихонько переговаривались и оглядывались в непривычной для всех обстановке. Орган для пересадки был пока в лаборатории в био-контейнере и вынимать его оттуда на первом этапе операции казалось нецелесообразным. Привезут часа через четыре. Стив уже побывал в лаборатории, успел протестировать трансплант в последний раз и сообщил коллегам, что все показатели в норме. Ход операции каждый из них прекрасно представлял и команда была настроена оптимистически. Конечно что-то могло пойти не так, но Алекс такой опытный специалист, что даже, если в ходе операции и возникнет нештатная ситуация, он сможет все исправить.

Геронты приехали раньше всех и видели, как операционный блок начал наполняться людьми из бригады Алекса. Сам он появился одним из последних, поздоровался, но никто из бригады не стал с ним разговаривать, прекрасно понимая, что Алексу сейчас не до них. Пришлось переодеваться в робы, хорошо хоть масок не требовалось надевать. Наталья ходила к больному, о чем-то беседовала с анестезиологом. Все начали устраиваться у мониторов, которые еще не включились. В помещение заходили резиденты, тоже желающие наблюдать операцию. Конечно, они бы хотели пройти в операционный зал, но Алекс категорически отказался их пускать… «там и так орава, как на салюте 4 июля»… к тому же, это даже не было его решением. На операциях в рамках программы присутствие студентов и резидентов не разрешалось. Резиденты тоже занимали места перед экранами. Набралась небольшая толпа, где выделялись геронты: слишком дряхлые, и потому казавшиеся здесь неуместными. Оперирующих хирургов среди старых геронтов не было.

Наталья скорее всего могла бы добиться разрешения присутствовать на операции, тем более, что Алекс ей вряд ли бы в этом отказал, но стоять у стола в сторонке, ни к чему не прикасаясь, нет, это было бы просто унизительно. В который раз она сама себя спрашивала: а могла бы я ассистировать? Конечно могла бы. Наталья в своих навыках не сомневалась, но здесь был все-таки другой случай. С Алексом она никогда не работала, а он формировал свою команду только из «своих». Что ж, тут Наталья его понимала. Она бы тоже так поступала. Откуда он знает, чего она стоит как хирург.

Операция еще не началась, и члены команды тихонько переговаривались. Операция от них не зависела, а вот что будет потом, как себя их орган поведет? Тут уж Алекс будет ни при чем, а они как раз очень даже «при чем»… Наступят самые тревожные дни. Слишком много рисков. Самый страшный кошмар — бездействие трансплантата, то-есть их орган просто не заведется. И тогда нужна будет повторная операция, в успех которой никто из команды не верил. Начнутся ли иммунологические проблемы? Нет, это вряд ли, новая печень все-таки «своя». Не дай бог, откроется кровотечение… даже у таких хирургов как Алекс это, хоть и маловероятно, но бывает. А вот стеноз печеночной артерии, тромбоз, синдром обкладывания… еще как могут быть. Это уже точно будет по вине хирургов, но команде было бы не легче от того, что их орган погибает по чужой вине. Лишь бы все было нормально с воротной веной, чтобы не было никакого тромбоза. Что можно реально ожидать, так это проблемы с желчеистечением. Надо к этому готовиться. Инфицирование мало все-таки вероятно.