Марина Дяченко - Луч [litres]

Девчонка подчиняет себе людей, как конфеты глотает. Она вроде бы движима благими намерениями, но самые хорошие дела отражаются в Лизе, как в пыльном зеркале, искажаются и выворачиваются наизнанку. А те ее слова стоили Марии седых волос: «Не будет дела твоей жизни, я позабочусь, чтобы оно околело!»

Истерика неуравновешенного подростка, но вспоминать неприятно.

Она провела ночь, медитируя на обрыве над рекой. Наступил рассвет, Мария просмотрела его, как смотрят хорошее кино, с влажными глазами. Вышла в тамбур рекреационного помещения, рассеянно стащила с плеч красное пончо, защищавшее от сырости. Пошла домой хорошо знакомым путем, босиком, закрыв глаза.

Сколько раз она ходила этими коридорами! Покрытие чередовалось – теплое, шероховатое с фактурой дерева, гладкое, прохладное, как мрамор, мягкое, как подстриженная трава. Максим обожал ходить босиком. Он и обувался, кажется, только на лекции.

Чувство травы под ногами сменилось теплом кирпичной кладки, значит, она почти дома. Створки двери разъехались, выпуская знакомый домашний запах.

Она уронила на пол красное пончо. Включился экран – без команды. Раньше корабль такого себе не позволял.

– Луч, отключи экран.

– Мария, это я.

Она замерла посреди комнаты. Максим смотрел на нее с той стороны – очень крупно, лицо на весь экран.

– Я скучаю по тебе. Жду тебя. Скоро мы будем вместе. На Земле… – Он смотрел так нежно, его голос звучал так тихо, что она потеряла самообладание. На долю секунды.

– Луч, запись разговора для общего доступа. Так… что ты сказал, Максим?

– Мы будем на Земле. Здесь все наши. Настоящее небо, солнце…

– Максим, – сказала Мария, не сводя с него глаз. – Напомни мне, как мы познакомились?

Он улыбнулся и протянул к ней руки:

– Я так по тебе скучаю…

– Где мы познакомились?

– Мы познакомились… я в первую же минуту увидел… что ты за человек. Не такой, как все, глубокий… талантливый…

– Где? Ты должен помнить. Где ты впервые меня увидел?

– Я плохо тебя слышу, – сказал Максим с экрана. – Просто знай, что мы встретимся на Земле, и тогда…

– Ты не Максим, верно? – Она подошла ближе. – Тогда кто ты? Программа. Которую кто написал, кто запустил? Луч! – Она повысила голос. – Откуда поступает сигнал на мой монитор?!

Экран погас.

– Монитор отключен, – доложил корабль. – Сигнал не поступает.

– Откуда пришел вызов сорок секунд назад?

– Последний вызов зафиксирован одиннадцать часов назад.

– Спасибо, – сказала Мария. – Отбой.

Они с Максимом познакомились случайно, за неделю до общего сбора будущих пассажиров «Луча». Вероятность их встречи была не просто ничтожной – скорее отрицательной. Мария и Крис и Максим со своей тогдашней женой Анитой уже были отобраны в экспедицию, но не получили подтверждения. Мария и Максим по делам оказались в Сингапуре, в одной гондоле на канатной дороге. Лил тропический ливень, было жарко и мокро, гондола плыла прямо сквозь тучу. Мария и Максим болтали, будто были знакомы тысячу лет, – о кино и книгах, о собаках и пиве, и ни один не упомянул, что собирается в межзвездную экспедицию, навсегда. Они расстались, не обменявшись телефонами: во-первых, у обоих была семья. Во-вторых, каждый из них мысленно прощался с Землей. И каждый в тот момент подумал: я тебя не забуду.

А потом они увидели друг друга на первой встрече экипажа. Оба пережили шок, и оба удержались в рамках приличий: боялись вылететь из команды. А потом еще десять лет жили на «Луче», вместе учили чужих детей, играли в теннис, смотрели кино в соседних креслах, соприкасаясь локтями… и все. Только когда дети подросли, и когда Анита увлеклась художником Ли, и когда Мария нашла в себе силы сказать Крису, что больше его не любит…

Она тряхнула головой. Не время распускать сопли. С «Лучом» случилось нечто, не описанное ни в каких протоколах, возможно, это выходка кого-то из людей на борту. Лиза? Вполне вероятно. Хотя и за гранью понимания.

– Луч, запись сообщения. Адресаты: все кванты. Совершеннолетние члены команды.

Включилась камера.

– Внимание. Только что со мной связалась по неопределенному каналу предположительно вредоносная программа. Внешность и голос Максима, но это даже не модель личности, а грубая имитация. Луч не зафиксировал входящего сигнала. Я записала разговор, доступ общий. Делайте как я. Если с вами свяжутся – записывайте. Внимание! Это не люди, не наши близкие. Не могу понять, с чем мы имеем дело. Мы должны все вместе…

Она обнаружила, что говорит в отключенную камеру. Зеленый огонек погас.

– Луч, возобновить запись!

Ледяная волна поднялась от живота, заставила легкие сжаться. Мария покачнулась, чувствуя, как холодеют руки, ворочается сердце, поднимается все выше и заполняет собой горло.

– Максим…

Она умерла раньше, чем ее тело в падении коснулось пола.

– …Где мы познакомились? Где? Ты должен помнить. Где ты впервые меня увидел?

Разговор с Марией проигрывался в голографической записи. Посреди комнаты, как живая, стояла эта женщина, задавала вопросы и требовательно смотрела на экран.

Славик метался, как пойманный медведь. Марго уткнулась в своей телефон. Элли раскачивалась на стуле.

– Эта старая сука умнее всех нас! – рявкнул Славик.

– Она тебе не сука, – начал Денис, одновременно вмешалась Элли:

– Она вообще не человек! Не сука и не кобель, она программа…

Женщина в голографическом изображении упала. Ее лицо моментально осунулось и посинело, как будто посреди переговорной возник настоящий труп. Элли стукнула пальцем по экрану, голограмма исчезла. Элли обвела всех злыми глазами:

– А что бы вы ей отвечали на моем месте? В документах нет этой информации! Еще бы она спросила, какого цвета на ней были трусы в день, когда она потеряла невинность…

– Точно нет информации? – Денис посмотрел на Марго. Та покачала головой:

– Я пыталась. В наших устройствах удобный поиск… Есть их истории, кто где родился… Но этой информации точно нет.

– Вот и доказательство, – шепотом сказал Денис.

– Доказательство чего?! – Элли готова была его сожрать.

– Эта женщина затребовала информацию, которой нет во вводных. Если бы она спросила, когда и где Максим родился, – логично, это есть в массиве данных, мы нашли бы правильный ответ. Но она задала невозможный вопрос. А это значит… Значит, что она – не программа.

– Ничего не понял, – пробормотал Славик и вытер пальцами нос. – Но нам все равно пофиг, потому что…

Он остановился, переведя взгляд на табло, сплеснул руками:

– Охренеть! Нет, ну это вообще уже!

Несколько минут все молчали, глядя на табло. Денис подумал, что, наверное, так себя чувствует биржевый маклер, когда котировки обрушиваются за несколько секунд и миллиарды превращаются в мусор.